— Вить, люди хотят защищать себя и свои семьи. Какое им дело до правительства, если никто не обеспечит безопасность их женам и детям? А бунты на юго-востоке? Зачем нужно было перекрывать выезд из города?

— Чтобы люди не уезжали и не превращались в ходячее оружие.

— Так, может, люди и должны стать им? Мобы становятся сильнее. С завтрашнего дня уже никого меньше третьего уровня встречаться не будет. А что против таких монстров сможет сделать игрок с пятым уровнем и с пятью знаками силы? Вот люди и пытаются бежать, чтобы хоть как-то развиться. Ты же понимаешь, что твои сослуживцы почти всё забирают себе.

— Это для общего блага.

— Да нет общего блага, — повысила голос Лена. — Нет его! Есть только испуганные люди, которые боятся умереть. Сколько людей осталось в Москве? Миллион? И сколько из них достигли хотя бы десятого уровня? Десять тысяч? Пять? А сколько среди них тех, кто перевалил за двадцатый и при этом не уничтожил ни одного монстра? Почему какой-то один нелегал может расправиться с целой ротой солдат? И к кому примкнут люди: к офицерам, которые не смогут их защитить и которые отбирают у них последнее, или к этому нелегалу?

— Давай без эмоций. Тебя с каких пор начали волновать другие люди? Не отвечай! Похер теперь на других. Теперь будем заботиться только о себе и своей семье.

— Не получится. В колонне пятьдесят девять машин. Четыреста человек состава с семьями. И где они будут размещаться? Ты про это подумал?

Я, делая глоток кофе из термоса, поперхнулся.

— Чего такое, Андрюшка? — спросил дядя Ермолай, по-отечески хлопая меня по спине.

— Ты знал, что в колонне будет пару тысяч человек? — прикинул я.

— Сколько? — выкатил глаза караульный.

— Только Лене не пиши. Я думал, что ты всё слышишь.

— Тут ветра нет, — посетовал вечный постовой. — Я, значится, только на улице всё слышу. А две тысячи — оно многовато будет. У нас-то дворов тридцать одна штука. А в моем старом домишке и десять человек разместиться не смогут. Это у Михалыча домина знатный, а у нас так, — он махнул рукой, — одно слово.

— Думаю, Стоменов учел этот момент. Не мог не учесть.

К половине десятого утра БТР замедлился. Я услышал звук открывающегося люка: полковник, видимо, выглянул на улицу. Уже подумал, что приехали и потянулся к двери, как она сама открылась. В проходе показался незнакомый человек, но по чертам лица я сразу же признал отпрыска четы Стоменовых. Бронежилет на широких плечах казался игрушечным по сравнению с остальным телом. Массивный подбородок слегка выпирал. Под глазом красовался здоровенный фингал.

— Гвардии майор Стоменов, Олег или Стоун, — представился он, заскакивая в машину. К нам потянулась лопатообразная ладонь. БТР тронулся.

— Дядька Ермолай, — степенно представился караульный.

— Дядька? — вскинул брови сын полковника.

— Я, значится, и твоему бате в отцы горжусь. Чегой-то ходишь такой красивый? Мобы задели, али от кого оплеуху словил? — спросил постовой с ухмылкой. — Ты чего зенками хлопаешь? Не видел, как люди молодеют из-за системы?

— Э, видел, — потерялся от такого напора майор.

— А мамку-то разглядел свою?

— Нет, — он вопросительно уставился на бывшего старика.

— Удивишься, сынок, когда увидишь. Очень удивишься. А это, значится, Андрюшка, — дядька Ермолай показал на меня.

— Фрол, — сказал я. Моя ладонь утонула в лапе.

— Нормально вы уровни подняли, — оценил Стоун. — Курите-нет? — он протянул пачку. Караульный тут же вытащил пару сигарет, но майор махнул рукой. — Забирай всю.

— До колонны далеко? — спросил я, разглядывая нового знакомого. Пятнадцатый уровень. Я-то думал, что у такого человек, который приближен к власти, будет хотя бы восемнадцатый. Хотя нечему удивляться: мобов мало, а людей много.

— Да до головной машины с километр.

— А чегой вы к нам-то собрались? — с недовольством в голосе спросил дядька Ермолай.

