— Он к нам не заезжал! — сказал Юра.

— А на что вы ему сейчас сдались? Он приехал, чтобы в Новом Свете закупить партию шампанского — он открывает в Феодосии бар, под названием «Приют комедиантов». В случае чего осторожнее с ним, не откровенничайте… Ну, марш в гимназию, нечего опаздывать!

1

Штормовой ветер низко мчал по небу разорванные в клочки облака. Тугой и порывистый, он сгибал тополя в дугу, оттягивая ветки, срывал с крыш черепицу и швырял ее на землю, больно щелкал по лицу камешками, засыпал глаза песком.

Идти навстречу ветру было трудно, но весело, то и дело приходилось подставлять то бок, то спину, а на перевале к Капселю Юра и Степа даже согнулись чуть не вдвое и цепко удерживали в руках ружья.

Вот и берег! Мало сказать, что море бушует или что на море двенадцатибалльный шторм. Чертова свистопляска, вот что делается на море!

Длинные косматые волны, разгоняясь откуда-то из-за горизонта, катили одна за другой, рыча и обливаясь пеной. Не волны, а бешено вращающиеся катки. А ширина каждого катка — от Алчака до Синей горы. У берега каток лопался, закручивался кверху, и тогда сотни «чредой» вышедших из воды водяных коней становились на дыбы, вздымая кверху белые копыта, изо всех сил прыгали «на брег песчаный и пустой» и, перекувырнувшись через голову, катились по песку, расползались, расплывались и бесформенной массой скатывались обратно в море.

Юра и Степа стояли на обрывистом берегу, обдаваемые брызгами и пеной. Конечно, они не за тем сюда пришли, чтобы ожидать, когда «тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных». Прибрежные воды были не ясные, а черные, густые от множества переполнявших их водорослей, кусков дерева, медуз, оглушенной рыбы, камешков.

Рыбу, запутавшуюся в водорослях, то выкатывало на берег, то уносило обратно. Набрать? То, что вода холодная, неважно. Хуже, если собьет с ног и будет таскать туда-сюда. А главное, они пришли сюда совсем не за рыбой. Обычно ветер гонит с моря не только волны, но и уток. Тогда стреляй из засады, а волны выбросят. Но в такой шторм утки, не будь дуры, улетели отсиживаться в укромных местечках. А так хотелось подстрелить парочку…

Друзья вытащили сегодня из тайников свои ружья и «дунули» к берегу в твердом расчете на то, что в такую бурю патрулей на Капселе не будет. Чего им караулить? Ветер? Ведь деникинцы опасаются только большевистских десантов. Говорят, что недавно возле Коктебеля с двух больших катеров высадился отряд красных и ушел с пулеметами в горы. Вот переполошились печенеги! На даче у Володи Даулинга квартируют два офицера, так они три ночи не раздевались, в сапогах спали, боялись нападения на Судак.

Мальчики собрались было уходить, но Степан, пристально всмотревшись в покрытый пеной берег, сказал:

— Погоди… Что-то темное там. Длинное… Видишь?

Пригнувшись, с трудом перебарывая толчки тугого, плотного ветра, они медленно двинулись к морю.

— Человек! — крикнул Степан.

Перед ними на мокрой гальке ничком лежал человек со связанными руками, наполовину покрытый темными водорослями. Рядом валялось излохмаченное, добела изглоданное прибоем большое шлюпочное весло.

Мальчики молча стояли над страшной находкой. Что делать?

Далеко разлившаяся по пляжу волна с шипением набежала на человека, качнула его.

— Живой! Шевелится! — закричал Юра и с испугом отскочил.

— Мертвый! — крикнул Степа и тоже отскочил.

Они оглянулись. Берег пустой, ни души. Только ветер гонит над пляжем водяную пыль.

В двадцати — тридцати шагах от них волна выкатила и, отхлынув, оставила на гальке еще один труп… Мальчики взялись за руки и, тесно прижавшись друг к другу, пошли туда.

— Ты чего дрожишь, холодно? — спросил Степан.

— Это ты дрожишь, — ответил Юра.

За большим камнем лежала женщина, тоже со связанными руками.

— Расстрелянные… — сказал Степан. — Рыбаки говорили, что в Севастополе стоит крейсер «Корнилов», плавучая тюрьма контрразведки. Там расстреливают и сразу — концы в море… И в Ялте, и в Алуште так. Теперь много расстрелов. А здешний капитан из контрразведки — ну тот, что в гимназию приходил, низенький, толстенький, — тоже, говорят, вывозит арестованных на катере и расстреливает в море. Гад!

— Что будем делать, Степа? — спросил Юра.

— Знаешь, отнесем их в кусты, а потом в пещерку под Алчаком, где мы ранцы прятали, — предложил Степан. — А я скажу брату и бате, они что-нибудь придумают.

