— Так она же — белая!

— А моя не белая? Дочь Аллисонов, внучка Эллингтонов, правнучка Смайслов… Я как-то проверял по записям у ряди, только в восьмом колене у неё была чёрная мать! Так почему же она не белая? Да и не в этом в конце концов дело: я люблю её. Я не хочу другой. Она очень хорошая хозяйка, она прекрасная мать, любящая жена… А девчушки? Эти маленькие нежные ручки, личики… Как они меня обнимали! «Папа хороший, мягенький». «У папы тоже есть ушки». Как же я их отдам, чтобы их теперь обижали и били все, кому не лень, а то я не знаю, как живут такие дети на плантациях?

— Их не будут обижать. Их…

— Убьют сразу? Так? — Роберт утвердительно кивнул. — Тем более. Нет, вы не получите ни моей жены, ни моих детей!

— Но Питер, это же единственная возможность для тебя сохранить жизнь.

— Единственная? Мне бы только сесть на коня…

В это самое время другой представитель младшей ветви рода, Ричард, беседовал с мистером Джошуа:

— Мистер Джошуа, если Питер сделает все, что вы от него требуете, вы отдадите за него Сью?

— Отдам.

— А если он откажется?

— Закон должен быть выполнен.

— Мистер Джошуа, а если Закон будет выполнен, и Питера… Вы отдадите Сью за меня?

— Это надо подумать… Я ещё поговорю с тобой. Все будет зависеть от решения Совета.

— А когда будет Совет?

— Завтра.

Согласно «Законам Старого Джошуа», Совет Старейшин был высшим органом власти. Его решениям должны были подчиняться все. И если имуществом, свободой и даже жизнью чёрного волен был распоряжаться сам плантатор и любой из его белых домочадцев, то всем этим в отношении белого человека мог распорядиться только Совет Старейшин. Мистер Джошуа Первый стремился уйти от ошибок Чёрного Юга — кровной мести и т. д. Он стремился найти такие формы, чтобы его общество просуществовало как можно дольше.

И вот в большом зале Вестпендергастхилла собрался этот Совет. Все пятьдесят восемь членов, владельцев отдельных плантаций, были налицо. Молодёжь, все эти племянники и сыновья, веселились на поляне перед Большим Домом.

— Питер Пендергаст! — возгласил мистер Джошуа, по традиции председательствующий на заседании* — Мне очень больно докладывать Совету, что человек, который носит одну со мной фамилию, нарушил Закон. Он содержал рабыню как свою жену, — проговорил он, обращаясь к аудитории, — и воспитывал её детей, как детей белой женщины.

Ропот возмущения прокатился по рядам.

— Более того, он попытался скрыть своё преступление. И когда я потребовал, чтобы он отдал эту женщину и её детей, он их спрятал куда-то, и никто до сих пор не смог их найти. Отвечай, Питер Пендергаст, где она?

Питер, только что прочитавший записку отца: «Любым способом сделай так, чтобы окончательное решение перенесли на завтра», поднялся со своего места и сказал:

— Я отправил Джейн и девочек к вам на плантацию, дядюшка, на обмен.

— Когда ты это сделал?

— Тогда же в четверг, ещё до вашего отъезда.

— А почему ты до сих пор молчал об этом?

— Мне хотелось сделать сюрприз Артуру. Он же у меня просил Джейн.

Мистер Пендергаст даже растерялся. Все те громы и молнии, которые он собирался метать в отступника, теперь замерли у него на устах. Но он ещё сомневался:

— Позовите-ка мне Артура!

И спросил у него, когда он появился в дверях:

— Что вы там узнали с Арчибальдом на плантации? Куда он девал эту женщину и её детей?

— Никто ничего не знает. Их куда-то отвёз старый Джо, тот, который всегда сопровождал Питера в поездках по лесам. Негры думают, что их отправили на обмен.

