— Я потратила на тебя силы и время, — говорила девушка, имени которой я до сих пор не знала, и в груди распускались дивные цветы со сладким ароматом… меда. — Мои ребята хотели привести тебя ко мне, но ты вечно избегала с ними встречи, где-то пропадала. Но ничего, теперь ты со мной, — произнесла она и вскоре распахнула стеклянные двери.

Перед нами открылся целый мир великолепных цветов. Белых, красных, розовых, синих. Большинство утопало в зелени пышных растений, некоторые вились по стенам, другие прятались за невысокой изгородью.

— Идем за мной, — поманила пальчиком подруга Лорин. — Ты слишком своевольная — это мне не нравится. Будем учить тебя манерам.

Брюнетка двигалась по прямой дорожке, свернула в густую ботву и скрылась за длинными широкими листьями низкорослого дерева натмама. Я без раздумий последовала за ней.

— Вот, это хиэрии — мое недавнее открытие. На колени, — приказала эта красотка, и мне ничего не оставалось, как послушаться.

Я опустилась, в предвкушении улыбнулась, ведь могла выполнять ее волю и служить этой невероятной колдунье. Наверняка она очень одаренная и сильная. У нее лучшие оценки. А еще много поклонников, от которых прохода нет. Но сейчас она только со мной, уделила мне драгоценное время, снизошла до разговора с обычной кочевницей.

— Обхвати красный стебель обеими руками.

Я повернулась к остролистому цветку и дернулась назад, будто меня ударили хлыстом. В голове раздался истошный крик-предупреждение. В груди стало тесно.

— Не заставляй меня ждать, — положила брюнетка ладонь мне на плечо, и я растаяла.

Меня обволок запах меда. Такой восхитительный, тягуче-терпкий, теплый, плотно прилипающий к коже.

Я протянула руки к цветку и вздрогнула от прикосновения. Ладони тут же обожгло, пронзило. В уголках глаз появились слезы.

— Терпи молча.

Пришлось поджать губы и делать, как того хочет… аиса? Нет-нет, она из благородной семьи, такая не может быть обычной смертной. Аиэса! Моя аиэса.

Боль поднималась по рукам вверх. Я едва стояла на коленях, с трудом сдерживала крик, но терпела, ведь так сказала эта восхитительная колдунья. Ее нельзя огорчать.

Перед глазами двоилось, голова кружилась. А я прижимала ладони к стеблю, сочащемуся соком. С раннего детства знала о свойствах хиэрии, так как наткнулась на нее и по незнанию сорвала.

Это лишь боль, зато аиэса будет довольна…

— Достаточно, — сжалилась она. — Покажи ладони.

Я развернула дрожащие руки, заметила красные волдыри и вздрогнула, когда колдунья призвала воду, чтобы смочить мои ожоги. Какая великодушная.

— Для первого раза хватит. Ты занятная, и я поиграла бы с тобой еще, но у меня сегодня много дел. Завтра увидимся, не опаздывай.

Я неуверенно поднялась. Заглянула в глаза цвета темного шоколада и заулыбалась. Она невероятная!

— Иди, чего встала?!

— Да, — послушно опустила я голову и попятилась.

Вскоре передо мной сомкнулись широкие листья натмама, а слуха коснулся дивный голос, теперь обращенный не ко мне:

— Долго продержится приворот? Сама не выкарабкается?

— Девчонка выпила целый стакан, поэтому долго. Пользуйся, теперь она полностью в твоей власти, — ответил собеседник мужского пола.

«Ты должна быть отзывчивее».

«Зверек, нужно помогать людям».

«Будь ласковой, поняла?»

«Где твое уважение, где почтение, где раболепствование перед детьми Смотрящих? Ты разочаровала меня! Наказана».

«Наказана!»

«Иди, ты снова наказана».

Перед каждой встречей с моей аиэсой в северной части оранжереи я внутренне содрогалась от страха опять ее разочаровать. Моя жизнь наполнилась любовью к ней, стала совершенно другой. Ушли глупые цели и предрассудки, стало проще, понятнее, легче. Теперь хотелось лишь одного: угодить Самине, вызвать ее восхитительную улыбку, заслужить поощрение.

Ведь она так великолепна!

