Кружилась голова, звёзды… Арита взглянула на степь и ахнула. Приоткрыв пересохшие губы, и глубоко дыша, она наблюдала, как звёзды, медленно опускались с неба и рассыпались по земле, а потом вновь поднимались. Они плавно перемещались между небом и землёй. Горизонта совсем не было видно, только слившиеся воедино небо, степь и звёзды. Воздух застыл, и даже ковыль не решался пошевелить ни одним волоском.
И Арита словно плыла в этом сверкающем единстве.
— Аракала, где ты? — позвала она тихонько.
— Я здесь. Смотри, сколько светлячков, — откликнулась старуха-ведунья. — Смотри, Ата…
Аракала протягивала ей странный предмет. Копьё-не копьё, стрела-не стрела. Он был немного похож на молот кузнеца, только без бойка. В неровном свете маленького костра, сквозь круженье звёзд и головокруженье Арита всё-таки смогла рассмотреть, как по синему камню серебряной змейкой ползут непонятные знаки.
— Что это?
Шаманка вложила в её руку странный предмет.
— Арита, я уже и так опоздала. Надо было раньше подготовить тебя. Скоро ты выйдешь замуж. Тебе пора узнать, что ты Прирождённая, хранительница Лазуритового Жезла Владычества….
Гирт сидел у догорающего костра, задумчиво вороша палочкой горячий пепел. Над умирающим огнём поднимался едва заметный столбик дыма. Рядом с юношей лежали лук и колчан со стрелами.
Он всматривался в степь, туда, где только что скрылись за горизонтом две всадницы. Неровное, как дыхание влюблённого, дуновение ветра приносило оттуда лишь сухое и горькое веяние степных трав.
Он пел. По степному безмолвию неслась его песня вслед за любимой.
«Ты смотришь на звёзды, звезда моя…
В твоей степи твои травы, твои злаки так хороши!»
Он пел о том, как любит девушку с длинными золотыми косами и синими, как вечернее небо и зоркими как у степной орлицы глазами, о том, как мчится она верхом по цветущей степи, и никто не может догнать её, кроме ветра, но он, Гирт, обязательно её догонит.
Арита прилегла и почувствовала, как стебельки трав щекочут щёку. Долго лежала без сна, размышляя о Пути Сюда и Пути Обратно, о котором говорила ведунья Аракала, о других немыслимых Когда и Где. Потом она погрузилась в забытьё.
Женщины уснули. А утром их разбудил запах дыма.
Арита вскочила и посмотрела в ту сторону, где вчера на закате были видны очертания становья.
На фоне розовеющего восхода тонкими чёрные нитями поднимались струи дыма. Арита вскрикнула, в мгновенье ока взлетела в седло, и конь помчал её туда…
Скифы напали на становье ночью, когда все спали. Убив всех, скифы подожгли жилища их племени и угнали скот. К утру от шатров остались лишь дымящиеся остовы.
Слезились глаза, едкий запах дыма раздирал горло. Арита, как сумашедшая, металась от одного пепелища к другому. Никого не осталось в живых. Вместе с родным становьем, сгорело всё её прошлое, радости и печали.
На самом краю становища, возле мёртвого костра она нашла Гирта. Пронзённый скифской стрелой, он лежал на спине, широко раскинув руки, словно пытаясь оттолкнуться от земли. На груди влажно темнело пятно крови. Он даже не успел выстрелить из своего лука.
Арита упала на колени рядом с ним.
— Гирт, Гирт… — она звала его, трясла за плечи.
Он был мёртв.
Сквозь слёзы Арита смотрела на бледное лицо, на тонкие губы Гирта, которые так любила. Они больше никогда не улыбнуться ей и ничего не скажут.
Словно подхваченная порывом ветра, Арита вскочила, с разбега взлетела на коня и понеслась туда, где хотела найти тех, кого теперь так люто ненавидела.
Она рычала как разъярённая волчица. Жажда мести подхлёстывала её. Почти ослепнув от слёз, Арита ураганом мчалась по степи, ещё не понимая, что и зачем она делает. Волосы выбились из-под шапки и развевались, ветер свистел в ушах.
Она думала, что её никто не сможет догнать.
Но скифская стрела догнала её.
Арита коротко вскрикнула и упала в ковыль.
