– Асия, почему?!

Мы стояли рядом с невидимой чертой, которую никто из нас не решался перейти. Не столько опасаясь за то, что она исполнит свою угрозу, сколько ожидая, когда Лера даст нам знак к началу действий.

– Почему? – Ее лицо не было закрыто лицевым платком, и выражение жестокости, которое на нем отразилось, едва не лишило меня самообладания. И лишь понимание того, что этим своей жене я помочь не смогу, а ее планы нарушу, заставило меня сдержаться и ответить спокойствием на те горькие слова, которые она произнесла. – Ваш мир обречен. Как бы ни пытались ваши правители, объединившись, найти способ избежать вторжения или противостоять ему – вам не устоять против той армии, что хлынет на ваши земли. И я хочу быть среди тех, кто будет первым. А для этого мне нужна она.

Ее речь была достаточно длинной для того, чтобы Лере удалось закончить то, что она делала. Но в то мгновение, когда она подняла взгляд на меня, готовая дать сигнал, судьба вновь решила вмешаться в происходящее, но уже не на нашей стороне.

Портал, по-видимому активированный с Дарианы, о возможности чего нас предупредила черная жрица еще на поверхности, вспыхнул серым провалом. Асия кинула взгляд в сторону перехода, из которого уже появилась пара воинов, замотанных в черные покрывала, с рохсашами в вытянутых руках.

Мгновение замешательства, когда ни мы, ни Лера не решаемся что-либо предпринять, в отличие от той, которая еще совсем недавно называлась нашей подругой.

Она толкает мою жену в сторону своих соплеменников, словно передает им добычу (правда, со стороны это выглядит так, будто она не дает им выстрелить), а сама вскидывает руку в мою сторону. Вот только на ее запястье нет браслета с излучателем Хаоса, но есть вылетающий из ее ладони кинжал, уклониться от которого я не успеваю.

Не знаю, спасают ли меня от неминуемой гибели щиты, пронзая которые клинок чуть отклоняется, но вместо удара в сердце, куда он был нацелен, его острие впивается в мое плечо. Впрочем, своего она все равно добилась, и пусть не рана, которая в первый момент воспринимается мной как несерьезная, так что-то другое заставляет меня сначала упасть на колени, чувствуя, как слабеет мое тело, как медленнее течет кровь по жилам, как сумрачным туманом подергивается все перед моими глазами, а потом и вовсе распластаться по холодному каменному полу.

Но прежде чем полностью провалиться в черную бездну, которая манила меня вопреки тому, что в ушах продолжали набатом стучать слова данной мною клятвы: «Я всегда буду рядом», – я успел заметить, как границу перехода пересекает Риган, как Гадриэль, бросив на меня быстрый взгляд, в котором я вижу боль, устремляется за ним, как за спиной Валиэля в клочья рассыпается марево межмирового портала.

Но это не стало последним из того, что я осознал. В тот миг, когда мрак вокруг меня сгустился настолько, что ни одна мысль не была способна проникнуть сквозь него, беспочвенной надеждой в моем распадающемся на мириады замерших мгновений сознании, вспыхивает воспоминание о разговоре с черной жрицей, который мне пересказала Лера.

Вспыхивает и исчезает вместе с короткой фразой и тем, что называлось Олейором Д’Таром.

– Я хочу, чтобы ты об этом помнила.

Александр

– Правитель Элильяр. – Я склонился в поклоне с изяществом придворного щеголя: Рамону пришлось довольно долго добиваться от меня этой кажущейся легкости, но зато теперь мой учитель манер мог мною гордиться.

Эльф поднял взгляд от бумаг, которые сосредоточенно изучал, словно до этого самого мгновения не замечал моего присутствия и, улыбнувшись, почти бесстрастно заметил:

– Из твоих уст, Александр, даже приветствие звучит с ехидцей.

– Мой лорд… – Если бы не лукавый взгляд, замечание, произнесенное правителем таким тоном, могло расцениваться как смертный приговор.

– Похоже, у тебя хорошие новости?

