Какой-то посторонний звук заставил её резко вырваться из объятий Джо и обернуться: в дверях стояла бабушка, старая миссис… Страх сковал сердце, и она потеряла сознание…

Несколько дней Сью дали поболеть.

Наконец, однажды утром в её спальне появилась бабушка. Темнокожая горничная, причёсывающая Сью, повинуясь требовательному жесту, беззвучно исчезла. Миссис Элоиза неторопливо подвинула себе стул так, чтобы солнце не падало ей в лицо, и уселась.

— Сью, дорогая, — начала она после минутного молчания, — мы с мистером Джошуа, — она всегда так называла своего мужа, — мы с мистером Джошуа решили, что пора тебе подарить своё «Евангелие».

Каждая белая девушка собственноручно переписывала «Евангелие». В тот день, когда ей исполнилось десять лет, ей преподносили книгу с чистыми листами. В день своей свадьбы она дарила своему мужу переписанное ею «Евангелие».

— Но, бабушка… Я ещё не хочу…

— Ты закончила переписывать святую книгу?

— Да. И заставки все нарисовала.

— Значит тебе уже пора.

— Но…

— Никаких «но». Кроме всего прочего, за тобой долг. Долг белой женщины. Смотри, враждой белой семье есть дети, но, в основном, это мальчики. Господь Бог не даёт нам, белым матерям, девочек. У меня — трос сыновей и одна дочь. У твоей матери — тоже. Поэтому мы, белые, не можем допускать расточительства…

— А как же бабушка Оттилия?

— Оттилия была бы замужем… Но в детстве она упала с лошади… У неё не могло быть детей… Такова воля Господа!

Некоторое время они помолчали. Бабушка понимала, что Сью надо переварить услышанное.

— Бабушка, а как же…

— Что, «как же»?

Все события последних дней снова вспыхнули в памяти Сью:

— А как же Джо?

— Джо? — бабушка сделала вид, что удивлена, хотя давно уже ожидала этого вопроса. — Джо давно уже отвезли. Сколько же можно держать в доме чужую вещь?

— Бабушка! Он же не вещь!

— Да ты что, внучка? Ты думаешь, что говоришь? Не говоря уже о том, что по закону… Да ты ведь переписывала «Евангелие»! Ты помнишь, что за кара полагается белой женщине, если она позволит негру…

Сью молчала.

— Ну!

Кивок головой.

— Нет, ты скажи!

— Камни… — прошептала Сью.

— Вот, вот! В неё должны бросать камни до тех пор, пока се тело не скроется под ними, и камни не перестанут шевелиться. Ты этого хочешь? Отвечай!

— Нет…

— Громче!

— Нет, не хочу! — почти закричала Сью.

— А ты представь, что я расскажу мистеру Джошуа? Ты же знаешь своего деда? Для него закон — прежде всего…

Миссис Элоиза немного покривила душой перед внучкой: мистер Джошуа узнал все из её уст в тот же день, когда свершилось преступление. Но мистер Джошуа 11 сам знал, когда настаивать на выполнении закона, а тогда — забыть о его существовании.

— Бабушка, миленькая, не надо… — Сью упала на колени около бабушки и, как когда-то в детстве, уткнулась лицом в её подол.

— Не бойся, глупая, не расскажу… — сказала бабушка, поглаживая её волосы.

— Ах, если бы я была чёрной! — еле слышно прошептала Сью.

— Вот уж глупость, так глупость! — протянула миссис Элоиза. — Уж большей я ещё не слышала! Да ты давно уже была бы любовницей какого-нибудь из братьев Этвудов, а то и всех вместе! И думать бы не думала о своём Джо! И уж, наверное, не один твой ребёнок оказался бы на другой плантации!

— Как это, бабушка?

— Ну, не буду я тебе объяснять, сама не маленькая! И вообще, мне уже надоел этот разговор… Приготовься, на днях мы поедем…

— Куда? — Сью подняла голову и посмотрела снизу вверх на миссис Элоизу.

— Поедем в гости к твоему жениху.

— А кто он?

— Ну вот, это тебе и надо было спрашивать с самого начала, а не заниматься разными глупостями. Мы^с дедушкой долго думали… Мы с дедушкой хотим, чтобы ты была полной хозяйкой… Младших сыновей есть сколько угодно… Но ведь это совсем не интересно — всю жизнь в подчинении… А из старших не женатые только Говард Этвуд, мы его отвели сразу, и Питер — твой четвероюродный дядя, сын Роберта Пендергаста.

— Бабушка, но он же старый!

— Ему всего тридцать. Подумаешь — пятнадцать лет разницы! Это совсем немного! Больше будет тебя любить.

38 февраля 203 года эры Пендергастов на флагштоке Истпендергастхилла взвились два флага: флаг старших Пендергастов под флагом младшей ветви рода.

Сигнал отрепетировали на плантациях, расположенных справа и слева, затем далее… Буквально через час вся Река знала, что мистер Джошуа Пендергаст 11 собрался в гости к своим родственникам.

Все понимали в чем дело и стали готовить свои парадные одеяния в ожидании того момента, когда на флагштоке Вестпендергастхилла взовьётся флаг общего сбора, под которым повиснет голубой флаг, что будет означать приглашение на свадьбу.

Вайлит проснулась как обычно — с первыми лучами. В раскрытое окно вливалась утренняя прохлада. Привычным движением сбросила одеяло и побежала умываться, делать зарядку и готовить завтрак. Словом, начинался обычный, ничем не примечательный день.

Как только за ней захлопнулась дверь, из ниши в стене над кроватью выскользнули две механические руки, собрали простыни и одеяло, встряхнули, сложили и убрали на место. Теперь из другой ниши выскочили похожие на больших мышей уборщики и кинулись собирать накопившуюся за ночь пыль. К приходу Вайлит все было окончено: стандартная программа не предусматривала участия хозяйки в уборке.

Мурлыкая себе под нос весёлую песенку о тетрагоне, вздумавшем покататься на автомобиле, она уверенно набрала код записи намеченных на сегодня дел. Ничего необычного экран ей не сообщил: до конца месячного медицинского дежурства оставалось ещё три дня. На первую половину дня записана работа в поле с тетрагонами, на вторую — подготовка к передаче дежурства, в три часа — общепланетная лекция по детским болезням, запись которой уже две недели находится в памяти, на вечер — приглашение к соседям на семейное торжество.

Теперь Вайлит приступила к своим обязанностям дежурного врача. Данные утренних анализов уже поступили. Никаких резких отклонений от нормы ожидать не приходилось, срочного вызова не было. Только у одного маленького мальчика с другого конца посёлка наблюдалось отклонение, но система уже сама проверила, что он вчера ел, и пришла к выводу, что вмешательство врача не требуется. Несколько человек получили ограничения в пище…

— Безобразие, — ворчала Вайлит, — месяц прошёл и ни одного вызова! Так можно окончательно забыть все, чему училась!

Оставались только домашние заботы: просмотреть меню на ужин и завтрак следующего дня, проверить есть ли в памяти интересная книжка — и молено выходить.