— Здравствуй, Джо! — еле слышно ответила Мэри и вдруг вся вспыхнула. — Джо, я же приготовила тебе подарок! Старая мисс рассказывала, как она вышивала платочек для своего жениха, и я… Я тоже… Вышила для тебя! Хочешь?

— Конечно, хочу, — ответил Джо, страшно обрадованный тем, что она считает его своим женихом.

— Слушай, Мэри, — сказал он, когда она вернулась и, очень смущаясь, вручила ему маленький лоскуточек белого материала, аккуратненько обшитый по краям, — может быть мне поговорить со старым хозяином, чтобы он выдал тебя за меня замуж?

— Молчи, Джо, — она своей ладошкой зажала ему рот, — ведь тогда меня отправят на плантацию: старая мисс не терпит замужних! Подожди немного, ладно? — Она бы и ещё его уговаривала, но в это время шум в комнате внезапно стих, что указывало на то, что короткий отдых кончился. — Ну иди же, а то Джейн будет меня ругать… А если она пожалуется…

— Погоди, минутку, — сказал Джо, — я сейчас уеду и буду стоять за садом. Знаешь, там, где старая слива? Приходи ко мне!

— Приду, — прошептала Мэри и упорхнула в комнату.

Джо, в свою очередь, кинулся к кухне. Быстро запряг своих лошадей, чтобы, не приведи Господи, мистер Сильвестр не застал его после обеда на усадьбе, и выехал со двора.

В мастерской все было как обычно. Девушки, склонившись над пяльцами, продолжали свою работу. Старая Джейн молча наблюдала за ними. Вскоре вернулась и сама старая мисс и уселась на возвышении, строго поглядывая на своих подопечных. Она тоже принялась за работу. Однако очень скоро голова се склонилась над пяльцами, и нос стал издавать негромкое похрапывание. Девушки давно уже привыкли к этому, но ничем не выдавали себя и только ещё усерднее продолжали работу. Коклюшки быстро ходили в их ловких руках.

И только Мэри Токану еле-еле шевелила ими. Работа никак не шла на ум. Тысячи мыслей мелькали в этой склонённой над пяльцами курчавой головке. То ей представлялось, что Старый Хозяин, который, как она думала, ценит Джо, вдруг действительно пойдёт им навстречу и разрешит ей жить вместе с Джо при стаде.

— Вот было бы хорошо! — думала она. — Я бы готовила им всем еду, подумаешь, накормить Джо и трех стариков! Вон Мэри Куам готовит на весь Большой Дом — и на господ, и на слуг!

То вдруг ей начинало казаться, что Старый Хозяин ни за что не разрешит ей жить там, а заставит работать на плантации и, хуже того, переведёт на плантацию и самого Джо.

— А он же не привык, чтобы над ним был надсмотрщик… Все время ему будут доставаться плети! — и её охватила такая жалость к Джо, что она чуть не расплакалась. — Нет, нет, этого не может быть. Хозяин очень его любит, — уговаривала она сама себя.

Была и ещё причина для беспокойства. Издавна, как только негр просил у хозяина в жены негритянку, её тут же забирали в Большой Дом, и там она жила некоторое время. Очень часто после этого первый её ребёнок рождался со светлой кожей, и его тут же отправляли на обмен на другую плантацию. Мэри очень не хотелось попадать в Большой Дом, но выхода из положения она не находила.

Неожиданно она обнаружила, что уже некоторое время ничего не делает. Мэри взяла себя в руки и заставила работать —ведь если бы она не выполнила свой сегодняшний урок, её бы заперли на ночь в мастерской и дали одну лучину. «А Джо будет ждать меня!» — и коклюшки быстро-быстро заходили в её проворных пальцах. Уже скоро старая мисс проснётся и начнёт ходить по рядам, проверяя работу. А там, смотришь, и конец дня, всех отправят ужинать и спать.

Однако сегодня все сложилось совсем не так, как обычно. Внезапно дверь открылась, и в комнату неслышными шагами вошёл мистер Сильвестр. Девушки, особенно те, которые были постарше, ещё ниже склонились над пяльцами. Старая Джейн тихонько толкнула хозяйку. Мисс Оттилия открыла глаза, взглянула на комнату и увидела Сильвестра, кравшегося тихими шагами между рядами девушек.

— Не крадись, Сильвестр, не крадись, — ворчливо сказала она, — ты думал твоя тётка спит? Как бы не так. Я совсем не сплю и все вижу. Зачем ты пришёл сюда?

