Суслов и Громыко умудрились согласовать поездку, прекрасно понимая, что даже визу мне будут давать со скрипом или вообще откажут, выручил диппаспорт помощника военного атташе при посольстве СССР в Вашингтоне. Генералы ВВС кричали «только через мой труп», опасаясь утечки военных секретов. Говорят, что взбешённый Суслов крикнул самому ретивому золотопогоннику: раз так, готовьтесь к похоронам, товарищ.

Поэтому я точно знал, к кому обращаться.

— Михаил Андреевич, у меня семейное ЧП, — признался с ходу. — Милиция обвинила брата супруги в мелкой спекуляции и сейчас раскручивает дело. Знают, кто у него в родне, не иначе как ждут взятку.

— Какое это отношение имеет к американской…

— Самое прямое. Нельзя за границу, коль уголовник в родственниках. Знаю, ради Гагарина сделают исключение и создадут прецедент нарушать правило.

— Что он там натворил?

Суслов пока ещё только начинал догадываться, чего я добиваюсь. Выслушал историю в самой антимилицейской версии, где Женька предстал жертвой произвола.

— Вы уверены, что так всё и было?

— Если бы он затеял драку с нарядом милиции, его бы точно не отпустили. А раз сопротивление не предъявляют, у доблестных стражей порядка наверняка рыльце в пуху. Михаил Андреевич, дорогой, какая разница, что там произошло на самом деле. Случай пустяковый. Не должен он иметь последствий ни для кого.

— Понимаю… Скажите, Юрий Алексеевич, вы меня шантажируете? Не спасу вашего оболтуса, вы откажетесь лететь в США?

Я откинулся в кожаном кресле для посетителей и миролюбиво поднял руки.

— Ну что вы! Зачем ставить вопрос под таким углом? Делаем одно дело, служим одной партии и народу. Михаил Андреевич, помогите. По-человечески прошу.

— Другой разговор! — он облегчённо выдохнул. — Значит, с вас — полное содействие поездке.

— Договорились.

Суслов перелистал справочник и потянулся к кремлёвской вертушке — телефонному аппарату спецвязи с гербом СССР на диске.

— Валентин Александрович, зайдите ко мне. Нет, немедленно. Отложите. Да, спасибо, жду.

Пока тот нёсся по длинным коридорам, секретарша успела налить нам чай. Заведующим Отделом административных органов ЦК КПСС по РСФСР, совсем молодой, может лет на десять всего старше меня и не утративший внешнего вида комсомольского вожака, искрящегося задором, с порога воскликнул «Юрий Алексеевич!», только потом опомнился, кинувшись ручкаться с Сусловым, стоявшим минимум на две ступеньки выше него в цэковской иерархии.

— Надо помочь, Валентин. Рассказывайте, Юрий Алексеевич, — сдержал обещание Михаил Андреевич.

Я сократил рассказ до предела. Вдохновлённый прямым приказом Суслова и явно желавший сделать мне приятное, Валентин Александрович прямо из этого кабинета набрал министра охраны общественного порядка РСФСР и назначил ему встречу через сорок минут непосредственно в райотделе, где заседали обидчики Женечки, наказав, чтоб начальник милиции непременно находился на месте.

— Желаете со мной, Юрий Алексеевич?

— Полностью доверяю вам, а самому там показываться — лишь внесу сумятицу. Лучше приеду к милиционерам как первый космонавт, с визитом, а не в качестве ходатая за проштрафившегося родственника.

— Замечательно. Не волнуйтесь! В течение часа всё будет улажено.

Он исчез. Суслов вопросительно посмотрел на меня.

— Знаете, как человек умнеет? Между клетками мозга прорастают нейронные связи. Вот и у нас с вами, Михаил Андреевич, появилась общая ниточка. Вы занимаете руководящее положение и весьма уважаемы, у меня другой козырь — популярность, пусть не совсем заслуженная, да и со временем она потускнеет. Но теперь мы лучше поймём друг друга. Верно?

— Был рад помочь, Юрий Алексеевич!

Иными словами, рад сделать тебя должником. Как ты мне дорог!

Из его приёмной я набрал домой и объяснил, что в принципе всё решено, осталось дождаться результата. Второй звонок был Келдышу, извинился, сославшись на форс-мажор, и покатил к Королёву, которого не видел с запуска дуплета «Восток»-«Восход», соответственно, много чего накопилось.