— Пойми, я стараюсь ради тебя, — ее голос был усладой для слуха. Я смотрела снизу вверх на самую красивую колдунью из всех живущих на земле и впитывала ее красоту, ее благородство, ее чистоту. — Ты должна научиться вести себя правильно со мной и окружающими. Почти месяц прошел, а ты до сих пор совершаешь нелепые ошибки.

— Простите.

— Не могу, — снисходительно улыбнулась она, от чего стала еще прекраснее.

Под потолком оранжереи ярко светили пульсары, нас окружала зелень натмамов — низкорослых деревьев из самой южной точки Надмирии. Вокруг витал приятный цветочный аромат, но он был приглушен запахом меда.

— Я стараюсь ради тебя, зверек. Если прощу, то ты не усвоишь урок и не изменишься. Ты слишком упряма и своевольна, и эту гниль из тебя сложно достать. Если я попросила рассказать, что произошло за сегодняшний день, значит, жду подробного описания событий, а не нелепого «ничего нового». Теперь давай без утаек, поняла?

— Слушаюсь, аиэса. Сначала была пробежка. Затем я сходила в дикий сад, напитала его, потом пошла к наследному принцу, долго стучала в дверь, пока не разбудила его — я запомнила ваши слова и больше в комнату не заходила. Я молодец?

— Да, ты умница. Что было дальше?

— Дальше мы снова переписывали архивные документы. За месяц почти все восстановили. Осталось немного.

— О чем вы говорили с принцем?

— Мы в основном молчали. Только…

— Что? Рассказывай, ты же знаешь, что мне можно доверять.

— Конечно, — начала подползать я к Самине на коленях, но не решилась дотронуться до подола ее юбки. — Он очень задумчивый в последнее время. Смотрит на меня долго и ничего не говорит. Но дело не в моем поведении, честно-честно. Я все контролирую, не позволяю себе лишнего. Просто ходят слухи, что участились случаи с искаженным колдовством, поэтому наследный принц недоволен. И… он опять предложил потренироваться с ним после заката.

— Ты согласилась?

— Как могу? Это запрещено. Девушке не положено выходить из комнаты в темное время суток. Тем более вы сами говорили, что он… ваш.

Самина недовольно покачала головой, и я сжалась от предстоящего наказания. Снова разочаровала ее. Снова сделала что-то не так.

— Согласись.

— Что?

— Зверек, ты оглохла? На этот раз согласись, я сказала. Как ты меня раздражаешь своей тупостью. Немедленно дотронься до хиэрии!

Из глаз брызнули слезы. Руки затряслись — они помнили всю пережитую боль. Вот только я не имела права противиться и хоть как-то демонстрировать нежелание исполнять волю моей славной аиэсы. Она права, во всем права: следует отвечать за свои поступки.

Я потянулась к остролистому цветку, и кожу обожгло его защитными соками. В ушах зазвенело. Ладони обдало нестерпимым жаром, который опаляющими плоть щупальцами потянулся к плечам. Стало невыносимо. С губ едва не сорвался стон, однако я не имела права пискнуть, потому до крови закусила внутреннюю сторону щеки. Сдерживалась. Даже не мычала. Стояла на коленях, едва не падала.

Я виновата, а виноватые должны быть наказаны.

Я виновата.

Я снова виновата.

Запах меда окутывал. Он помогал бороться, давал силы на выполнение желаний моей аиэсы. Это все ради моего блага.

— Можешь отпускать.

— Спасибо, — разрыдалась я и отползла.

Едва не уткнулась лбом в песок, старалась не смотреть на свои слабые, дрожащие руки. Я не достойна, раз не могу выдержать наказания. Нельзя плакать. Это все ради меня.

Пришлось вытереть слезы тыльной стороной ладони. Превозмогая боль, выпрямиться и ровно сесть на колени перед блистательной Саминой.

— Что еще сегодня было?

— Я сидела на лекциях декана ди Тарта, слушала про силовые потоки и методы их изменения, потом была… — я с трудом удерживала нить повествования — боль в руках отвлекала. Но мне нельзя разочаровывать мою аиэсу. — Потом лекция по словам силы у второго курса, после нее обед в столовой с Зианой. Я дружу с ней, как вы и сказали.

— Правильно, у каждого должен быть близкий человек. Если бы ты оставалась одна, то это вызвало бы подозрения. Продолжай.