— Но я же не знала, что они — чёрные, хозяин! Они совсем белые, и на них цветные платьица!

— Мы немедленно уезжаем! — сказал мистер Джошуа. — Питер. Ты дважды нарушил закон: не отправил детей на обмен и содержишь их как белых! Цветные платьица! Этого только не хватало. Закон запрещает негритянкам цветные платья! Только белые! Артур и Арчибальд! Немедленно отыскать эту женщину и её щенят! Мортимер! Дуайт! Отберите у Питера оружие и не спускайте с него глаз! Он едет с нами! Роберт! Распорядитесь об отъезде!

Он посмотрел вокруг, отыскивая глазами, кому ещё отдать распоряжения. К нему с готовностью подвинулся Ричард.

— Ричард! Немедленно скачите в усадьбу и поднимите флаг общего сбора Совета Старейшин! Немедленно!

И Мэри, и Джо были уверены, что их побег не будет обнаружен ранее вечера следующего дня: в мастерской её хватятся, ибо ей приказано с утра явиться в Большой Дом, а в Большом Доме тоже с утра будет не до неё. Однако все получилось совсем не так.

Том-большой с самого утра явился к ней, чтобы, так сказать, засвидетельствовать ей своё почтение и лично проводить до Большого Дома. Он ещё поискал её, а потом отправился с докладом к мистеру Сильвестру. Последовали расспросы и допросы с применением кнута в прямом смысле этого слова и пряника — в переносном.

Кто-то из конюхов вспомнил, что видел, как она бежала в сад, кто-то — что слышал ночью стук колёс повозки и т.д. С помощью собак быстро отыскали место свидания…

Весь дом пришёл в движение. Конюхи во главе с Томом-большим седлали лошадей, созывали собак, собирали дорожные сумки. Мистер Сильвестр осушил добрый бокал, наполнил свою фляжку, взял ружьё и сошёл вниз.

До пастбища было почти сорок миль. Лошади, которые выделялись пастухам, были самые настоящие клячи. Взвесив все эти обстоятельства, мистер Сильвестр справедливо решил, что беглецы могут попасть на пастбище только к утру.

Он и мысли не допускал о побеге вообще. Он думал, что Мэри хочет спрятаться на пастбище до приезда Старого Хозяина. А там они упадут перед ним на колени и будут слёзно просить прощения. Конечно же, они рассчитывают, что отделаются лёгким наказанием — плетей двадцать пять—тридцать, ведь такого пастуха, как Джо Куам, надо поискать. Мистер Сильвестр сам слышал, как мистер Джошуа говорил, что такое же количество скота у Этвудов пасёт восемь человек, да ещё приходится держать там надсмотрщика.

Поэтому мистер Сильвестр решил немедленно выехать на пастбище. Пока приедет дядя, он своей властью накажет дерзкого пастуха и девчонку, а там будет видно!

Довольный новой для него ролью предводителя, он «орлиным» (так ему казалось) взором осмотрел всю свою команду, поднял вверх хлыст и скомандовал:

— Вперёд!

За годы своего существования человечество накопило огромнее количество всевозможных традиций. Обычно этим слоном обозначают какие-либо действия группы людей, которые не вызываются необходимостью в данный момент времени, но были жизненно необходимы когда-то.

Не избежало этого и общество, построенное Пендергастом и его единомышленниками. Одной из таких традиций было наличие в садах на всех без исключения плантациях маленьких домиков, именуемых сторожками. Разбивка каждого нового сада начиналась со строительства сторожки. Конечно, была такая и в саду Питера на дальней усадьбе.

В этот день, который так резко нарушил течение жизни многих обитателей усадьбы, именно в сторожке нашла убежище Джейн и её дочери. Молодая женщина горько плакала: Она уже узнала о скандале, разразившемся после обеда, а её дочери, девочки-близнецы, примерно четырех лет от роду, пытались её утешить. Не зная причины слез матери, они думали, что только их проступок мог вызвать эти слезы, а потому старались отвести её руки от лица, чтобы заглянуть в глаза, и наперебой легчали:

— Мамочка, ну не плачь, мы больше никогда не будем бить мальчиков!

— Мамочка, он же хотел поломать папино дерево!

