— Но их сорок!

— Тогда тебе лучше поторопиться с моим излечением, чтобы успеть до весны.

— До весны? — нахмурился старик.

— Будет обидно, если столько мяса пропадёт, стухнув.

— А что ты будешь делать потом?

— Потом… Двину на Запад. Хочу повидать старого друга. В последний раз. 

Молодая голубоглазая женщина с СВД за плечом сидела на корточках возле врытой вертикально металлической плиты и водила ладонью по сухой прогретой солнцем земле перед нею.

— Мы ради этого сделали такой крюк? — раздражённо спросил стоящий рядом мужчина в степном камуфляже, поправляя висящий поперёк груди АКМ.

— Да, — ответила женщина.

— Ну, и кто здесь лежит?

— Кол, — кивнула женщина на плиту с темя выбитыми на ней буквами.

— Спасибо, я умею читать. Кто он?

— Охотник за головами, убийца, и просто хороший человек, — поднялась женщина на ноги и отряхнула ладони.

— Должно быть, он последний, из хороших людей, похороненных в Нижнем Новгороде, — язвительно заметил мужчина.

— Вероятно, — согласилась его спутница без тени иронии.

— Что он тут забыл?

— Проплывал мимо, — указала женщина на обгоревший остов трёхпалубного теплохода, зарывшийся в песчаный берег напротив развалин Кремля.

— Это была его посудина?!

— Да.

Мужчина присвистнул.

— Небедный сукин сын.

— Он много и усердно работал. И всегда доводил начатое до конца.

— Я тоже много работаю, и довожу до конца. А на теплоход так и не скопил.

— Хм… — усмехнулась женщина, глядя на каменистую землю возле надгробия. — Когда-то, очень давно, он связался с одним человеком, и они вместе отправились на Северный Урал за богатой добычей. Без транспорта. Зимой. Не имея чёткого плана. Не зная местности…

— Сумасшедший. Это ж самоубийство.

— Верно. А они дошли. Но человек, с которым он отправился на поиски, предал его и бросил умирать.

— Эка невидаль. Похоже, этот Кол не так уж и крут был, раз его кинули как лоха, — ощерился мужчина белозубой улыбкой.

— Он сумел выжить, — продолжила женщина, лишь поиграв желваками в ответ на неосторожную реплику, — и добраться до ближайшего города. Правда, чуть не остался калекой. Из него вынули девять пуль. Восстанавливался шесть лет.

— Везунчик, — хихикнул мужчина.

— А потом он ушёл на запад. Искать своего бывшего компаньона…

— Идиот. Это ж всё равно, что иголку в стоге сена искать. Через шесть-то лет. Походу, ему из башки десятую пулю достать забыли.

— И нашёл. Он его выследил. Подкараулил в ночлежке на окраине Иваново. Придушил прямо на крыльце, когда тот вышел перекурить. Связал, кинул в телегу и увёз.

— Зачем? Над трупом поглумиться.

— Он не убивал его. Нет. Привёз к себе в дом, посадил на цепь и заставил рыть тоннель. Подземный ход длиной в сто пятьдесят метров. Строительство заняло два года. Когда работа была окончена, он перестал кормить своего землекопа и наблюдал, как тот медленно умирает. А потом скормил его труп Красавчику.

— Кому?

— Дай мне лопату, — протянула женщина руку, игнорируя вопрос своего спутника.

— Что за Красавчик?

— Его ручной мутант. Дай лопату.

— Ты серьёзно? Ручной мутант?! То есть, это какая-то уродливая хищная тварь?

— Да. Он привёз его из Москвы. Дай лопату.

— Из Москвы?! Надо быть совсем больным, чтобы туда соваться!

— Дай уже мне чёртову лопату, — в голосе женщины появились едва заметные металлические нотки.

— Зачем? — вытащил мужчина из рюкзака требуемый предмет. — Ты что, собираешься откопать этого чокнутого ублюдка?

— Я должна убедиться.

— Ну, держи, — усмехнулся мужчина и в следующую секунду осел с раскроенным пополам черепом.

— Спасибо, — упёрлась Ольга подошвой в его лицо и, вырвав из мёртвой головы остро отточенную 'сапёрку', воткнула её в землю.

Плотная каменистая почва поддавалась с трудом. Дующий с Волги ветер швырял пыль в лицо, а солнце немилосердно пекло на лишённом тени берегу. Но, наконец, лопата коснулась содержимого могилы.

Ольга копнула ещё несколько раз, отбросила 'сапёрку' и, встав на колени, принялась отбрасывать землю руками, пока не замерла, глядя вниз.

— Кол… — на её покрытом пылью лице засияла улыбка, а взгляд голубых глаз устремился вдаль, будто ища кого-то на заросших ивами берегах. — Сукин ты сын.