- Услышали мы от людей добрых, - гудел Добря, - что удивительные вещи творятся в колхозе вашем. Цыплята без кур выводятся, сотни коров по лугам бродят, чистыми гротами доятся, что овощи невиданные у вас растут... и всем вдовушки в одиночку управляются. Не поверили сначала, думали брешут люди. А тут купец к нам на заставу приехал, и рассказал, что сам у вас был, сам все видел. Вот мы с однополчанами и решили, что после службы к вам отправимся. На чудеса поглядеть. Все равно отставка близко. А родни ни у кого не осталось. Женами мы не обзавелись, не хотелось вдовами их оставлять. Вот и пришли... может у вас найдется работа какая для двадцати здоровых мужиков? Очень уж мы по труду крестьянскому соскучились. Все из простых... а там глядишь, присмотрим женушек себе, да насовсем и останемся...

Даже если бы я не растаяла от обаяния этого простого мужика, то все равно бы их не отпустила. Раз они готовы создать семью, значит надо хватать их за руки и за ноги. У нас сто пятнадцать... ой, сто четырнадцать, Грайя же уехала... вдов еще осталось. И они меня никогда не простят, если я женихов из колхоза заверну.

- Очень хорошо, - теперь я улыбалась искренне, и страх куда-то пропал, и уверенность появилась, - а что вы умеете?

- Ну, дак... все... - вскинул брови Добря, - за скотиной ухаживать, кашку сеять, рубить, пилить, строгать... все умеем... Дары у нас у всех, правда, воинские... но это даже хорошо же? Если что мы и в драке на вашу сторону станем...

Он повел плечами так, что я невольно залюбовалась... вот же повезет кому-то... эх... быстрее надо учиться силами управлять, и развод просить. Может и на мое счастье такой богатырь найдется...

А! Кошмар меня подери! О деле надо думать! О деле!

- Хорошо, - проморгалась я, - в колхоз я вас пока взять не могу, надо чтоб колхозники одобрили. А собрание только в следующей семидневке будет, во Второй день. Но работу найду и жильем обеспечу. Бабы вас на постой к себе с радостью возьмут. А кто не захочет... у нас пара домиков свободных осталось еще...

- Договорились, хозяюшка, - улыбнулся Добря... не зря его так назвали, ох, не зря... и не имя это, а прозвище скорее. Вон какие глаза добрые. Так и тянет улыбаться вместе с ним. И счастье от одной его улыбки изнутри поднимается...

- Вы сегодня по колхозу погуляйте, с жильем определитесь, а завтра уже на работы. Обедом я вас накормлю, - я замолчала решая что делать. То ли домой пригласить, то ли сюда в правление кашу принести...

- Хозяюшка, - влез в паузу богатырь, - не стоит утруждаться. Вы нам ключи от домиков-то выдайте. Мы обживаться будем. У нас запасы свои есть. Мы ими еще пару недель перебьемся. А кто к бабам на постой пойдет долю выделим. Нахлебниками не будем. А там, глядишь, и сами чего заработаем...

- Вы так уверены, что не найдете никого, кто вас на постой примет? - улыбнулась я.

- Может кто и примет, - пожал плечами Добря, - но я сам уже ни к кому не пойду...

Кошмар меня подери! И так посмотрел на меня, что я как девчонка покраснела... аж до слез...

А он хмыкнул довольно, встал, поклонился слегка и, задевая плечами широкими проем дверной, вышел, оставив приходить в себя глупую бабу... вот такой мужик в доме должен быть... кошмар меня подери... вот не везет мне на мужиков... вечно какие-то не такие попадаются: то зайка-алкоголик, то герцог Древних Кровей... а я простого хочу. Нормального.

Пару долек (*минут) продышалась, взяла ключи от домов свободных, которые у нас вроде дежурного жилья были. И пошли мы цепочкой по деревне: я маленькая, Добре едва до плеча достаю, и за мной двадцать богатырей...

Бабы как уж углядели процессию нашу, вроде же все работали, делом заняты были, но к домишкам на окраине мы уже толпой подходили. И возле каждого мужчины уже по паре тройке баб толкалось. Расспрашивали что к чему, на постой зазывали, хихикали, глазки строили...

Только Добря так один и шел. Как-то получалось у него одним взглядом от внимания женского избавляться...

А возле дома, куда я постояльцев вела, Орбрен нарисовался. Стоял мрачный, как туча грозовая, заборчик подпирал.