— Ах вы, глупые, глупые! — сквозь слезы улыбнулась Джейн. — Если бы только в мальчишке было дело! Это я, дура, ошалела от счастья и возомнила себя равной! Что с того, что я такая же белая? Что с того, что вас даже нянька не отличила, такие вы белые? Как я могла забыть, что на всех нас лежит это проклятье — негры? Как я могла забыть про эти жестокие законы? Кет, нет! Я не забыла о них! Я помнила о них все время. Это они не давали мне спать по ночам! Я же знала, что рано или поздно именно так вес кончится!

И она обнимала и целовала своих крошек, а те ещё сильнее прижимались к ней, и они плакали все вместе, хотя маленькие девочки и не представляли, какая беда над ними нависла.

Рано утром она была полновластной хозяйкой этой плантации, негры не обращались к ней иначе, чем «мисса» — так на всех плантациях звали хозяек.

Ещё сегодня утром слово любой из её дочерей было законом для любого негра, и не один из них в оправдание несделанной работы мог сказать, что он делал свисток для «маленькой мисс» или катал её на плечах. Ещё сегодня у неё был любящий муж и отец её детей, и вот — все рухнуло!

— Что же теперь с нами будет? — все её мысли, опасения, волнения — все вмещалось в этой короткой фразе.

— Мамочка! — плакали девчушки, — Мамочка, но мы теперь будем хорошими! Мы никогда больше не выйдем в сад, если ты нам не разрешишь?

— Ах, разве в этом дело! — и тут новая мысль пришла ей в голову: — а что же будет с нашим отцом? Они же его убьют! Ах, но почему мы сейчас так далеко от Реки? Я бы теперь обняла вас обеих и кинулась с обрыва… Разве, что задушить вас и самой повеситься?

Бурный плач был ответом на её слова. Обе малютки прильнули к её коленям, спрятали свои залитые слезами личики в складках её юбки. Их ручонки, такие дорогие ей, обнимали её, и она сама их обнимала и прижимала к себе, и все трое плакали навзрыд.

Неизвестно, сколько времени продолжалась бы эта сцена и какое решение она приняла бы в конце концов, но в это время в саду послышался стук колёс, а потом в сторожку заглянул старый негр. Он с самых малых лет был приставлен к Питеру, сопровождал его в дальних поездках, когда выбирали место под усадьбу, его жена выкормила Джейн, когда её привезли ещё совсем крошечную, и он пользовался полным доверием обоих — и Питера, и Джейн.

— Мисса, — сказал он, — масса Питер приказал мне увезти тебя в лес и спрятать там в домике, где жили лесорубы, когда строили эти дома.

— А где он сам?

— Он не может прийти: его увезли на главную усадьбу. Но он сказал, чтобы мы его ждали до вторника.

— А ты не обманываешь меня, Джо? — спросила Джейн, заглядывая ему в глаза. — Точно ты повезёшь нас в лес? А может ты хочешь увезти нас на другую плантацию, как велит закон? Ты лучше скажи мне правду, Джо, я тогда знаю, что мне делать!

— Нет, нет, мисса! Если бы масса Питер хотел тебя отдать на другую плантацию, разве же он поручил бы это старому Джо? Он только сказал бы молодым массам, и они сразу же забрали бы и тебя, и девочек. Нет, нет! Не бойся! Я знаю, что хочет масса Питер! До вторника мы должны ждать его в лесу, а если во вторник он не придёт, то ехать в другое место.

— Куда?

— Когда-то очень давно мы с ним построили домик на другом берегу Реки, ещё выше по течению. Вот там он нас и найдёт. Там и огородик есть. Я весной там был, подправил все, овощи посадил. Там вас никто не найдёт.

— Нас? Только меня и девочек? А Питер?

— Масса Питер сказал: при первой возможности он приедет… Навсегда. Он не хочет больше жить ни с белыми, ни с чёрными…

— Как ты меня обрадовал, Джо! — воскликнула молодая женщина, осыпая поцелуями своих дочерей. — Отец нас не бросил, отец с нами, — почти напевала она. — Джо, но мне надо взять кое-какие вещи? Для них и для меня… У меня здесь только два платьица, кроме тех, что на них, белые…

— Нельзя, мисса, белые массы ищут тебя по всей усадьбе!

— Хорошо. Только я хоть переодену их в белые платья…