— Артур, Питер утверждает., что отправил её тебе в подарок. Немедленно садись на коня и скачи домой. Если она там, поднимешь послезавтра утром флаг Роберта, а не мой. Если нет — как обычно.

Артур вышел.

— Ну, — сказал мистер Пендергаст, — Питер, если ты ещё в довершение всего и Совет обманул, — смерти тебе не избежать ни под каким видом.

Окончательное решение Совета было отложено до послезавтрашнего утра. Плантаторы разошлись по отведённым им спальням, молодёжь на лугу развела большой костёр. Питера до утра заперли в кладовой, дверь которой открывалась прямо на луг. У дверей были выставлены дежурные.

Постепенно дом затихал… Уснули плантаторы-старейшины, уснула и часть молодёжи около костра.

…Тихо-тихо, почти без всякого стука открылась дверь в спальню хозяина дома. Осторожно, без свечи, держа в руках ночные туфли, как вор, пробирался он по коридорам и переходам своего собственного дома. Вот он прошёл весь коридор и стал медленно спускаться по лестнице.

— Какая ступенька здесь скрипит? Вот она! — Чуть слышно скрипнуло под ногой. Он отдёрнул ногу, минуту постоял, балансируя на одной ноге, а потом сразу переступил через две ступеньки…

В коридоре первого этажа не направо — к большому залу и столовой, а налево — к кухне. Вот и вторая лестница, в цоколь, ею пользуются повара, когда носят продукты на кухню.

В коридоре цокольного этажа наощупь нашёл дверь в кладовую. Как всегда на ней висит замок. Дрожащей рукой достал из кармана ключ. Замок щёлкнул слишком громко. Ему показалось, что сейчас проснётся весь дом… Прислушался: нет, тихо. Опять-таки без свечи прошёл в глубь кладовой. Так и есть, задняя стена завалена мешками. Он потрогал их. Тяжёлые, черт. Где твои молодые годы, Роберт! Разве тогда тебя испугали бы такими мешками?

Но ничего не поделаешь. Стараясь не шуметь, стал оттаскивать мешки в сторону. Несколько раз при этом садился отдыхать, но время не ждёт, скоро рассвет, и он снова принимался за работу.

Наконец, давно заброшенная дверь в стене кладовой очищена полностью. Вот и замочная скважина. Лишь бы замок не заскрипел. Скрипит, проклятый… Вот хорошо, открылась, а он так боялся, что замок заржавел!

Дверь приоткрылась.

— Питер! — позвал слабым шёпотом, сердце бухало в груди набатным колоколом.

— Я здесь, папа, — Он уже давно стоял под самой дверью. Как ни тихо старался работать его отец, он этот шум услышал.

— Иди сюда! — Роберт за руку вывел его из кладовой. — Помоги мне сложить на место эти мешки, — проговорил, ззпирая дверь.

Теперь мешки вовсе не казались тяжёлыми. Все. Вышли в кухню.

— Твой конь привязан в саду, около старой груши, — шёпотом инструктировал Роберт сына, — пройдёшь через людскую, там сегодня никого нет, всех разослал. Куда ты теперь? Увижу я тебя когда-нибудь?

— Сейчас в лес. Там меня ждут. А потом… Если захочешь меня найти — третья речка справа от моей усадьбы, два дня пути вверх по течению… Дай-ка я тебя обниму, папа!

— Ну, с Богом, сынок!

Неожиданно из тёмного угла кухни выступила тень:

— Нет, не с Богом! — раздался выстрел и Питер упал.

— Нет, не с Богом — загремело в ушах несчастного отца. — Нет, не с Богом! — нарастая, как будто уже весь дом повторил эти слова. — Нет, не с Богом!!! — громко ударило в голову, острая боль пронзила сердце… Когда на крик сбежались люди с факелами, со свечами, на полу лежал мёртвый Питер, пуля попала прямо в сердце. На нем, поперёк лежал его отец, Роберт — сердце его тоже не билось.