— Мы все на тебя надеемся!

После этого Сибирский князь повернулся к своим гостям и обратился уже к ним:

— Не так ли, господа?

И тут же все гости князя принялись наперебой говорить, что верят в меня и желают мне удачи. Выглядело это довольно лицемерно, но мне было, в общем-то, на это всё плевать.

— Ваш боец уже здесь, Илья Николаевич? — неожиданно у меня за спиной раздался звонкий женский голос. — Надеюсь, он хорошо подготовился к турниру, я только что поставила на его победу пятьсот тысяч франков!

Голос этот показался мне до боли знакомым, и я невольно обернулся. И сразу же встретился взглядом с… Аней. Точнее, с Анной Леонидовной Васильевой.

На лице княгини Васильевой не дрогнул ни один мускул, она вела себя так, словно видит меня впервые. «Познакомилась» со мной, пожелала удачи, взяла с подноса у официанта бокал с шампанским и громко произнесла:

— За победу нашего бойца!

Все присутствующие её поддержали, и со всех сторон на меня посыпались пожелания удачных боёв и победы. После чего мы с Артуром ещё какое-то время провели в компании Сибирского князя и его гостей, а потом вернулись в комнату, выделенную мне под раздевалку, и принялись ждать жеребьёвку. На которую нас даже не пригласили.

Жеребьёвку вообще провели довольно странно — я так и не понял, кто и где её проводил. Нам лишь сообщили, что в полуфинале я буду драться с японцем, и наш бой будет первым. В принципе меня устроило и то и другое. Второе вообще было замечательно — мне выпадал отдых на час больше, чем моему сопернику по финалу. И после своего боя я планировал посмотреть поединок Джаггернаута, чтобы изучить его манеру боя и повадки.

Бой состоял из десяти раундов по три минуты с минутными перерывами. Если никто не побеждал нокаутом, и никто не вёл, так сказать, по очкам с большим преимуществом, то добавлялись ещё пять раундов. Как мне сказали, больше пятнадцати раундов не продержался ещё никто. А чтобы бойцы не имели возможности в перерывах полностью восстанавливаться, между раундами к ним допускались лишь неодарённые члены их команды — исключительно чтобы утереть пот и кровь, да дать попить воды. Лекарь допускался лишь после проигрыша или сдачи бойца.

Про противника я знал лишь, что его зовут Гендо и он любит доводить соперников до истощения, усыпляя при этом бдительность, а потом добивать одним сильным и точным ударом. Эту информацию мне перед самым боем передал Артур.

Японец был невысоким, жилистым и через край переполненным магией. Последнее меня не удивило — кого попало на этот турнир не пригласили бы. Хотя не факт — меня же позвали, а я по сравнению с остальными участниками как раз и был кто попало. Понятно, что ни по своей силе, ни по опыту я и рядом не стою с противником, поэтому рассчитывать стоило лишь на свои уникальные способности: умение видеть магию и выкачивать её из соперника.

Конечно же, публика на арене кардинально отличалась от той, что была на боях у Пети Сибирского. И, похоже, бойцы здесь вели себя иначе. По крайней мере японец, несмотря на крайне суровое выражение лица, не проявлял никакой агрессии до боя, не подавал мне никаких знаков, ничего не выкрикивал. Он выглядел вполне прилично, я тоже старался держаться с достоинством.

Ведущий вечера вышел на середину арены, знаком попросил меня и японца подойти к нему, после чего обратился к зрителям. Говорил он по-французски, поэтому я в его речи смог разобрать лишь три слова: Гендо, Молот и Монте-Карло. Когда он замолчал, зрители зааплодировали, японец поклонился им, я тоже в знак уважения преклонил голову и придал правую руку к груди в районе сердца.

Потом ведущий бросил нам какую-то фразу — возможно, дежурное пожелание удачи, и покинул арену. Вместо него вышел рефери и тут же дал сигнал к началу поединка.

Японец сразу же насупился ещё сильнее, и я заметил, как магия, и без того полностью окутавшая его тело, стала ещё плотнее, она почти скрывала от меня тело противника. Но несмотря на это, я заметил, что с его кожей что-то произошло — видимо, Гендо использовал какое-то заклятие на её усиление.

