И решили:

— Пойдем к княжне, может, она как-нибудь нас поддержит.

Но тут же многие засомневались — ведь все хорошо ее знали. Влих сказал:

— Уж больно горда. Неизвестно, примет ли еще нас, выслушает ли. Все же говорят: это дьяволица.

— Нужно все-таки попробовать, — отвечали другие. — Может, чего и добьемся.

Порешили послать ходоков деревни во главе с Влихом к хозяйке замка. Когда согбенные, одетые в худые сермяги фигуры приблизились к крепостным стенам, стражник на башне начал трубить в рог, а оруженосец помчался к воротам посмотреть, что там такое, повернулся и бегом к повелительнице с сообщением:

— К замку идут крестьяне. Впустить их?

Княжна удивилась. Неслыханное дело — никем не званные мужики приходят толпой, как будто намереваясь чего-то требовать.

— Крестьяне, говоришь?.. А что им надо?.. Хотя, впрочем, все равно, пусть себе сунутся.

Подняли железную решетку, крестьяне прошли во двор и вскоре оказались перед княжной. Холодным взглядом окинула она склонившиеся фигуры, изможденные лица, но ни словом, ни жестом не дала знать, что можно начинать говорить. Стояла словно каменное изваяние. Крестьяне приветствовали ее глубоким поклоном, потом вперед вышел старый Влих и так объяснил цель посольства:

— Мы пришли, почтенная правительница, чтобы просить вас о помощи. Нашим бабам уже нечего положить в горшок. Мы голодаем, смилуйтесь над нами, дайте хоть немного муки либо несколько бочек сельди, что стоят в подвалах.

Во время всей речи Влиха красивое лицо правительницы не дрогнуло. Лишь когда он упомянул о сельдяных бочках, по челу ее пробежала тень недовольства. Она подумала: «Что ж это такое — мужичье лезет в мои дела?..Каковы! Ну, погодите же!»

Когда Влих закончил, княжна окинула собравшихся ненавидящим взглядом и сказала:

— Вы не только пренебрегаете своими обязанностями и не приносите мне десятую часть урожая и скота, а еще смеете приходить с требованием, чтобы я снабдила вас пищей? Не дождетесь, ничего я вам не дам. Вон отсюда!

А когда крестьяне в своих серых сермягах, тиская в руках шапки, беспомощные, убитые ее словами, чуть замешкались с выходом, княжна крикнула слуг и приказала вытолкать мужиков силой. Они потянулись к воротам. Привыкшие к смирению и покорности крестьяне молчали, но в их сердцах клокотал бунт. Они мысленно слали ей проклятия, а некоторые даже шептали, чтобы стража не услышала:

— Дьяволица.

Правительница с издевательской усмешкой наблюдала за уходящими. И чтобы обезопасить себя от всяких искусов жалости и милосердия, крикнула слуге:

— Запряжешь в большую телегу двух лошадей, нагрузишь ее вместе с оруженосцем бочками с сельдью, той, что без икры, отвезешь их на озеро Медве и там утопишь.

Послушные слуги выполнили приказ своей хозяйки.

Бочки с сельдью были утоплены в озере. Поверхность воды заволновалась, принимая то, что могло бы накормить многих голодающих, потом волны исчезли. Но весть об этом страшном злодеянии разошлась среди людей. Голодавшие крестьяне стали громко и открыто проклинать княжну:

— Бессердечная женщина, недостойная того, чтобы ее носила святая земля!

Узнав об этих речах, княжна начала поносить крестьян перед своей дворней:

— Пусть проклинают сколько им влезет. Им захотелось княжеской пищи. Как же! Ничего не получат. Все повелю уничтожить, но им не дам ничего!

И дабы доказать, что она действительно насмехается над крестьянской нуждой, как-то ночью велела она слугам посыпать солью деревенскую дорогу. Казалось, будто выпал снег. А поутру поехала по этой дороге на санях, запряженных лошадьми, у которых сбруя была украшена не только бубенцами, но и калачами. Люди, видя в санях злорадно улыбающуюся княжну, калачи, развешанные на конской упряжи, все это вызывающее расточительство, воспылали ненавистью и, уже не боясь мести, открыто бросали ей вслед проклятия и угрожали кулаками.

