В Судаке было затишье. С фронта приходили самые разноречивые слухи. По-прежнему висели красные флаги. В ночные патрули самообороны ходили по наряду от каждого дома. От Сагайдаков ходил Юсуф, а за компанию и Юра. Назначенные в патруль получали винчестеры. И Юра никак не мог понять, почему Юсуфу не доставляет ни малейшего удовольствия ходить с винчестером за спиной.
— Повоевал бы ты столько, сколько я, и тебе бы осточертело оружие!
На следующий день конная банда курултаевцев неожиданно спустилась с гор в Судак и напала на ревком. Страшной была их злоба, когда они расстреливали безоружных членов ревкома.
В тот день Юра сидел вместе с Лизой на скамейке в аллее, отгороженной от дороги высокой чугунной решеткой и густыми кустами сирени. Они решали трудную задачу. Со стороны слободки раздались одиночные выстрелы, им ответила короткая пулеметная очередь. Юра прислушался. К выстрелам он привык в последние месяцы, но пулемет… Вдруг кусты раздвинулись, и между ними просунулась голова мужчины. Опасливо посмотрев вправо и влево, человек перебежал дорожку и, тяжело дыша, присел на их скамейку. В левой руке он держал винтовку.
— Эскадронцев не видел? — тяжело дыша, спросил он.
Юра узнал это широкое, добродушное лицо с усиками. Этот матрос в ревкоме на вопрос Юры, будут ли давать оружие записавшимся в охрану, сказал председателю: «Посмотри, с кем разговариваешь». Уже потом Юра узнал, что это дядя Степана, матрос с маяка на мысе Меганом, член Судакского ревкома. Это он вместе с Трофимом Денисовичем отнял винчестер у Юры, когда тот взялся дежурить вместо Макса, пьянствующего в кофейне. Поэтому Юра не чувствовал к нему особой симпатии.
— Не видел, — ответил Юра.
— А что случилось? — спросила Лиза.
Матрос испытующе посмотрел на них и, видимо, узнал Юру.
— Хана, братик! — Он положил тяжелую руку на Юрино плечо. — Банда курултаевцев ворвалась в Судак, разгромила ревком. Наших убивают. В моей винтовке остался последний патрон. У тебя нет?
— Нет!
— Где бы мне сховаться на час-другой так, чтобы не нашли? А потом за подмогой побегу.
— У нас! — предложил Юра и показал на видневшуюся за деревьями крышу их дачи.
— Не, близко от дороги. Шукать там будут. Где бы понадежнее?
Юра с мольбой посмотрел на Лизу и сказал:
— Джемма!..
— Можно у нас!.. Только чтобы мама, Вася и Осман не увидели.
— Скорее, милая! На графской даче надежно. Тут каждая минута дорога. Капсель голый — не спустишься, а до Георгия лучше ночью добраться. Виноградниками пройду, а там по ущелью.
— Спрячем в «сховище»! — предложил Юра.
На крыльце никого не было, и они побежали с матросом через виноградники. Матросу с большим трудом удалось уместиться в «сховище» — пришлось подтянуть колени к подбородку и сидеть скрючившись.
Лиза, оставшаяся на страже в винограднике, тихо позвала:
— Юра!
Он поспешно отскочил от «сховища» и неторопливо подошел к ней.
— Опять секретничаете? — раздался с террасы голос Васи. — Я маме скажу!
Послышался конский топот. И два кавалериста въехали через калитку на дорожку, ведущую к дому.
— Эй, мальчик! — крикнул один, с винтовкой на луке седла. — Тут большевик не пробегал?
— Не знаю…
— Идите в виноградник, — донесся откуда-то голос Османа. — Он в ту сторону бежал. Я видел.
Лиза с ужасом посмотрела на Юру. Тот мотнул головой — «не смотри так».
Они вышли на тропинку.
— Лиза, ты никуда не уходила? — крикнул Осман. — Ты должна была видеть. Скажи!
— Лиза и Юра в винограднике секретничали, — объявил Вася.
Оба курултаевца спешились и с винтовками наперевес вбежали в виноградник. Осторожно раздвигая кусты стволами винтовок, они пошли вдоль рядов винограда.
— Кого вы ищете? — спросил Юра.
— Большевика-матроса, ревкомовца.
— Такой большой, в бушлате? — спросил Юра.
— А говорил, не знаю!
— Вы спрашивали — большевик, а это матрос.
— Ты видел его? — закричал Осман. — Где?
— Видел, — сказал Юра. — Он выскочил из кустов сирени и побежал по винограднику, а потом свернул на Капсель.
