Аристократка занервничала. Правда, она быстро приняла тот же невинный вид и неторопливо поднялась. Поплыла по узкой тропинке, скрылась на миг в густых зарослях, дождалась нас возле ненавистного цветка, от одного вида которого меня бросило в липкий холод.

— Покажешь его в действии? — не унималась Лорин.

— Тебе было мало моего унижения, подруга?

— О каком унижении речь? Никакой искренности в извинениях я не расслышала. Показывай, не заставляй ждать… подруга.

Не верилось, что это происходило на моих глазах, что сама Лорин заступалась за меня и заставляла Самину прикасаться к хиэрии. Почему она доводила все до подобной крайности? Неужели обычная просьба Шая настолько важна?

— Давай! — с нажимом поторопила блондинка. — Обхвати бутон обеими руками, как заставляла это делать босоногую. Если она скажет, что все было не так, то повторишь и будешь это делать снова и снова, пока мы не добьемся результата. Сколько обычно все длилось? — обратилась она ко мне, но не дождалась ответа и посмотрела на подругу.

А та стояла с гордо поднятой головой и широко расправленными плечами. Диким зверем смотрела на нас.

— Лорин, опомнись. Это отребье не стоит таких усилий. Мы знакомы уже много лет.

— Именно поэтому я прошу тебя прикоснуться к цветку и прочувствовать все то, что пришлось по твоей вине терпеть Ами Роупи. Я знаю тебя, знаю твое отношение к окружающим и принципы. Я много раз просила тебя не заигрываться, быть осторожнее, но ты не слушала. Все это ради твоего же блага, чтобы ты поняла тех, над кем издевалась, и больше не опускалась до этой низости.

— С каких пор тебя волнуют убогие, Лорин? Ты ненавидела босоногую. Уйми свое напускное чувство справедливости, пока не поздно.

Не думала, что передо мной развернется дама. Девушки прожигали друг друга взглядом, не собираясь уступать. Блондинка сжимала кулаки, ее подруга продолжала смотреть на нас свысока.

— Как долго ты издевалась над Ами Роупи?

— Месяц, — сначала прозвучал голос, а потом к нам вышел его обладатель. — Только что узнал, что Диб готовил на сегодня особое зелье. В сочетании с ядом крийна оно безвозвратно подчинило бы волю.

— Ты совсем выжила из ума?! — сорвалась на крик Лорин.

Ее затрясло, девушка шумно выдохнула. Ей понадобилось пару секунд, чтобы совладать с эмоциями и превратиться внешне в бесчувственную аристократку, способную хладнокровно встречать любые тяготы жизни.

— Прикасайся к хиэрии, Самина, живо!

Брюнетка бросила опасливый взгляд на принца, подошла к цветку. Медленно, словно многострадальная жертва, опустилась на колени и потянулась к бутону. Она содрогнулась, едва ее ладони опалил болезнетворный сок. Стиснула зубы, зажмурилась.

Я смотрела. Видела меняющие лицо судороги, как Самина проглатывала крик, напряженно поднимала плечи. Видела капельки пота, бегущие по виску. Видела слезы.

По-прежнему не веря в происходящее, я подняла руки. Разжала кулаки, чтобы взглянуть на небольшие ямки, оставленный от волдырей, на полоски-шрамы, на безобразные неровности кожи. Было печально и немного отвратительно. Как я упустила момент воздействия, почему не защитилась сама? Это унизительно.

И двое аристократов сейчас заступались за меня…

— Хватит, — глухо сказала я.

Самина убрала от цветка руки. Ее губа дрожала, дыхание было глубоким, шумным. Она не позволила себе сесть на землю или упасть, как иногда делала я после наказания. Колдунья поднялась, немного пошатываясь. Продолжила держаться с достоинством, будто не смела опорочить свое славное имя демонстрацией всего ужаса, который сейчас пережила. Это вызывало уважение, и только.

— А теперь выбирай: ректор или отец? — решила дожать ее Лорин. — Полное подавление воли — это серьезное преступление, Самина. Ты осознанно пошла на него. Я даже позволю тебе самой забрать документы и покинуть академию, чтобы не пошли слухи.

— Какое благородство, — срывающимся голосом выплюнула брюнетка и опасливо посмотрела на молчаливого Шая, стоявшего за нашими спинами. — Я в тебе ошибалась, Лорин.

