При всём уважении к Королёву, обновлённый «Протон» выглядел на бумаге гораздо более многообещающим, чем его «Союз» с десятком кислород-керосиновых копий американского F-1. Более простой из-за отсутствия необходимости в криогенной технике и менее капризный двигатель на токсичных компонентах ожидался раньше, чем РД-700. Понятно, что опыты с кислород-керосиновым агрегатом не прекратятся, но только благодаря утечке американских данных.

Соответственно, на Байконуре развернётся строительство нескольких грандиозных объектов. Корпус, первоначально предназначенный для ракеты «Союз», будет перепрофилирован для финишной сборки «Протонов». В отличие от Н-1 с огромной и нетранспортабельной нижней частью и от «Союза» с той же идеологией компоновки, узлы первой ступени «Протона» легко доставляются издалека по железной дороге, свинчиваются неподалёку от двух стартовых площадок под запуск ракет с тягой шесть тысяч тонн, они тоже должны вступить в эксплуатацию в течение следующего года.

Глушко застолбил вторую ступень «Протона» с одним гидразиновым двигателем, а вот третья, четвёртая, возможно — и пятая ускорительная ступень отдавались в разработку нескольким коллективам. КБ Лавочкина в лице Бабакина получил автоматические межпланетные станции, правда, ключевой проблемой оставалась электроника связи и управления. А ещё светили проекты большой околоземной и чуть меньшей окололунной станции, прилунение большого трёхместного аппарата, а не огрызка ЛК, затем переход к строительству постоянной станции на поверхности с периодическим нахождением в ней людей.

До пертурбаций последних двух лет среди военных ходила поговорка: Королев работает на ТАСС, Янгель работает на нас, а Челомей — на унитаз. Теперь Челомей получил второй шанс, от Сергея Павловича уплывали разработки и четырёхместного корабля, и орбитальных станций, нераспределённым пока оставался кусок пирога в виде станции Луна-поверхность, не самый лакомый, зато ОКБ Янгеля вовлекалось и во вполне гражданские заказы. В общем, достигнутая специализация прожила весьма недолго. Келдыш намеревался в нашем балете заместить конкуренцию сотрудничеством, посмотрим…

Понимая, что свёрстана программа развития космоса лет на десять вперёд, и она точно будет принята правительством, а темп осуществления зависит только от щедрости в выделении ресурсов, Королёв первым вышел из зала Академии наук, согбенный как никогда. От его ракетного будущего отрезан большой ломоть. Вдобавок, Главный не знает, что и собственные годы у него сочтены. Я всё не мог решиться завести с ним разговор о здоровье, хоть уже некуда тянуть. Даже не стал его провожать к машине, что обычно не забывал, мне предстояло договориться о более срочной встрече.

На следующий день, как условились, заглянул к Келдышу в институт со знаками внимания к новогоднему празднику. Посидели, но только за чаем.

— Гагарин! Ты не просто коньяк принёс. Что-то ещё хочешь сказать, хитрец. Или тебе не понравились выводы комиссии?

— А они всем не понравились, Мстислав Всеволодович. Такова судьба любого компромисса. Тот же Глушко с радостью согласился бы зарубить проект ЛОК-ЛК, рискуя пропустить американцев, лишь ради проталкивания полёта к Луне на «Протоне». Нет, мои идеи чуть пониже и пожиже. Готовы послушать или отложим до Нового года?

— Коль явился — не томи, — разрешил академик.

— Вы не против причесать КГБ против шерсти? Не бойтесь, не подбиваю к государственному перевороту. Но их параноидальная страсть к секретности мешает, и я предлагаю радикальный шаг. Не только разместить часть заказов на узлы связи и управления на «Тесле» и на «Роботроне», но использовать японские полупроводниковые технологии. Вплоть до того, что купить производственные линии, самим выпускать германиевые транзисторы, а лучше — кремниевые. Отечественные ненадёжные, выход годных по условиям военной приёмки — единицы процентов, поэтому их так мало в космической аппаратуре.

— Всё, что закажем у японцев, тут же узнают американцы. К тому же международные отношения сложные, Хрущёв послал их нахер по вопросу островов, Шелепин тоже не разбрасывается землёй, добытой кровью.