Заслуженное возмездие не заставило себя ждать. Когда после этой поездки княжна возвращалась в замок, довольная, что отомстила крестьянам, вдруг что-то загремело и молния с ясного неба ударила в сани, убила княжну и обвешанных калачами лошадей. А замок со всем, что в нем находилось, провалился под землю.

К северу от деревни Корне, над озером Длуге, где впадает в него речка Вонска, стоял когда-то величественный замок. Владел этим замком рыцарь, что должен был охранять от врагов и замок и жителей. Но был он так жаден на добычу, что и сам устраивал разбойничьи набеги. Да при этом не только чужих грабил, но и со своих готов был содрать шкуру, лишь бы поживиться.

Выжимал он соки из крестьян, живущих в деревне у замка. Мужики жаловались, что слишком часто приходится ходить на отработки, да еще поставлять подводы, платить большие подати, что слуги из замка только и смотрят, как бы еще что-нибудь забрать из хаты.

Пап богател все больше и больше, в погребах замка копил драгоценности, съестные припасы и оружие. Когда не бывал в походе, то бездельничал и развлекался. В замок съезжались гости, и начинались попойки. В деревне слышали, как гуляют в замке, люди качали головами и говорили друг другу:

— Опять веселятся. Должно, скоро новые подати сдирать будут.

И впрямь, нередко случалось, по приказу пана слуги его врывались в деревню и забирали корову или теленка, чтоб гостей попотчевать свежим мясом. Тут уж не спрашивали, заплатил ты подати или нет, а просто хватали все, что им попадало под руку.

Однажды трое обозников ворвались в хлев и увели у бедной вдовы корову, а было в той корове все вдовье богатство. Как увидела это женщина, закричала не своим голосом. Услышали люди, сбежались на крик, и хоть каждый в гневе сжимал кулаки, никто и голосу не смел подать. А слугам что за дело до вдовьих слез. Оттолкнули старуху и повели корову в замок. Бросилась женщина за ними. Бежит, кричит:

— Сердца у вас нет! Грабители вы! Была-то у меня одна корова, и ту забрали. Пойду пану пожалуюсь. Авось сжалится, отдаст Лацятую.

Запыхавшись, вбежала она в зал, где пировал рыцарь со своими гостями. Оторопела женщина, как увидела длинный стол с богатыми яствами, а за ним людей великое множество. Повернулись к ней, смотрят на бабу и смеются, издеваются. Не по себе ей стало, да только вспомнила вдова про свое горе, собралась с духом, подошла к хозяину и, сложив руки как для молитвы, стала просить его:

— Пан, забрали твои слуги у меня корову, кормилицу мою. Сжалься над бедной вдовой. Чем буду жить? Отдай мне корову.

Глядят на нее гости и никак понять не могут, что привело сюда эту оборванку, как посмела она среди них появиться. А поняв, в чем дело, разразились хохотом. Хозяин же замка только поморщился, махнул рукой и заметил небрежно:

— Корова… Должно быть, в котле варится. Ты же видишь, женщина, сколько нас тут за столом.

Еще громче засмеялись гости, а один из них, передразнивая вдову, совсем по-бабьи проголосил:

— Пан, отдай мне корову…

Он так потешно изобразил ее, что гости чуть не попадали со смеху.

С трудом удержалась бедная от слез. Поняла она, что просьбами тут ничего не добьешься… Тогда женщина выпрямилась, глаза ее загорелись огнем, и, указав на гостей, она крикнула:

— Будьте прокляты все, кто тут есть! Да поглотит вас святая земля!

Но и эти слова были встречены смехом. Кое-кому, правда, стало не по себе от страшного проклятия. И тут вдруг, едва женщина вышла со двора, замок зашатался и с треском провалился под землю, а с ним все, кто там был.

Увидела вдова такое чудо, перепугалась до смерти и что было духу пустилась бежать.

Но на этом история не кончается. Иногда из замка, погребенного под землей, выходит панна, пятнадцатилетняя дочка рыцаря. Бывает это в воскресенье, утром. Уже не раз видели ее люди из Корне. Одетая в белое платьице, бледная и печальная, бродит она над озером, оглядывается по сторонам, будто ищет чего-то, а то, склонившись над ручьем, засучив рукава, стирает белье.