Все еще рано.

И пусть все идет так, как и должно идти – не зря же меня так долго держат в этом захудалом мире…

Но я вновь обрываю себя на полуслове: самое страшное для командира отдельной мобильной разведгруппы армии вторжения – недооценивать своего противника и переоценивать свои собственные таланты. Так что… Я знаю, что значит терпение. И я знаю, ради чего.

Мое дыхание спокойно, а взгляд ясен. И тени волнения нельзя рассмотреть в моих кажущихся расслабленными движениях. В том, как я скольжу по комнате в танце, что выполняется без оружия, но требует очень высокой концентрации, которая прячется за кажущейся легкостью исполнения и дается не каждому воину, а лишь тому, кто умеет держать в жесткой узде свое тело, свои желания и устремления. И когда я заканчиваю последний ритуальный жест благодарности, которым воин одаривает себя, осознавая собственное мастерство в выполнении канона, – моя мысль стремительна и легка.

И это именно то, ради чего мгновения колоссального напряжения сменяли состояние полной опустошенности и отрешенности от всего, что подразумевается под словом «жизнь». Ради того, чтобы осознать, как мал ты по сравнению с величием Хаоса, который является и местом сосредоточения, и местом отдохновения для тех, кто ему служит и поклоняется. Ради того, чтобы оценить себя и свою способность идти к той цели, что стоит перед нами – его воинами, жизнь которых построена на служении и подчинении: служении целям рода и Дарианы и подчинении Кодексу чести.

Теперь опуститься на одно колено и, смиренно склонив голову, закончить ритуал. Не забыв проследить за тем, чтобы это звучало уверенно и торжественно:

– Лишь самый достойный, лишь тот, кто полностью соответствует образцу черного воина, имеет право продолжить жизнь. Свою собственную и проявленную в своих детях.

И уже мысленно добавить, благодаря мощным ментальным щитам позволяя ехидству проникнуть во внутренний голос: «Для всех же остальных – немедленная смерть. Как только об этом нарушении станет известно тем, кто имеет право карать».

Что ж… можно и подниматься. Распространяя вокруг себя ощущение полного удовлетворения и экстаза. Хоть я и сам приобрел возможность отбирать и даровать, с тех пор как стал алтаром[1] старшей ветви рода, за мной продолжает смотреть множество глаз. И те, кто не сумел возвыситься так же, как я, ухватятся за любую возможность лишить меня всего, чего я достиг.

Так что теперь более чем когда-либо я должен соблюдать осторожность. Понимая, что только от меня зависит, смогу ли я взять еще больше – то, на что даже не смел надеяться. О чем даже не пытался мечтать, видя вершиной своей военной карьеры – положение талтара[2], главы первого по могуществу рода на Дариане.

Вот только…

С некоторых пор у меня появилась и иная цель. И очень хорошо, что для ее достижения мне пока еще не так много пришлось нарушить, чтобы об этом узнал кто-нибудь, кроме меня самого.

С удовлетворением отметив, что дыхание продолжает оставаться спокойным, несмотря на резкость заключительных связок, я накидываю набиру[3] на полное сил тело и подхожу к окну, из которого виден дом управителя Камариша. Он хоть и скрыт за широкой полосой высоких деревьев (и пусть они почти полностью облетели, они продолжают прятать дом от любопытных глаз), я ясно вижу каждый его выступ, каждую колонну, что его украшает, каждый витраж, что расцвечивает его внутреннее убранство. Вижу не зрением – памятью. Не только потому, что много раз рассматривал все это на тех кристаллах, на которых мои разведчики запечатлевали все, куда они только смогли проникнуть. Но и потому, что видел это воочию и сам. Гуляя по аллеям парка скрытый заклинанием невидимости, против которого, и я не могу этому не радоваться, у моего противника не нашлось контрмер.

И я, вспоминая свои похождения, когда ткань плащей воинов из охраны эльфа едва не касалась моей одежды, разрешаю себе улыбнуться.

