Путин долго шел к этой речи. Представляется, что необходимые эмоции зародились у него в Дрездене в смутное время конца 1980-х. Точнее, в 1989 г.

Серая немецкая аккуратность, каменное чудо Цвингера, удивительно восстановленный центр города. В 1904 г. бюргеры решили поразить мир размахом — в стилобате городской управы построили пивной зал на четыре тысячи посадочных мест. Соседи звали Дрезден, столицу Саксонии, «долиной невежества» — сюда, в низинные места, не проникали телеволны западных станций.

А в свое время Сталин на карте указывал на Саксонию как на военную неприкосновенность со словами «Чистое золото» — главный индустриальный центр немецкой Саксонии на востоке Германии. Оптика, точное машиностроение, превосходный университет. Отсюда в Берлин приехал глава Германской Демократической Республики Вальтер Ульбрихт, и саксонский акцент надолго воцарился в ГДР.

Путин возглавил здесь Дом советской науки, витрину советских достижений в немецкой Саксонии. Сам он с семьей жил на третьем этаже этого аккуратного немецкого дома. Советская разведка и восточногерманская Штази генерала Маркуса поддерживали свою высокую репутацию, используя статус Берлина как соединяющего оба немецких государства. Спокойствие, выдержка и неприметность — самые необходимые для разведчика черты. Почти никто из соседей не помнит невысокого блондина, явно русского, но старающегося говорить с соседями по-немецки. Советскому Союзу было необходимо окно в немецкий мир. Две самые большие нации Европы обязаны были знать друг о друге. ГДР был главным форпостом Советского Союза на Западе — четыреста тысяч военнослужащих. А в Эберсвальде, в часе езды от Берлина на север, стояли три советские танковые армии — главная опора СССР на западном направлении.

Путин с семьей обосновался в Дрездене в особое время перемен, Горбачев явно не благоволил к Эриху Хонеккеру, но не мог скрыть огромной приязни к канцлеру Западной Германии Гельмуту Колю. Кто забудет то время, когда решалась судьба Советского Союза как сверхдержавы? Критически важной была Германская Демократическая Республика. Горбачев своей рукой оттолкнул этого союзника, когда добился нейтрального отношения правительства ГДР к 130 жителям ГДР, укрывшимся в западногерманской миссии в Восточном Берлине в августе 1989 г. В сентябре 55 тысяч восточных немцев запросили убежища в Чехословакии. Затем Венгрия открыла свою границу с Австрией, и желающие того жители Восточной Германии начали переходить в Австрию. Окончательные перемены в ГДР последовали Сразу после визита Горбачева по случаю сорокалетия ГДР в начале октября 1989 г. Визит готовил заместитель министра иностранных дел СССР Александр Бессмертных. Эрих Хонеккер встретился с Бессмертных в загородном доме и представил ему цифры, свидетельствующие о значительном росте ГДР. Один из поклонников Горбачева в окружении Хонеккера сказал Бессмертных, что часть представленных данных не соответствует действительности — о чем Бессмертных и сообщил Шеварднадзе и Горбачеву: Хонеккер живет в мире грез, а кроме того, против Хонеккера выступают уже и чиновники.

Прибыв в Восточный Берлин, Горбачев заговорил с Хонеккером в конфронтационном духе. Единственный способ остановить демонстрации по всей Германии — взять на вооружение перестройку. Только так Хонеккер может спасти свой режим. Хонеккер не мог сдержаться. Во время последнего визита в СССР он был шокирован пустотой полок в магазинах. Советская экономика в коллапсе, в то время как в Германской Демократической Республике живут самые процветающие в социалистическом мире люди. И им еще указывают, как вести дела! На официальной церемонии Горбачев призвал восточных немцев имитировать советские реформы. И он сказал, что восточногерманская политика должна делаться «не в Москве, а в Берлине». Стоявший рядом Хонеккер был своего рода воплощением недоумения.

По возвращении в Москву Горбачев сказал, что Хонеккер должен уйти — и как можно скорее. «Восточногерманское руководство не может контролировать ситуацию». Горбачев приказал Генеральному штабу, чтобы советские войска в ГДР (почти полмиллиона) не вмешивались во внутригерманские события.

