— Мандражишь?

— Скажешь тоже. Думаешь — в самолёте не летал?

— Ага. Шутишь, значит не всё потеряно. Помни, по важности задания ты — главный. За болты-гайки отвечает Волынов.

— Не считая того, что я обучен провести всю работу за него, если Боря объявит забастовку.

— Или отрубится от неучтённых факторов.

Впервые в истории этого мира корабль уходил не просто от Земли — от хранящего жизнь на планете магнитного поля, миллионы лет уберегавшего от космической гадости. Лунные станции, в том числе «Луна-4», ничего страшного не намеряли. Не растеряли здоровье и астронавты, летавшие в моей прошлой реальности. Полёты не пришлись на пики солнечной активности, о чём, видимо, думал и Егоров, глядя на солнце через иллюминатор — оно светило слева и впереди.

— Если вспышка, сыграем в ящик оба. Но всё равно, от полёта не откажусь. Он тоже.

Повышение солнечной активности прогнозируется заранее, потому что оно циклическое и подчинено каким-то закономерностям. В ближайшие двенадцать дней не должно случиться. Но это не точно.

Когда говорил Королёву, что мы исчерпали лимит невезения, имел в виду вот что. Потеряли всего один танкер, это был третий пуск, отказала система ориентации, он гордо проплыл мимо собираемого на орбите конструктора в паре километров. Да-да, моя любимая электроника на лампах и нескольких транзисторах. Что интересно, подаренный в Европе японский приёмник работал исправно, правда, не подвергаясь вибрациям и ускорению в двенадцать «жэ». Сейчас мы потратим шестую ракету «Восход» на одну и ту же миссию, вдвое превысив сумму затрат, запрошенную Валентином Глушко на его эпохальный движок, и раз в сто больше, чем необходимо, чтоб кардинально улучшить жизнь рабочих в Новочеркасске. А это только промежуточный полёт. До высадки планируется ещё минимум два. Но и так — очень здорово, только февраль шестьдесят четвёртого на дворе, у американцев даже «Сатурн-5» не готов, летал только прототип «Сатурн-1», всего раз на околоземную орбиту, «Рейнджер-6» тупо врезался в Луну, не включив телекамеры, призванные передать изображения поверхности, а у нас — пилотируемый облёт Луны! Правда, пока только в планах. Посадка ожидается к двадцатилетию Победы в Великой Отечественной войне, то есть к маю шестьдесят пятого, время пока есть, но его мало.

А теперь о грустном, то, о чём не расскажет ТАСС. Мы израсходовали ракету и танкер, которые предназначались на полёт к Луне. Ещё одна ракета «Восход» с лунным кораблём под обтекателем осталась на стартовом столе, и из неё придется выгружать топливо. Дополнительное дублирование систем связи и управления утяжелило лунное оборудование, осчастливив дополнительным расходом топлива при уходе с орбиты Земли и разгоне, расчеты показали: без ещё одной дозаправки у Луны назад не вернуться.

Итого: вывод на низкую орбиту самой большой из возможных третьей ступени ракеты «Восход», дозаправка её тремя танкерами, стыковка с ней двухместного корабля «Восход», стыковка со всей сборкой лунного посадочного аппарата, запасная «канистра» на селеноцентрической орбите, итого семь пусков! По единственной причине так много, так нерационально и так дорого, хоть и дешевле, чем проект «Аполло»: у нас только одна надёжно летающая ракета — королёвская «семёрка», не давшая ни одного сбоя чисто ракетного оборудования после шестидесятого года, но всего лишь средненькая по грузоподъёмности.

Поскольку заправленная третья ступень с довольно развитым блоком управления обладала возможностью ориентации и перезапуска двигателя, она могла кружиться на низкой опорной довольно долго, недели две, люди отправлялись к ней, когда первоначальные этапы закончились благополучно. Стыковка с ЛК тоже не обещала сложностей, поскольку могла осуществляться вручную, неудача означала только недостижение цели, но не гибель экипажа. А вот стыковка с «канистрой» на орбите Луны — совершенно критический момент. Без дозаправки «Восход» не пройдёт точку на обратном пути, где уравновешивается лунное и земное притяжение, не устремится к Земле, люди погибнут после исчерпания запасов воздуха, воды и пищи.

Смертью космонавта грозит любой сбой в работе спускаемого на Луну аппарата и возвращаемой ступени. Любые наземные тесты не показательны, потому что невозможно имитировать условия нашего естественного спутника. Первый корабль утерян из-за потери связи, второй даже не поднимется в космос.