Он посмеялся рассказу о космических самолётах, я постарался изобразить доклады в самом ироническом ключе и просовокупил анекдот про «пырскнем воздух под пропеллер». Расположив Главного, спросил: что слышно с копией F-1.

— Построили. Содрали, так сказать. Но опередить американцев не можем. Они что-то придумают, чуть меньше колебания, и тогда на нашем образце — тоже. Ладно, пусть соперник думает за нас. Получится не менее шестисот тонн в атмосфере и семисот в вакууме. Даже четыре агрегата в первой ступени — мощь!

Я стащил у него со стола лист бумаги и принялся рисовать… а, что тут изобретать, когда всё придумано до нас, нарисовал «Ангару» — с количеством боковых ускорителей от двух до шести.

— Вариант, который покроет наши нужды на много лет вперёд. Две с лишним тысячи тонн стартовой тяги, если без ускорителей, и больше шести тысяч тонн в полной конфигурации! Сергей Павлович, эта колесница оторвёт от земли небольшой крейсер, а сторожевой кораблик вообще забросит на околоземную орбиту. Будет летать: бип-бип-бип!

— Косыгин нас с тобой закажет как сын Хрущёва тебя заказал. Это же сколько денег за один пуск!

— Пока — много. Но смотрите сами, отработанные части первой ступени ракеты «Восход», как и планируемой вами «Союз», падают на землю. Разрушаются от удара, но не от нагрева. А что мешает спускать их на парашюте, для мягкой посадки включать ТДУ? Да, немного утяжеляется и усложняется конструкция, первый пуск дороже. Но керосин и кислород совсем немного стоят, если не на втором, то на третьем пуске допзатраты окупятся!

В результате у нас получится «Фалькон», как тебе такое, Илон Маск? Прости, дружище, ты ещё не родился, а мы уже спёрли твою идею. Всё равно станешь миллиардером за счёт «Теслы», нам нужнее.

Вот бы вывести Советский Союз на уровень, чтоб людям типа Маска было выгоднее реализовывать мегапроекты у нас, а не в США?

Конечно, я размечтался, бегу впереди паровоза. Пока не научимся сажать ступень ровно и точно на назначенное место, она завалится на бок, хрупкая тонкостенная конструкция. Кто же её после этого решится повторно использовать…

— Юра, ты — фантазёр не хуже изобретателей космических самолётов.

— И провидец. Правда, не во всём. Не знал, что Шелепин быстро подсидит Хрущёва. Думал — Брежнев.

— Правильно думал. В ЦК альянсы складываются и распадаются, Леонид Ильич — сильная фигура, вокруг него вполне могла бы сложиться победная группировка. Уверен, Шелепин это знал и сыграл на опережение, не без нашей с тобой помощи. Скажи, Нострадамус, можно начинать создание ракеты под двигатели РД-700? Так у нас назвали копию американца.

— Уверен — да. Они доведут его до рабочего состояния. Общие массогабаритные параметры останутся те же. Отталкивайтесь от них.

— Уже прикидывали, Юра. И с тремя, и с четырьмя, и даже с пятью двигателями в одной связке, как в «Сатурне». Можем не спешить. Их огромный ракетоноситель срочно нужен, но только для посадки на Луне. А мы хитрее! Наверно, даже ты не знал. Знакомься, автоматическая станция для мягкой посадки на спутник — «Луна-4».

Говорят, свистеть в помещении — к безденежью, я едва удержался, чтоб не присвистнуть. Миниатюрный, гораздо меньше модуля «Орёл» из миссии «Аполло-11», но с виду вполне функциональный спускаемый аппарат и взлётная ступень, она оборудована шаровой кабиной, даже чуть меньше, чем у корабля «Восток/Восход», пилот один, но не нужно место для катапультируемого кресла.

— Возвращение на Землю не планируется.

— В первом полёте — нет. Сцепка, отправляющаяся к Луне, состоит из элементов, выведенных на опорную орбиту тремя пусками, один нужен для дозаправки. Аппарат, оставшийся на орбите Луны, делает оборот, фотографирует и после однократного включения двигателей летит к Земле. Передаст изображения, сам сгорит.

— А лунный?

— Опускается на поверхность и отстреливает взлётную ступень, она останется на орбите Луны надолго — атмосферы для торможения нет. Естественно, о последнем этапе пресса не узнает, ТАСС передаст об удачном мягком прилунении. Надеюсь, удачном, — Королёв сказал «тьфу», обернувшись к левому плечу.