Так и решили. По очереди снесли расстрелянных в кусты. Нести их было нетрудно, если бы не дрожь, которую Юра никак не мог унять. Мужчину они узнали, это был извозчик Леня, а женщина неизвестная. Она была совсем тоненькая, легкая, лет семнадцати, не больше.

— За что ее?.. — все повторял и повторял Степа.

Уложив мертвых в пещерку и замаскировав вход каменными плитками, мальчики молча разошлись.

Юра шел домой, едва волоча ноги. Он вдруг почувствовал такую усталость! Болела голова, подташнивало. Дома он ничего не сказал. Молча выпил стакан чая и поскорее улегся в постель. Уже темнело.

— Что с тобой, почему так рано отправился спать? — забеспокоилась Юлия Платоновна.

— Устал, много ходили против ветра, — ответил Юра и отвернулся к стенке.

Он проснулся от негромких голосов, доносившихся из комнаты родителей. Прислушался. Чей-то очень знакомый голос, очень знакомый… А вот заговорил Никандр Ильич. Значит, он пришел в гости. Но вот снова тот, первый голос… И вдруг Юру осенило: дядя Яша!

Юра вскочил и, во всю глотку выкрикивая:

— Дядя Яша! Дядя Яша! — с треском распахнул дверь.

В комнате сидели мама, папа и Никандр Ильич. Перед ними расхаживал незнакомый офицер с усиками, кавказской саблей на боку и в золотых погонах.

— Не кричи, ради бога, не кричи! — громким шепотом остановила Юлия Платоновна Юру.

В комнате почему-то было полутемно — ее освещал лишь дрожащий огонек маленького светильничка. Окна закрыты…

Взрослые переглянулись. И Петр Зиновьевич сказал:

— Раз так, придется посвятить хлопца в некоторые обстоятельства…

Оказывается, этот офицер и есть дядя Яша. Юра и сам уже узнал его. Только он теперь не «дядя Яша», а поручик Николай Баранов. Ему угрожает большая опасность. Юра уже не маленький, сам должен многое понимать… Кто бы Юру ни спрашивал, ни выпытывал, он должен отвечать, что дядю Яшу не видел уже три года, а подпоручика Баранова видел в первый раз. Ничего плохого дядя Яша не делал — он храбрый и честный человек, а вот преследуют его негодяи. А теперь Юра может обнять дядю Яшу и немедленно отправляться к себе в постель.

Дядя Яша шагнул к Юре, крепко обнял его плечи, поцеловал, прижал к себе.

— Ну и вымахал же ты, с коломенскую версту! — сказал он. — Наполеона не ловишь? Горизонта не ищешь? Зато я, брат, воюю с паршивыми наполеончиками и теперь хорошо знаю, к каким горизонтам надо пробиваться… Ну, слушай команду отца, до свиданья! Может, скоро увидимся.

За Юрой плотно закрыли дверь. Он был оскорблен: его, как маленького, как Оксану, выставляют при таких важных и интересных разговорах взрослых. Нет уж…

Юра вылез через веранду во двор, но приставной лестнице взобрался на чердак и тихонько, как мышь, залег над комнатой родителей. Сто раз ему твердили, что нельзя подслушивать, стыдно. Сам он презирал шакала Табаки за эту дрянную привычку. Но сегодня — дело другое! Дядя Яша в опасности. Юра, конечно, понимает, в чем дело, с какими «наполеончиками» дядя Яша воюет, почему фамилию переменил. Он, Юра, помогал Грише-матросу в горы уйти, немецкие листовки срывал. А дома с ним, как с первоклассником… Та девушка, которую расстреляли, наверно, только года на три старше…

Снизу доносились негромкие голоса, но каждое слово было слышно.

Как понял Юра, дядя Яша бежал из Ялты. Контрразведка производит массовые аресты по всему Крыму — в Севастополе, Ялте, Симферополе… Нашелся, вероятно, какой-то провокатор, предатель. Разгромлены многие подпольные большевистские комитеты. Но сопротивление деникинцам и иностранным интервентам растет. Отряды зеленых захватывают имения, подрывают воинские эшелоны, даже овладевают городами. В Евпатории восстание. Там действует партизанский отряд «Красные каски», он наводит ужас и панику на добровольцев. Деникинцы с ним не справились, вызвали два английских миноносца, но те тоже не могут подавить евпаторийцев. Главный штаб самого Деникина укрылся в Севастополе, под защиту французских и английских кораблей. А контрразведка свирепствует. Напала и на след дяди Яши. Крымский комитет партии предложил ему временно укрыться в тихом месте. Он избрал Судак, безобидный городишко. Но его документы на имя подпоручика Баранова не очень надежны… И он опасается — не увязался ли за ним «хвост» из контрразведки.