— Жить хотим, вот и собрались, — прорычал майор.

— В Москве так плохо сейчас? — удивился караульный. — У вас же там и армия, и людей много, и еды.

— Если бы люди объединились, было бы хорошо. Но такого и в помине нет. И безопасных мест не осталось. Их вообще теперь нигде нет. И от столицы лучше держаться подальше. Остались точки, которые ещё держат военные, но это небольшие очаги сопротивления. Скоро и их не будет. У нас половина состава с одной-двумя жизнями ходит. Нелегалы вылавливают и убивают всех, до кого могут дотянуться. И нигде не спрячешься. Вы про метро-два слышали?

— Думал, это миф, — сказал я.

— Ага. И сейчас по этому мифу бродят нелегалы. Только вчера ворвалась толпа, проникла в закрытые бункеры и обнулила часть командования. Так что нет больше Москвы, — повторил за отцом Стоун.

— А жить-то вы где собираетесь? — спросил дядька Ермолай. — У нас домов на всех не хватит.

— Насчет этого не волнуйтесь. Мама... э... Елена Викторовна говорила, что у вас только один нормальный дом. Он остается за вами. Никто на него не претендует. Ну, может, детишек разместим, если согласитесь. У нас и груднички есть. В общем, нам главное, чтобы место пустое было, чтобы рядом никого не было, и чтобы деревья были. Сейчас потеплело, но всё равно нужно отапливать палатки.

— Ну с этим проблем не будет, — заверил караульный.

БТР резко остановился.

— Выходим! — отдал приказ майор.

Я выбрался на улицу и вдохнул полной грудью. В нос сразу же ударил запах выхлопных газов.

Чего я ожидал? Сперва думал, что будет небольшая колонна: один-два Урала, пару-тройку нив и всё. Потом, когда узнал о количестве машин, представил что-то более значимое. Теперь же мои представления разлетелись в пух и прах.

Колонна... Её хвост уходил куда-то за горизонт. Техника стояла в три ряда и полностью загораживала всю дорогу. Я разглядел десятки затонированных автобусов, обшитых дополнительным металлом и затянутых сеткой-рабицей. Вокруг них патрулировали бойцы в масках с автоматами наперевес. На каждой крыше лежало ещё по четыре человека с винтовками. Догадался, что внутри размещаются женщины и дети.

По территории в отдалении кружило несколько современных танков. Также были и джипы с размещенными на них пулеметами.

Тут было всё: и строительная техника (бетономешалки, экскаваторы, КамАЗы с прицепами), и цистерны с надписями «огнеопасно», и военные машины, которые я никогда вживую не видел. Некоторые из последних были со столь длинными прицепами, что казалось, будто в них могут поместиться по две-три обычных фуры.

Возглавляло колонну нечто монструозное. Вспомнил, что такие грузовики бывают на карьерах. Огромные колеса достигали полтора человеческих роста. Спереди были приварены полоски рельсового металла, расчищающие путь остальной колонне. Они убирали с дороги как снег, так и брошенные машины. Я увидел несколько перевернутых легковушек, неудачно оказавшихся на пути этой махины.

— Олега, мля! — заорал Стоменов. Он обращался к сыну, который стоял в трех метрах и обнимался с матерью. — А ну быстро ко мне!

Стоун сразу же подбежал к отцу.

— Ты, мля, можешь объяснить, что это за п****ц тут? Какие, мля, пятьдесят девять машин? Да вы, мля, целый город можете занять.

Вдалеке периодически раздавался треск чего-то крупнокалиберного. Я видел, как трассирующие патроны разнесли в клочья исчадие небес.

— Вить... — попыталась что-то сказать Лена.

— Сколько тут единиц техники? — рявкнул полковник.

— Был приказ не сообщать, — вытянулся в струнку майор.

— Сколько. Мля. Тут. Единиц. Техники? — брызжа слюной осведомился Стоменов.

— Четыреста девяносто одна, — отчитался Стоун. — Это из крупной. Мелочь не считали.

— П****ц! — сказал полковник.

«П****ц!» — подумал я.

К нам подъезжала боевая машина пехоты. Гусеничная техника без видимых проблем переваливалась через снежные насыпи. Мотор ревел, будто грозный смертельно опасный медведь.