Но мы спешим. Нам не разрешено отложить старт Волынова и Егорова, потому что на март запланирован визит президента США Линдона Джонсона в Москву, первый такой вояж американского лидера после приезда Рузвельта в Ялту. Естественно, Шелепин желает иметь на столе неоспоримое доказательство советского превосходства, если не мягкую посадку на Луну и фотосессию с борта ЛК, то хотя бы пилотируемый облёт.

Соответственно, программа для Волынова и Егорова урезана уже в процессе исполнения, парни об этом знают, но не расстроены сильно, избавившись от опасного задания найти и заарканить танкер на лунной орбите. Правда, это теперь придётся сделать другим.

— Что тащишь контрабандой? — спросил Егорова. — Фото семьи взял?

— Сына. Маленькую, три на четыре. С Элеонорой развожусь. Не подали на развод раньше только потому, что боялись, ты скажешь: аморал, разрушитель советской семьи, изменил жене — изменишь и Отечеству.

— Изменил с Фатеевой⁈

— И ты туда же. Как вы надоели со своими подколками, кобели! Я даже не знаком с ней. Она для меня… муза. Как Дульсинея для Дон Кихота. Дама сердца, а не мишень для обладания!

— Ещё добавь: тебе не понять высоких чувств, чурбан-солдафон!

Он вскинул брови, потом хохотнул, безответный Ромео. Я понимаю, школьник запросто расстегнёт штаны и погрузится в мечтания, глядя на фотку очаровательной кинозвезды, но Боря — взрослый и зрелый мужик. К тому же — врач, а у врачей немного иной взгляд на мир, его очень хорошо иллюстрируют типовые медицинские шутки чёрного юмора вроде «Доктор, будем лечить или пусть живёт?» Или: «Вскрытие показало, что причиной смерти явилось вскрытие». Людей, не вхожих в их сообщество, подобные остроты порой шокируют, но Алла, общаясь с подружками, с теми, что завидовали нашему знакомству с Утёсовым, задорно смеялась от шуточек врачебного сорта. Не пытались манерно говорить «хо-хо» круглым ротиком, говорят, так меньше образуется морщин.

— Фатеевой тоже фото взял?

— Конечно! Если удастся её всё же встретить — буду звезда, лётчик-космонавт, Герой Советского Союза… наверное.

— Нет. Не будешь! — он обиженно воззрился, и я уточнил: — Разговор идёт о присвоении звания «врач-космонавт» подобно статусу «инженер-космонавт» у Феоктистова. Если не напортачишь в космосе.

Он вздохнул, но потом вернулся к прожектам.

— Встречу её и подарю вырезку из газеты, где она в роли ведущей КВН, красивая такая, скажу: ваше лицо облетело вокруг Луны.

— Неправильный ты ухажёр, Боря. Раньше надо было спросить, вдруг ей это фото не нравится? Подобрала бы сама, цветное. Да ради такого дела… Я бы сам для тебя попросил. Гагарину не откажет. В фотографии.

Нет, не нужно ставить сей прецедент на поток, иначе в следующий раз полетит фото жены Шелепина, групповое фото Президиума ЦК КПСС, Устав КПСС, затем полное собрание сочинений Ленина из зала заседаний Президиума, а оно тяжёлое, и придётся снова вносить весовые коррективы, выбрасывать «ненужное» оборудование.

— Ты прав. Я не подумал. Теперь поздно что-то менять, — согласился Борис, приняв моё ехидство за чистую монету.

Я не спросил про контрабанду. Фото Аллы с Ксюшей, облетевшее Землю внутри удостоверения, пересняли и опубликовали многие газеты, благодаря прессе оно облетело планету вторично. Но вот происхождение зайца, которым доча размахивала, сидя у папы на руках во Внуково, ровно как и некрасивая история, когда я справлялся об этом зайце, едва вынырнув из сна в присутствии верхушки Свердловского обкома КПСС, не стали достоянием гласности. В отряде космонавтов, конечно, все знали. Какие-то граммы чего-то очень личного дозволялось брать, но вошло в хулиганскую традицию протащить на борт корабля ещё какую-то мелочь, что весьма сложно — космонавт обряжается в бельё и термокомбинезон под скафандр под строгим надзором полудюжины сотрудников. Как удавалось? Раскрою секрет: Титов и все последующие отдавали на время облачения контрабанду мне, и после мочеиспускания на колесо автобуса до подъёма в лифте (а подглядывать за отливающим нехорошо) космический путешественник пихал этот сувенир во внешний карман скафа. Только Ира не отметилась у колеса, она же женщина, и как-то сама решила вопрос, прокатив по небесам крохотную куколку. Боря не вручил мне ничего по своей инициативе, и ладно, пусть с ним летит Фатеева — на фото и в сердце.