Вопрос прозвучал как утверждение. Впрочем, ничего другого я от него и не ожидал. Моя первая встреча с ним предопределила мое будущее: своей многогранностью, непредсказуемостью, и при всем этом своей безграничной преданностью тому, во что он верил, тем, кто был ему дорог, он покорил мое сердце сразу и навсегда. Став вторым, после мамы, кто тянул меня к вершинам, которые до того казались недостижимыми.

– Да, Элильяр, – он давно уже признал мое право обращаться к нему по имени, что было позволено лишь самым близким, но я предпочитал пользоваться этой привилегией лишь за закрытыми дверями или в кругу семьи, – наши предположения полностью подтвердились: за стремлением твоей жены видеть новым правителем младшего принца стоят именно даймоны.

Тень озабоченности коснулась его лба, но была столь мимолетна, что я ее скорее почувствовал, чем увидел.

– Я смирился с тем, что она не приняла Леру, но мне трудно поверить, что она оказалась способной на предательство.

И это несмотря на то, что он сам догадался, кто именно стоит за попыткой свергнуть его. Хотя мы оба понимали, на каком основании выстраивалось это нагромождение чужих интриг.

– Они обе из рода Там’Аринов. Но если одна имеет все, то вторая…

– Она жена правителя и мать его детей. – В его голосе прорезался рык, но такие интонации еще ни разу не заставили меня смутиться: сказывались школа наследного принца и наблюдения за его общением с мамой в то время, когда она ходила в его ученицах.

– Стоит признать – не самая завидная роль. Особенно если посмотреть, как ты и твой наследник прислушиваетесь к мнению какой-то там человеческой женщины, но не допускаете к реальной власти ту, что уже две тысячи лет значится правительницей.

– Может, тебя стоит отправить в подземелья, чтобы ты там немного подумал о том, чего не стоит говорить своему правителю? – Он чуть склонил голову, отчего его волосы, цвета светлого серебра, не стянутые, по обыкновению, шнурком, скользнули на лицо, оставив открытыми лишь пронзительные серые глаза, в которых, несмотря на кажущуюся стальную холодность, блестели искры смеха.

– Как будет угодно моему правителю. – Я повторил это движение, правда, мои кудри были не столь длинны, чтобы скрыть блуждающую на моем лице улыбку. – Вот только кто тогда будет изображать вас, в то время когда заговорщики проникнут в ваши покои, а вы будете находиться совершенно в другом месте? – И приподнял бровь, радуясь тому, что самодурство не значилось в списке качеств, присущих этому эльфу.

– Умеешь ты приводить весомые доводы в свою защиту.

– Так было у кого научиться.

Фраза хоть и была двусмысленна, но не для него.

– От него что-нибудь слышно?

– Нет. Но я не думаю, что это что-то значит. Его последнее сообщение было достаточно четким: информация о том коммандере подтвердилась, а возможности активировать артефакт еще раз у него могло и не быть. Кстати, кое-какие интонации лорда навели меня на весьма интересные выводы.

– Такие интересные интонации у Гадриэля бывают по нескольку раз в год, и вызывает их любое более-менее смазливое личико.

– Вам виднее, мой правитель.

– Уж не намерен ли ты предложить мне пари?

Теперь уже его бровь крылом взлетела вверх, делая выражение его лица не столько насмешливым, сколько опасным. Для тех, кто не знает той грани, которую в общении с моим эльфийским родственником переступать не стоило.

И хорошо, что нас не видит и не слышит сам Гадриэль: с Элильяром, конечно, он бы обнажать меч не стал, а вот мне точно пришлось бы серьезно попотеть, защищая свое право на дальнейшее существование. Сам любитель поспорить, он не очень-то любит становиться предметом тщательного наблюдения, и если, не дай стихии, подобное случается, придумывает столь хитроумные ходы, что и другая сторона в итоге оказывается в проигрыше.

Но не только это заставляло меня сейчас сдерживать рвущийся из груди смех: боюсь, мы оба пришли к совершенно одинаковым выводам в отношении той легкой забывчивости, которой якобы страдал черноволосый лорд в момент активации кристалла связи.