А ещё я заметил, как большая часть магии перетекла к его ногам — от колена до ступней. Похоже, противник собирался бить меня ногами.

Так как у меня не было опыта в так называемых боях с ограниченным использованием магии, я решил строить бой от обороны. Было боязно, что не рассчитаю силы и нарушу правила. Поэтому я решил отбиваться и ловить противника на захват, чтобы, делая вид, будто исполняю болевой приём, вытянуть из него всю магию, и в итоге этот болевой и исполнить.

Но легко сказать — поймать на захват. Японец не просто так вкачал магию в ноги — он настолько быстро сорвался с места и по какой-то хитрой дуге забежал мне за спину, что я сначала почувствовал удал его пятки мне в затылок, а уже потом осознал, что произошло. А ударил Гендо сильно — так что у меня натурально искры из глаз посыпались. Однако на ногах я удержался и быстро развернулся.

Противника ожидаемо за спиной уже не было. Я вообще не сразу понял, где он находится. Похоже, японец со мной играл — как бы я ни изворачивался, он стоял у меня за спиной. Пока не бил, веселил публику. Ну оно было и понятно — если ему донесли информацию обо мне, то Гендо воспринимал меня как неопытного выскочку, чудом попавшего на турнир столь высокого уровня. Немудрено, что он решил со мной немного поиграть.

Только вот я тоже умел ускоряться. Но пока решил этого не показывать, а просто отошёл в угол, не давая противнику возможности зайти мне за спину. Там в углу я наложил на себя максимальную защиту от физического урона, из тех, что были мне доступны — покрыл всё своё тело так называемой бронёй, превратившись в антропоморфного броненосца. Упор сделал на крепость брони, а не на её размер, поэтому сильно крупнее я не стал и правила не нарушил.

Японец, как мне показалось, вообще не стал никак модифицировать своё тело. Может, боялся, что это отразится на его скорости, или и без этого обладал крепкой защитой. Так или иначе, бой обещал превратиться в сражение медлительного броненосца с быстрым человеком. Я перекинул почти всю свою магию в руки, ещё немного увеличив кулаки и превратив их фактически в два здоровых камня.

И я пошёл на противника. И тут же потерял его из виду, но почувствовал очередной удар в спину — на этот раз между лопаток. Удар был сильнее предыдущего, поэтому несмотря на броню, меня отбросило в сторону. Никакого ущерба моему телу это не могло принести — защитная броня работала, но вот сбить меня с ног Гендо вполне мог. А с лежащим расправиться было бы проще.

Понимая, что это ещё сильнее уменьшит мою скорость, я наложил на себя особое заклятие — притяжение Земли. Оно почти приклеивало меня к полу арены. Теперь сбить меня с ног становилось намного труднее, правда, мне ходить — тоже. Но ничего, для начала надо было продержаться первый раунд, а потом уже в перерыве думать о тактике на бой. Пока что было лишь знакомство с противником.

Раунд я продержался. Похоже, японец не особо стремился быстро победить, поэтому он играл на публику, кружась вокруг меня в каком-то ритуальном танце и награждая меня пинками. Несколько раз попал по голове — не больно, но всё же обидно. И как я ни пытался поймать его ногу, ничего не выходило.

В перерыве Мирон, который, будучи неодарённым, исполнял роль моего секунданта, дал мне попить, протянул полотенце, чтобы я вытер пот, и сказал:

— До шестого раунда ничего не бойся.

— С чего это вдруг? — удивился я.

— Слишком большой коэффициент дают на победу Гендо в первых пяти раундах.

Почему Мирон решил со мной поделиться этой информацией, я не понял — видимо, я выглядел очень уж растерянно во время поединка. А, может, со стороны вообще казалось, что я испугался, раз вообще не атакую, и Петя Сибирский решил через помощника немного поднять мой боевой дух. Но если всё так, то на этом можно было построить тактику.

Второй раунд прошёл, как и первый — я неповоротливо крутился по сцене, а японец лупил меня ногами со всех сторон. Было крайне неприятно, хотелось начать драться, но я выбрал иную тактику и должен был её придерживаться. А тактика была простой — к пятому раунду вызвать у противника ощущение его полного превосходства надо мной и подловить на какой-нибудь ошибке.