Каждая ветка желает, чтоб растущие на ней плоды были самыми весомыми и вкусными, а, значит, вытянули как можно больше соков из ствола, зачастую наплевав, что же останется другим. В октябре шестьдесят третьего Келдыш по поручению Шелепина и Косыгина организовал, наконец, межведомственную экспертную комиссию, призванную определить, кому и на что достанутся ограниченные ресурсы. Королёв, а за ним Москва и Подлипки, и в пику ему Глушко с Челомеем, это Днепропетровск и Реутов, каждый из них готов взять на себя, скромно так, практически всё: средние и тяжёлые ракеты, двигателестроение, корабли для земной орбиты и лунные, орбитальные станции, межпланетные автоматические станции. С другой стороны, мало кто желал заниматься САС (система аварийного спасения) и иными механизмами безопасности. На этапе разработки безопасников всячески притесняют, урезая отведённые им килограммы веса оборудования, по возвращении корабля их забывают, считая, что «Восход» стартовал с ненужным балластом. Но не приведи господь, что-то аварийное сработает без уважительной причины или преждевременно, ещё хуже — если вообще останется безучастным, шкуру снимут. Наконец, всё же большинство пусков заканчивается благополучно, то есть основные узлы ракет и полезной нагрузки испытываются в реальных условиях полёта, вносятся коррективы. А для тестирования САС нужна авария. Сочувствую разработчикам.
Королёв искренне надеялся, что я, по должности координатора включённый в комиссию Келдыша, пролоббирую интересы его объединения. Когда в Подлипках с гордостью демонстрировал мне узлы «Восхода», предназначенного для облёта Луны, прозрачно намекнул:
— Юрий, слышал, что американе не будут отрабатывать элементы «Аполло» на орбите Земли? Готовы рискнуть и сразу шуровать к Луне. Торопятся, боятся, что мы опередим, потому что их «Джеминай» не приспособлен для лунных дел, «Сатурн-5» ни разу не летал, а мы — двигаемся! У нас стыковки и пересадка на орбите, дозаправка, пока на голову впереди. Именно — пока… Если не снизим темп. Когда Совмин отдаст деньги и фонды «Южмашу», многопусковая цепочка начнёт тормозиться. Когда, ты говорил, их посадка на Луне?
— Так не я, Сергей Павлович. Президент Кеннеди. Несколько более авторитетный источник информации про США, согласитесь. Он точно обещал: до конца десятилетия. То есть шестьдесят восьмой или шестьдесят девятый. Как только окончательно доведут до ума F-1, с остальными двигателями подобных проблем нет, начнут летать — интенсивно. И очень быстро сократят отставание.
— Вот! Юра, постарайся. Просрём ресурсы и время — пропустим NASA на Луну.
Что ему ответить? Я болею за советский космос вообще, а не только за Королёва лично. И прекрасно вижу, что далеко не всё, им предложенное, лучшее на свете. Н-1 тому пример, допустим на секунду, что нашу ракету научили летать, и сравним её с «Сатурн-5». Стартовая масса под три тысячи тонн, тяга двигателей первой ступени порядка пяти тысяч тонн, а на поверхность Луны сел бы только пятитонный корабль. Ракета фон Брауна примерно той же стартовой массы, тяга пяти движков первой ступени несколько меньше, зато масса прилунившегося корабля втрое больше. При всей личной неприязни к Глушко и Челомею, их гидразиновая трёх- или четырёхступенчатая ракета с двигателями РД-1000 в первой ступени, скомпонованная по образу и подобию УР-500/«Протон», выглядит куда более многообещающе, чем перспективный «Союз» с отечественными копиями F-1. Королёв пустился по экстенсивному пути: больше тяги, больше веса, запас компенсирует любые ошибки и недоработки.
— Сергей Павлович, конечно, я использую аргументы в нашу пользу максимально. Но скажите честно: сколько пусков потребуется, наконец? О трёх — давно забыть.