Хорошо, что моя улыбка скрыта плотной тканью, а в моей команде нет достаточно сильных эмпатов, чтобы ощутить отголоски моих чувств, скрытых ментальной защитой. За одну нее я могу лишиться всего, что у меня есть: своей ветки, положения в роду, детей и, что для меня сейчас является самым главным, – своего права отдавать приказы и вести за собой воинов. Без чего мой план будет невозможно и дальше воплощать в жизнь.

Именно теперь… Когда она так близко.

Та’шии. И пусть ее имя на языке Лилеи звучит совсем иначе, для меня она всегда будет утренней звездой. Той, которая проявит в моей жизни новую грань – грань обладающего Единственной.

Легкое ментальное касание и я позволяю Агирасу, своему теру[4], который дожидается разрешения за плотно закрытой дверью, войти в комнату.

Он останавливается у самой двери, склонив низко голову, и ждет, пока я позволю ему говорить.

– Я слушаю.

– Мой алтар, контроль над домом управителя Дер’Ксанта установлен. Интересующая моего господина женщина находится на третьем этаже правого крыла.

– Ее охраняют? – Мой голос звучит четко и ровно: в моем возрасте и при моем статусе даже нотка эмоций является непозволительной роскошью. И длительное пребывание в чужом мире не сможет стать оправданием для ее проявления.

– Четыре воина охраны у дверей. Постоянный патруль вокруг самой резиденции: движение патруля хаотично, отследить какой-либо ритм не удалось. На ней обнаружено несколько маяков, установленных драконом, и свернутая матрица большого перехода, которую засек пространственник.

Его взгляд, направленный на меня, не поднимается выше определенной точки, подчеркивая его нахождение в моей власти. И, несмотря на то что он принадлежит мне со своего рождения и уже много раз я мог убедиться в его преданности, я все еще не готов приблизить его настолько, чтобы позволить смотреть мне в глаза.

– Удалось что-нибудь услышать? – Я вновь отворачиваюсь к окну. Продолжая боковым зрением наблюдать за ним. Не для того, чтобы поймать его на возможной непочтительности к своему алтару, кем я являюсь не только для него, но и для всех тех, кто служит мне и принадлежащей мне ветви рода. Лишь для того, чтобы он еще раз смог убедиться: его господин контролирует все и всегда.

– Да, мой алтар. Часть ее разговора с воином графа, которому мой господин на развалинах портала подкинул активатор. Он рассказал ей об обряде предложения себя и советовал как можно быстрее покинуть этот мир.

– Что она? – Ни тени беспокойства не отразилось в моем голосе. Правда, здесь, действительно, не за что было переживать.

– Она не дала конкретного ответа. Но судя по ее эмоциональному фону, она этого не сделает. Если кто-либо более сильный не заставит ее принять решение.

– Это все?

– Да, мой алтар. Вошедший дракон помешал их дальнейшему разговору. Да и наши приборы в его присутствии работают очень плохо: больше услышать мы ничего не смогли.

– Я понял. Ты хорошо выполнил свою работу и можешь идти.

– Да, мой алтар.

Прежде чем выйти, он прикладывает руку к груди и низко склоняет голову в жесте полного повиновения. Немного ниже, чем это сделал бы тер другой ветви по отношению к своему алтару: я уже имел возможность отметить, что мои подчиненные меня по-своему любят. Я хоть и строг, но никогда не забываю хвалить, если мой приказ выполнен как положено.

А сейчас моя похвала более чем заслужена, и он действительно принес хорошую весть: те устройства слежения, которые мне удалось внедрить в ее ауру и тело, дракон обнаружить не смог. А значит… Даже если она и покинет этот мир, найти ее будет совсем несложно.

Что могут значить несколько межмировых переходов, когда перед тобой – цель!

Я еще раз проверяю, насколько укреплены мои щиты, и лишь удостоверившись, что никто из моего окружения не сможет проникнуть в мои мысли, позволяю себе, всего лишь на мгновение прикрыв глаза, восстановить в памяти нашу первую с ней встречу.