— Через ущелье?
— Наверно…
Курултаевцы вскочили на лошадей и помчались в конец виноградника.
— А я поеду в Судак. Теперь там конец большевикам! — объявил Осман и ушел на черный двор.
Юра и Лиза незаметно переглянулись. Он кивнул головой, приглашая ее идти за собой, и медленно пошел к веранде.
— Вы правда видели? — спросил Вася. — Вы об этом шептались?
— Иди к черту, ябеда!
— Мама, мама! Юра и Лиза видели матроса-большевика, которого ловят курултаевцы, и умолчали, сказали только тогда, когда он убежал далеко.
— Это правда? — спросила графиня, выходя на террасу.
— Бежал кто-то, а откуда я знаю кто? На лбу у него не написано, — ответил Юра.
— Лиза, сейчас же поклянись на крестике, что ты от меня ничего не скрываешь.
Лиза исподлобья испуганно взглянула на Юру.
— Поклянись, Джемма! — громко сказал он.
— Почему Джемма? — удивилась Варвара Дмитриевна.
Лиза вынула крестик, висевший на шее, поцеловала и сказала:
— Клянусь, я не грешу!
— Дети, в дом! Сегодня кругом стреляют. И ты, Юра, отправляйся сейчас же домой.
Юра пошел по дорожке, а когда терраса опустела, вернулся и прошел к черному двору, чтобы убедиться, что там никого нет. Голосов на черном дворе не было слышно. Он выглянул через забор. Никого. Может быть, предупредить матроса? Юра присел на корточки, задумался: куда бы перепрятать его? Но тут, пригибаясь, с винтовкой в руке показался матрос. Пробегая, он хлопнул рукой Юру по плечу. Юра догнал его и шепнул:
— Направо, вдоль садовой ограды до пруда…
Матрос юркнул в виноградные кусты, спускавшиеся к пруду по длинному пологому склону холма. Вдоль холма тянулась узкая извилистая промоина, подходившая к самому водосливу плотины.
С чердака графского дома грохнул выстрел. Послышался конский топот, и двое курултаевцев, уже других, галопом ворвались на черный двор.
— Он там, в саду! — крикнул Осман, высунувшись из чердачного окна и показывая дулом винтовки в сторону пруда.
Курултаевцы поскакали в сад. За ними с винтовкой в руке побежал Осман. Перед виноградником всадники боязливо придержали коней и закричали:
— Сдавайся! Живой будешь! Не сдашься, застрелим, как собаку!
— Мы из Севастополя — не сдаемся! Получайте, гады! — раздалось в ответ.
Хлопнул выстрел, провизжала пуля. Осман вскрикнул и выронил винтовку.
— В винтовку попало, чуть не убил! — завизжал он. — Стреляйте, ловите!
«Последний патрон матроса!» — пронеслось в голове Юры.
— Чего стоите? Скачите на Миндальную горку, наперехват! — истошно вопил Осман, присев за груду старых лоз. — Уйдет!
На его крик в сад ворвались первые два эскадронца. Теперь все четверо, боязливо пригнувшись к гривам коней, поскакали к плотине. За холмиком они мгновенно спешились и залегли за деревьями и кустами.
«Крикнуть ему надо, крикнуть! — мучился Юра. — Но как? Только бы на плотину не полез, только не на плотину…» Глаза его заволокли слезы, сердце бешено колотилось.
С холмика раздался выстрел и затем крик:
— Есть, попал!
Эскадронцы поднялись и побежали вперед.
Пуля настигла матроса, перебила ему ногу, и он бессильно повис на гребне плотины, стараясь перевалить свое большое тело на ту сторону.
«Ну зачем, зачем он полез на гребень? Ему надо бы через щель в плотине, низом. И сразу незаметно он бы пробрался на ту сторону, в кусты, вдоль речки», — лихорадочно думал Юра, сжимая кулаки. Ох, как он ненавидел Османа, этого подлого, трусливого шакала.
К плотине подбежали курултаевцы. Двое ухватили матроса за ноги и потащили обратно. На Миндальной горке их встретил осмелевший Осман. Они остановились, смешались. Что они там делали, Юра не видел, но делали они что-то страшное, потому что раздались нечеловеческие крики. Юра опустился на землю и зажал уши ладонями. Но все равно слышно. А потом все замолкло. Поднявшись на цыпочки, Юра заглянул через каменный забор. Осман с двумя винтовками за спиной вел лошадей в поводу, за ним шли курултаевцы. Осман вынес им из дома четверть коньяку и стаканы. Курултаевцы жадно пили, сплевывая и ругаясь.