Очнулась Арита от жгучей боли. В первые мгновенья пробудившегося сознания она не почувствовала ни малейшего желания узнать, где находится. Голова гудела.
Сквозь шум в ушах она уловила чей-то властный голос:
— Она знатная киммерийка?
— Да, мой господин, — почтительно ответил другой голос.
— Почему ты так решил?
— При ней нашли царский жезл, символ могущества её рода.
Арита открыла глаза и с трудом повернула голову в ту сторону, откуда доносились голоса.
Рядом с лежанкой, на которой она находилась, стояли двое мужчин.
Один — высокий, чернобородый, с длинными тёмными волосами, схваченными вокруг лба расшитой красной тесьмой — держался высокомерно. Богато одетый, он был, видимо, знатным скифом. На кожаном поясе висел меч с рукояткой, украшенной замысловатым узором и заканчивающейся головой какого-то животного.
Арита испытала унижение оттого, что кто-то надменно осматривал её.
Второй, тот, что стоял ближе к ней, согнувшийся в полупоклоне, был, видимо, слугой.
— Она, кажется, пришла в себя, — сказал господин.
Слуга приблизился к девушке и наклонился к самому её к лицу, Арита даже почувствовала его смердящее дыхание. Киммерийка собрала последние силы, и плюнула ему прямо в глаза. Тот резко отпрянул и зашипел ругательства.
Знатный скиф ничего не сказал, и, обдав слугу надменным холодом, вышел.
— Ах, ты дочь шакала… — замахнулся на неё слуга, но ударить не посмел, только погрозил кулаком и шмыгнул вслед за господином.
Арита осталась одна. Она попыталась подняться, но не смогла. Помимо её воли, глаза наполнили слезы. Она сильно зажмурилась, выдавив из-под век солёную влагу, и попыталась осмотреться.
Она лежала на тюфяке и подушке, набитых оленьей шерстью. Светильник в виде круглого котелка с ручкой-обручем, подвешенный в центре жилища, тускло освещал стены, обитые войлочными полотнищами. В неярком свете, среди тревожного бега теней, по стенам, словно в сказке, неслись искусно вышитые вереницы пантер, нападающих на оленей. Рядом с её лежанкой на круглом столике с изогнутыми ножками, похожими на лапы какого-то животного, стоял ещё один маленький светильник, квадратный. Он разбрасывал язычки пламени, которые золотыми искорками мерцали на гладкой синей поверхности лежащего рядом Лазуритового Жезла.
«Они приняли меня за царевну», — подумала Арита и потела сознание.
Возможно ли в безбрежной степи найти дорогу и не сбиться с пути? Возможно ли вернуться в этот мир, когда ты знаешь, что тот, кто связывал тебя с ним уже не живёт? Возможно ли, уже не чувствуя себя частью этого мира, страшиться неизбежности смерти?
Скифы долго лечили её, но жизнь возвращалась к ней медленно. Она бредила, иногда приходила в себя и снова погружалась в беспамятство. Она поправилась бы скорее, если бы хотела жить. Лишь желание отомстить заставило её вернуться к жизни. Мало-помалу, девушка пошла на поправку. Кобылье молоко, баранье и конское мясо, целительный степной воздух вернули телу упругость, глазам зоркость, а сердцу страсть. Она всё вспомнила, осознав унизительное положение, в котором находится, и снова горе овладело ею.
Когда однажды хмурым ветреным утром, Арита, наконец, вышла из убежища, она была готова мстить. Каждый высохший стебель шелестел ей о мести.
Для начала нужно было выяснить, сможет ли она сама бежать отсюда.
Очень скоро она поняла, что сделать это будет нелегко.
Мощные стены кольцом опоясывали крепость. Окружённая с трёх сторон огромной каменной стеной столица царя Скифии Савлия была неприступной. Единственные большие ворота в высокой стене охранялись сторожевыми башнями. За крепостной стеной, под курганом белой глины, покоились скифские цари вместе со своими конями, женами и рабынями.
С южной стороны цитадель защищала толстая земляная оборонительная насыпь. Сразу же у стены, с внутренней стороны, — открытое пространство с загоном для скота. Жилые постройки внутри этого пояса теснились ближе к северу города. Дома были в основном самые обычные, из дерева, состоящие из пристроек, выступающих с обеих сторон и центральной овальной части.