— Так просто, тётушка, я зашёл вас навестить, — с этими словами он поднялся к тётке и опёрся рукой на спинку её кресла, повернувшись лицом к комнате и оглядывая девушек.

— Нет, правда, Сильвестр, — понизив голос, начала выговаривать ему мисс Оттилия, — зачем ты опять пришёл сюда? Сколько раз я просила тебя не приходить, ведь всегда кончается одним и тем же.

— Вы как всегда правы, тётушка, — отвечал ей Сильвестр, — я зашёл поглядеть на ваш цветник, — и он указал рукой на девушек.

— Как тебе не стыдно, Сильвестр, ты же только две недели назад взял у меня Джейн…

— А Джейн я завтра отдам Тому-кривому в жены. А Том-большой просит у меня в жены Мэри Токану…, Где она у вас сидит?

— Вон там, в третьем ряду, видишь, склонилась над пяльцами?

— Это у которой длинный рулон?

— Да, нет, не та, правее… Увидел?

— Теперь увидел. Собственно, какая разница? Пришлите мне её завтра, тётушка.

Мисс Оттилия кивнула, хотя лицо её выражало недовольство.

Когда девушки гурьбой выходили из комнаты, старая Джейн сказала Мэри:

— Завтра можешь не приходить. Молодой Хозяин приказал тебе идти в Большой Дом, скоро ты выходишь замуж.

«Неужели Джо просил меня у Молодого Хозяина?» — подумала Мэри. — «Я же просила его подождать! Ну, теперь он долго будет ждать меня под старой сливой! Пусть знает, как не слушать меня!»

— Да ты, я вижу, нисколько не удивлена? — спросила Джейн. — Вот уж не думала, что тебе понравится Том-большой… И когда ты с ним сговорилась?

— Как Том-большой? — удивилась Мэри.

— Так ведь Том-большой просил тебя в жены у мистера Сильвестра. А ты что, не знала?

Мэри только покачала головой. Наскоро поужинав, она раньше всех вышла, огляделась несколько раз и, убедившись, что её никто не видит, кинулась бегом через сад.

На много миль протянулись сады вдоль Реки. Перемежаясь с огородами, они составили своеобразный пояс вдоль всего правого берега. Левый, низменный берег заселён не был. Множество рукавов, проток и стариц Реки создали такую путаницу водных путей, болот и озёр, что только очень немногие из белых рисковали забираться туда.

Сад Пендергастов также занимал полосу вдоль Реки шириной около полумили. Джо Куам, назначая свидание своей милой, учёл, что в это время года в саду людей не должно быть: весенние работы уже окончились, а летние ещё не начинались. Как раз там, где росла старая слива, посаженная ещё дедом нынешнего Старого Хозяина, находилась чудесная ложбинка с очень сочной травой и к тому же полностью скрытая рядами кустов.

Солнце только ещё спускалось к горизонту. Джо распряг лошадей, привязал их на длинном поводе к дереву, чтобы они могли пастись, а сам улёгся на сено в повозке, приготовившись к длительному ожиданию.

Ничего удивительного нет в том, что мысли его текли в том же направлении, что и мысли Мэри: сначала он представил её поварихой в лагере пастухов, потом решил, что Старый Хозяин на это не пойдёт и отправит их обоих на плантацию. Конечно, это его страшило, но и на это он был в душе согласен, лишь бы Мэри была с ним. Потом он стал рассчитывать, как скоро все это может быть:

«Старый Хозяин будет ездить неделю, пусть десять дней. Потом Мэри заберут в Большой Дом. Надо бы разузнать у матери, как сделать, чтобы её там не очень долго держали».

Мысль о матери привела к воспоминаниям о последнем разговоре с ней. Джо усмехнулся и промолвил вслух:

— Зверюга!

Знала бы мать, как близко подходит он к пьевру, её, наверное, удар бы хватил от страха. Джо не знал, откуда пошло это название — пьевр. Он слышал, что белые называли его так. Это воспоминание вернуло его в самое раннее детство. Вот его, шестилетнего малыша, везут к пастухам, потому что Джо Токану, отец нынешнего старого Джо Токану, прадеда Мэри, стал совсем стар.

«А наш Джо тоже уже стар, — подумал он, — скоро и нам надо просить малыша». — И снова вернулся к воспоминаниям. Старики возятся с ним, растрачивая на него всю нежность пожилых мужчин, оторванных от семей. Его поят коровьим и овечьим молоком, рассказывают разные сказки и истории, сохранённые прошлыми поколениями. Вот его учат петь древнюю песню. Он тогда ещё не знал назначения этой песни, и ему хотелось петь её во весь голос, а они запрещали.