7 октября Хонеккер приказал секретной полиции ГДР использовать оружие и слезоточивый газ для разгона демонстраций в городах. Но оппортунистически настроенный шеф секретной полиции Эгон Кренц, зная о позиции Горбачева, выступил против приказа Хонеккера. Тогда 50 тысяч протестующих вышли на улицы в Лейпциге. 25 октября — во время визита в Финляндию — Горбачев заявил, что СССР «не имел права, ни морального, ни политического» вмешиваться вдела Восточной Европы. Его пресс-атташе Геннадий Герасимов провозгласил смерть «доктрины Брежнева». Вместо нее, сказал он, вводится «Доктрина Синатры»: «I did it my way». Так Советский Союз, содержавший еще войска в ряде восточноевропейских стран, лишился «пояса безопасности», который через несколько лет станет чужой зоной влияния, с натовскими базами в часе автомобильной езды от Петербурга. Максим Максимыч русской истории в своей беспечности открыл дорогу в страну, прежде стремившуюся обеспечить свою безопасность после войны, на которой она потеряла 27 миллионов своих граждан.

Возвратившийся к работе после серьезной операции глава Социалистической Единой Партии Германии Эрих Хонеккер потребовал остановить бегство восточных немцев. Советский посол Вячеслав Кочемасов в своих телеграммах передавал просьбу о помощи в критический час, свой совет спасти Хо-неккера. Горбачев сказал своим помощникам, что он «возмущен» некомпетентностью Хонеккера в решении данной проблемы. Тысяча немцев а Дрездене остановили поезд, идущий на Запад, и взобралась на него. Негативное отношение Горбачева к Хонеккеру привело к тому, что немецкие коллеги воспрепятствовали использованию силы против демонстрантов-оппозиционеров и в конечном счете заменили его на посту главы СЕПГ, после консультаций с Горбачевым, Эгоном Кренцом. Чувствующее куда дует ветер окружение оставило Хонеккера и сделало партийным вождем Кренца — немецкого Горбачева.

31 октября 1989 г. Кренц прибыл к Горбачеву в Кремль. Он отнюдь не выглядел триумфатором, его, карьериста, более всего волновало соперничество политика из Дрездена — Ганса Модрова. После встречи Кренц сказал журналистам, что демонстрации по всей ГДР являются «хорошим знаком», это обновление социализма. Но при этом он добавил, что «та или иная форма защитного щита между ФРГ и ГДР необходима — ведь речь идет о двух социальных системах и двух военных блоках». Кренц вступил на опасную политически тропу — и он уволил две трети членов Политбюро СЕПГ и весь кабинет министров. Руководство ГДР было в агонии. Верные немцы не знали, куда им идти. Кренц открыто спросил Горбачева, что делать. Что делать, знал только один Шеварднадзе — он рекомендовал открыть границы Германской Демократической Республики и настоятельно советовал это Горбачеву. Горбачев посоветовал это Кренцу: это «выпустит пар» и «поможет избежать взрыва».

Тот 9 ноября 1989 г. открыл знаменитую берлинскую стену.

Командующий советскими войсками в Германии генерал-полковник Снетков уведомил Хонеккера, что советские войска готовы оказать своим союзникам любую помощь. Но в Москве прозвучал грозный окрик — советские войска не будут вмешиваться в происходящее в Германии.

18 мая 1990 г. госсекретарь США Джеймс Бейкер в Москве, накануне визита Горбачева в США, заверил того, что политика США «не направлена на то, чтобы оторвать Восточную Европу от Советского Союза». Бейкер как бы доверительно признавался: «Прежде у нас была такая линия. Но сегодня мы заинтересованы в том, чтобы построить стабильную Европу и сделать это вместе с вами. Согласно воспоминаниям Горбачева, «Бейкер обещал начать реконструкцию НАТО, придавая ей все больший характер политической организации. Он обещал, что «будет осуществлен пересмотр военной доктрины НАТО».