— Давай считать вместе, если сразу не прикинешь. Поскольку третью ступень ракеты-носителя пришлось ещё увеличить, а это уже предел по массе, исходя из тяги первой и второй ступени, для заправки на орбите нужно три танкера. Итого четыре пуска. Причём третья ступень выводится без обитаемого отсека. Стыковки у нас получаются беспилотные. Только когда она заправлена, летит лунный ЛК — пятый пуск. Последним пилотируемый корабль «Восход», стыкуется с ней, шесть. И вот тогда только сцепка готова стартовать к Луне. Я бы ещё дублировал, чтоб космонавта ждал на поверхности второй корабль, готовый к пуску в случае неисправности первого лунного аппарата. Келдыш только фыркнул: мы не поддержим. По этой логике дублировать надо всё, а, значит, удваивать стоимость полёта. Все мои доводы, что НИОКР дороже, проигнорировал, закрывшись единственным аргументом: столько не дадут.
— Денег нет, но вы держитесь.
— Что ты сказал, Юра?
— Не обращайте внимания. К слову пришлось.
Я давно понял, что мало с кем Главный решается на столь длинные и откровенные спичи. Вообще старается говорить коротко, только если это не доклад на Совете генеральных конструкторов или перед членами Президиума ЦК. Изливает душу.
Он — не просто проектировщик ракетных систем и космических кораблей. Главный по тарелочкам, в смысле — главный по кораблю «Восход» у нас Мишин, лунным ЛК занимается другое КБ объединения. Королёв — вообще Главный, потому он и является фактическим руководителем всей пилотируемой отечественной космонавтики и каждого отдельного полёта в частности. Его нельзя подвести, даже если Сергей Павлович в чём-то неправ.
— Давайте уточним для непонятливого задачу ближайшего эксперимента, без посадки. Корабль движется сразу с коррекцией траектории, выход на орбиту Луны, полувиток, снова коррекция — и домой, минуя эксперимент с облётной схемой? Так, товарищ Главный?
Облётная — проще, гравитация естественного спутника Земли разворачивает корабль, требуется только небольшая коррекция, именно так летел злосчастный «Аполло-13» после взрыва на борту, американцы сочли этот маневр проще, чем включать двигатели на торможение и сразу дуть домой, но увеличилось время пребывания в космосе. Для астронавтов это едва не стало гибельным из-за кризиса системы жизнеобеспечения.
— А что делать, Юра? На это деньги есть. Если не позже зимы на шестьдесят четвёртый мы обогнём Луну, беспилотно и управляемо посадим спускаемый аппарат, кто надавит на «стоп-кран»?
— Желающих давить — масса. Особенно из гнезда Лавочкина.
— Бабакин… Такой неприметный был. Но его сильно поддерживает Келдыш. Сам понимаешь — почему.
— Само собой. КБ Семёна Лавочкина давно отошло от самолётостроения. Их крылатая ракета «Буря» считается детищем и Келдыша в том числе, он много раз возвращался к ней в разговорах. Когда Семён Алексеевич умер, говорят — прямо на руках у Бабакина, тот унаследовал не только лавку Лавочкина, но и расположение Келдыша, сейчас выступает как главный инициатор отказа от пилотируемой космонавтики в пользу автоматических автономных или телеуправляемых систем, увы.
— Ты, похоже, уже лучше меня разбираешься в подковёрных играх.
— А как раньше было просто, вспомните: я сказал — поехали, вы пожелали удачи, успех, триумф, никто не тявкал, что нужно иначе.
— Никогда не было просто, Юра. А дальше всё сложнее и сложнее.
Эти сложности не видела супруга. Она вышла из декрета, устроившись на работу в Институт военной и космической медицины, где из меня и моих коллег по отряду зимой с пятьдесят девятого на шестидесятый извлекали организм, изучали и засовывали обратно в тело с неохотным «годен». Общалась с медиками да с жёнами космонавтов, оттого сильно потеряла в осведомлённости о моих делах, я же травил байки об отряде космонавтов, как немцы плохо понимают русский язык и постоянно переспрашивают «вас ист дас». А вот что Глушко и Черток написали очередное послание в межведомственную комиссию Келдыша, настаивая на перераспределении очередных ракетно-космических проектов, нам с Королёвым в минус, ей знать и волноваться не стоило.
Был побочный эффект от её неинформированности, вполне естественный, она видела мою озабоченность, но не понимала причин.
В октябре вытащила меня в Большой театр. Так сказать, сменить обстановку. На футбол я бы и сам прекрасно сходил с космонавтами, прицепив парик и театральную бороду с усами, иначе не пройти через толпу.