— И я тоже, Самина. У тебя время на раздумья до вечера. Надеюсь, ты примешь верное решение и воздержишься от глупостей, — сказала она и первой ушла.

Я не стала задерживаться. Тоже покинула оранжерею, на выходе которой наткнулась на застывшую блондинку. Она словно пыталась опомниться от содеянного. Ресницы дрожали, губы были приоткрыты, в глазах застыл настоящий ужас.

— Не попадайся больше ей на глаза. И мне тоже, — ожила девушка. — Не желаю тебя больше видеть.

— Я не просила встревать. Ты могла отказаться.

— Не приближайся к Шаю, — начала наступать она на меня. — Даже не смотри на него. Притворись безжизненной стеной, будто тебя нет в этом мире. А лучше вообще исчезни. Зайди в миар и не вернись, поняла?

— Тише, — оказался возле нас принц и приобнял ее, отвел в сторону, что-то на ухо зашептал.

А ведь еще ночью он прикасался ко мне, целовал. Не заботился о верности. Был со мной, хотя недавно признавался в любви другой.

Закончив со своей девушкой, он подошел ко мне и положил руку на плечо.

— Бродяжка, нас Оронтон заждался.

Глаза Лорин распахнулись шире. Едва наметившаяся улыбка стекла с ее лица. Она посмотрела на ладонь наследника, как на опаснейшего монстра, способного повергнуть мир в хаос, подалась вперед. Сдернула ее, одарила меня гневным взглядом. Громко фыркнув, вовсе понеслась прочь.

— Идем, — кивнул наследник, — потрудимся на благо академии.

— Принц, мне кажется, нам нужно кое-что прояснить, — сказала я, глядя на быстро удаляющуюся блондинку.

— Тогда давай скорее, я люблю выяснять отношения. Особенно делать это в закрытых архивах, где никого нет.

— Ты ведь понимаешь, что ничего не повторится?

— Это ты не понимаешь, бродяжка, — подмигнул он и пошел вперед.

Мне пришлось идти следом. Я старалась держаться на расстоянии, не догоняла и не отставала. Была раздражена.

Оронтон в архиве нас не ждал. Я прикрыла за собой дверь и, едва обернулась, оказалась прижата к ней.

— Попалась, — принц уперся ладонями по обе стороны от моей головы.

— Ты отвратителен мне.

— Не ври самой себе, я тебе нравлюсь.

— Что, перекуса было мало?

— Я не распробовал.

— Осторожно, принц, иначе я подумаю, что у тебя изменились вкусы, — сердце билось все чаще от запаха Шая, от его близости, от мысли, к чему могло бы это привести, от воспоминаний и нарастающего желания повторить все.

— Порой кислое кажется сладким.

— Кислое остается кислым, принц, меняется восприятие.

— Именно, — улыбнулся он и наклонился, чтобы невесомым поцелуем коснуться моих губ. Оторвал руку от двери, провел пальцами по моим волосам. — От тебя сводит скулы, бродяжка, и мне это начинает нравиться.

— Не надо, — перехватила я его ладонь.

— Не бойся.

— Я вроде бы говорила, что мало чего в своей жизни боюсь.

Шай сократил оставшееся между нами расстояние, снова поцеловал. Неторопливо, нежно.

— Прекрати. Принц, хватит! — отвернулась.

— Просил ведь не бояться, — отступил он и опустился на свой стул. — После шага навстречу люди обычно делают несколько назад. Они сами возводят стены друг между другом, называя их разными именами. Опасаются последствий, осуждения окружающих, не находят в себе смелости озвучить настоящие чувства, боятся их и дальнейшего развития. Страшатся спросить о переживаниях другого. Сдерживаются, все портят, отдаляются.

— А ты знаток людских душ?

— Я был с тобой осторожен, бродяжка, — поднял Шай глаза.

Я оторвалась от двери, подошла к своему стулу, но не села. Присутствовала неловкость, нежелание обсуждать то, что мы уже обсуждали. Но я ведь не боюсь.

— Хорошо, будем откровенны. Я сделала это из любопытства. Не остановила тебя, потому что хотела проверить некоторые услышанные мнения женщин и составить собственное. Мне понравилось. Однако продолжать я не намерена, так как обычно подобные связи ведут к последствиям разного характера. У меня нет нужды, которую требуется утолить, и нет потребности в трепетных связях. Признаться, на последние ты вообще не подходишь.