Как толпа наша ближе подошла, заговорил, к Добре обращаясь.

- Что вы здесь делаете?

- Ну, дак, господин Орбрен, - весело ответил ему Добря, - в отставке мы теперь, вот и решили в колхоз чудесный приехать. Мы люди простые, нам где крыша над головой есть, там и дом. А если работу дают, да бабы свободные под рукой, то чего же...

- Я не про них, - Орберн все так же хмуро кивнул на остальных вояк, - я про вас. Какого Арра вас сюда принесло?!

Ну да... Орбрен как всегда в своем репертуаре. Грубость и хамство... кто его, вообще, воспитывал. А еще дворянин.

- Орбрен, хватит грубить. Добря со своими парнями нам нужен. У нас, если ты не забыл больше сотни вдов, которым замуж выходить надо, - влезла я. Жена я ему в конце-концов или не жена... пусть даже об этом пока в деревне так никто и не знает.

- Малла, он, - криво ухмыльнулся Орбрен и кивнул на Добрю, - сюда не жениться приехал...

- Ну-у, почему, - протянул Добря с такой же ясной улыбкой, - была бы хозяюшка свободна, ни секунды бы не раздумывал. Это некоторые свое счастье не ценят...

Ох, ну что за мужчина! Правильно говорят, женщины ушами любят. Я прямо на себе это сейчас почувствовала. А Орбрен зарычал просто. Его аж перекосило от злости. Ничего не понимаю. Чего это он так реагирует. Да даже если что-то и будет у нас с Добрей... У нас же свободные отношения. Сам же говорил: у тебя своя жизнь, у меня своя жизнь.

- Малла, отдай ему ключи и пошли домой, - приказал мне Орбрен.

Да таким тоном, что я непроизвольно дернулась, чтобы все так, как он просит, сделать.

- Да что ты себе позволяешь?! - вспылила я, - что ты тут раскомандовался!

- Может быть потому, что ты моя жена?! А сама идешь и глазки мужикам посторонним строишь?!

- Ой! Мамочки! - послышались крики, - жена?! Малла жена господина Орбрена?! Что?! Жена?! Кто жена?! Чья жена?! А кто муж-то?!

А я уже открыла было рот, чтобы разораться от злости, да вовремя поняла. Испорчу себе репутацию. Нельзя истерику устраивать. Век потом не отмоюсь. Бабы меня просто не поймут. Решат, что я гулящая. А это здесь ой-как не приветствуется! И оправдываться нельзя. Оправданиям без Оракула здесь никто не верит. Как впрочем и обвинениям... значит не поверил никто, что Орбрен всерьез... со злости, да... но не всерьез... хотя да... половина правды в его словах есть. Я ведь жена.

Но и промолчать нельзя. Меня эти же бабы уважать перестанут. Поэтому нос выше головы задрала, улыбнулась и, нарочито тяжело вздохнув, выдала такую же полуправду:

- А что делать, если муженек не способен оказался?! Вы не поверите, бабоньки, каждую ночь от меня в другую спальню бегает... боится... А я что? Я со всем усердием, - добавила ехидно, - мужа почитать готова...

Ключи от дома Добре в руку сунула, и гордо назад отправилась. А за моей спиной тишина осталась. Как будто бы не вся деревня там собралась, а никого нет...

А потом сочным густым басом захохотал Добря... а потом и все остальные подхватили...

Да... может быть не хорошо, все же Орбрена перед всей деревней опозорила. Но мне так радостно на сердце стало. Будто бы я негодяю этому за все его гадости отомстила.

Надеюсь, он меня теперь не задушит подушкой... или не припрется того... доказывать...

Вечерело. Я сидела в правлении, дожидаясь господина Гририха... Хотя чего врать самой себе, просто домой было страшно возвращаться.

Весь день вся деревня гудела как перепуганный рой. Только и обсуждали новость, что я замуж за господина Орбрена вышла. Даже том, что я при всем честном народе неспособным его назвала никто и не вспомнил, настолько всех удивил сам факт нашей женитьбы.

Вторая половина дня пошла коту под хвост, потому что у всех сразу появились архиважные вопросы к председателю колхоза, то бишь ко мне. И бабы по одному, по две устроили паломничество в правление, с единственным вопросом, который их интересовал: «А правда ли...?» И я устала отвечать, что да, правда. Потом бабы пытались правдами неправдами вытянуть из меня подробности. Но тут я уже молчала, как партизан на допросе.