— Но правительственного запрета нет? А частник готов любой возможности заработать. Что же касается секретов, американцы узнают всё, если мы закажем у джапов определённую схему, распаянную и отлаженную. Но конечные схемы собирать, налаживать, заливать компаундом нам надо на своей земле, отстреливая их пауэрсов на подлёте. Будет тогда утечка секретов?

— Не думаю.

— Вот и объясните Семичастному, Мстислав Всеволодович. Пока наш радиопром раскачается, отстанем, сильно.

— Я примерно представляю советскую элементную базу, — сказал академик. — Германиевые транзисторы П1 и П2, кремниевые П104, они маломощные. Читал, в США сделали с рассеиваемой мощностью до десяти ватт, фантастика. Но даже несколько штук в параллель — для УКВ передатчика маловато.

— Хорошо, пусть там, где нужна мощность в сотни ватт или в киловатт, транзистор лампу не победит. Пока. Но обработка сигнала до подачи на управляющую сетку выходной лампы, усиление в приёмной аппаратуре — почему нет? У буржуев, да и в странах народной демократии, транзисторы во всю трудятся даже в бытовой аппаратуре. Нет бьющихся колб, не нужен накал ради эмиссии и высокое анодное напряжение — в сотни вольт, размер каждого активного элемента крошечный, масса тоже.

— Всё, убедил. И правда, с этим затянули. Подготовлю информацию для правительства, — Келдыш скривился, словно кислого проглотил. — После многомиллиардной программы на космос ещё и полупроводниковая — как серпом по промежности. Авось прорвёмся.

Опять — авось. Худшее слово в делах космических.

12

Счастливый билет на корабль «Восход-3» выиграли два Бориса — Волынов и Егоров. Королёв, провожая нас на Байконур во Внуково, спросил:

— Что говорит твоя знаменитая чуйка?

— По этому поводу изволит умалчивать. Думаю, норму неудач мы исчерпали.

Главный уцепился:

— «По этому поводу…» Значит ли это, цыганка ты наша в майорских погонах, картишки всё же раскинул? Дальняя дорога, казённый дом…

— Больничка.

— Юра, сейчас ударю. Что за больничка?

— Вы. У вас рак или что-то столь же серьёзное. Надо обследоваться и лечиться.

Он с досады треснул рукой в перчатке по крыше «чайки», внутри испуганно обернулся его шофёр.

— Некогда! Сам знаешь!

— Сам знаю, что ваше место займёт Мишин. Мужик хороший, но не вы. Не тот авторитет, не те связи. Да элементарно — конструкторские таланты и умение управлять людьми просто ниже. Вы загубите не только себя, но и хороший такой кусок пилотируемой космонавтики.

— Справятся… Глушко только рад будет.

— Рад возможности залить планету токсичным гептилом. Почему в США кислород-керосин? Корабли улетают, а люди остаются дышать на земле.

— Ты же сам поддержал «Протон»! — взвился Королёв.

— Не упрекайте меня в том, чего не совершал, реальных грехов хватает. Я только подписал протокол Совета главных конструкторов, где большинство утвердило его концепцию, а не вашу. Если РД-700 сибиряки доведут до ума, что мешает построить первые две ступени с этим керосиновым движком, а конструкцию отработать на «Протоне»? Украинский двигатель поспевает раньше, факт.

— Их только пусти в огород, Юра. Думаешь, в правительстве сильно озаботятся, сколько отравы проливается или испаряется в безлюдной казахской степи? А вот что экземпляр РД-700 обойдётся дороже, чем РД-1000 с куда большей тягой, ухватятся сразу. Э-эх… Ну, лети.

Я последним поднялся по трапу. Одинцов не собирался в Казахстан, отправив меня, тем более, говорят, он скоро оставит пост, не исключено, его должность предложат мне. Откажусь, начальник Центра подготовки не имеет права быть одновременно космонавтом, проходящим эту подготовку.

Что любопытно, оба Бориса особые, один «неправильного национального происхождения» по матери, правда, при Шелепине чистопородность человека уже не столь важна, не бык-осеменитель. Егоров — вообще не космонавт, формально не зачислен в отряд, с нами тренировался на «общественных началах», такой же протеже Королёва как Феоктистов. В самолёте сел рядом с ним.