— Это другой разговор, но что за подстава?

Ответить Петя не успел — снова отворилась дверь, и в комнату вошла Васильева. Она молча подошла ко мне, осмотрела меня, затем глянула на лекаря и неожиданно бросила тому в лицо:

— Пошёл вон!

— Простите… — начал было лекарь, но договорить не успел.

— Пошёл вон! — громко повторила Аня, затем обратилась к Пете Сибирскому: — Я поставила на вашего бойца полмиллиона франков, а вы не можете ему нормального лекаря дать?

— Но это хороший лекарь… — начал было оправдываться бандит.

— У хорошего лекаря, боец на ногах бы уже стоял, а у вашего он кровью истекает до сих пор. Пошли все вон!

— Но ваше сиятельство!

— Я сказала, пошли вон! Не злите меня! — сказала Аня уже таким тоном, что даже мне стало не по себе.

Впрочем, это была не Аня, с которой я провёл столько приятных минут; это даже была не Анна Леонидовна — строгая преподавательница военной академии; это была княгиня Васильева, которая одним своим недовольным видом в своё время заставила заикаться от страха директора академии.

Вот и сейчас никто не рискнул с ней спорить, видимо, все знали, кто она такая, и кто за ней стоит. Петя Сибирский покраснел от злости, но ничего не сказал, а развернулся и покинул комнату. За ним вышла вся его команда, в том числе и лекарь. В помещении остались лишь я, Васильева и Артур.

— Я неясно выразилась? — мрачно спросила княгиня у ИСБ-шника, но тот на это вообще никак не отреагировал.

— Он свой, — произнёс я, собрав последние силы. — Это мой друг.

— Хорошо, — ответила мне Васильева и явно нехотя бросила Артуру: — Прошу меня извинить.

ИСБ-шник ответил на это кивком, давая понять, что всё понимает, но Аня на него уже не смотрела. Она полностью сконцентрировалась на мне: положила руки на места, куда вошли металлические диски и негромко произнесла:

— Сейчас всё будет хорошо.

И тут же я почувствовал, как боль начинает стихать. И увидел ту самую, бьющую через край магию. Работал мастер своего дела — лекарь невероятно высокого уровня.

Буквально через десять минут на мне не было ни одной царапины, ничего не болело, а два металлических диска валялись на полу. Разве что общая слабость напоминала о том, что ещё недавно я был сильно ранен.

Аня выдохнула, улыбнулась и обратилась к Артуру, который всё это время сидел на стуле в дальнем углу комнаты и наблюдал за процессом лечения:

— Сейчас я погружу его в оздоровительный сон. Примерно на час. Помощь лекаря — это хорошо, но нужно, чтобы организм закрепил это всё. Проследите, чтобы никто его не потревожил в это время.

— Прослежу, ваше сиятельство, — пообещал ИСБ-шник.

— А ещё я хочу попросить вас выйти из комнаты буквально на пару минут.

Артур посмотрел на меня, я утвердительно кивнул, и он сказал:

— Да, конечно.

ИСБ-шник тут же вышел, а Аня взяла меня за руку, улыбнулась и сказала:

— Ничего не спрашивай.

— Ты тоже, — ответил я.

— Удачи в финале, мой любимый курсант!

Сказав это, Аня наклонилась надо мной и крепко поцеловала меня в губы, а я ощутил, как меня накрывает тот самый жар, что возникал каждый раз, когда мы с ней были вместе и полностью отдавались нашим чувствам.

Но в этот раз не накрыло — не прерывая поцелуя, Аня быстро положила правую ладонь мне на лоб, и я провалился в глубокий сон.

Шёл четвёртый раунд. Бой с Джаггернаутом кардинально отличался от поединка с Гендо. В отличие от японца, англичанин был настоящей машиной — здоровенной, мощной и на вид непобедимой. Он был на голову выше меня, невероятно широк в плечах, а его перекачанное тело окутывал настолько большой и плотный слой магии, что я даже растерялся, когда противник вышел на арену.

Не испугался, а именно растерялся, потому как не мог представить, сколько сил и времени у меня потребуется, чтобы «выжрать» всю эту магию из Джаггернаута. А ещё у меня не было уверенности, что я смогу победить даже полностью лишённого магии гиганта. Казалось, победить такую тушу просто физически невозможно.

К моему огромному сожалению, мне не удалось посмотреть на поединок англичанина с немцем — весь их бой я проспал, набираясь сил. Артур не рискнул меня оставить, поэтому тоже не смог посмотреть второй полуфинал, и всё, что я знал о своём сопернике в финале — это то, что мне поведал Мирон. А тот особо ничего полезного и не сказал.

Впрочем, он и не мог мне что-либо сказать: не было у Джаггернаута никаких особых приёмов и трюков. Как заявил Мирон, немца англичанин просто сломал — бил, пока тот не рухнул на пол арены без сознания в четвёртом раунде, крушил своими гигантскими кулачищами.

Сначала мне, конечно, показалось, что помощник Пети Сибирского что-то недоговаривает, но уже в первом раунде я понял: Мирон сказал правду — не нужны были Джаггернауту никакие хитрые приёмы. Парень полностью оправдывал своё прозвище — от него прям веяло непомерной мощью, слепой яростью и желанием сокрушать всё, что встанет на его пути.

И он крушил. Удары на меня обрушились просто чудовищные. Да, я максимально усилил укрепление тела, я даже наложил на себя дополнительные заклятия, но помогало не очень. От каждого удачного удара противника я отлетал как минимум на пару метров.

Безусловно, я бил его в ответ, но скорее для того, чтобы показать, что я в деле и меня рано списывать со счетов. Но толку от моих ударов не было никакого — Джаггернаут, казалось, их вообще не замечал. Даже когда я один раз попал ему прямо кулаком в глаз, он разве что моргнул. Любой другой боец, каким бы он ни был сильным и крутым, как минимум инстинктивно бы потёр подбитый глаз, но англичанин просто моргнул.

Я же каждый удар чувствовал очень хорошо. И хоть от большей части мне удавалось уклониться, те, что достигали цели, были очень болезненными. Несмотря на все защиты и укрепление. А если бы не они, я бы после первого пропущенного удара отключился.

Но бегать по рингу и уклоняться от кулаков соперника смысла не было — я пропустил намного больше хороших ударов, чем англичанин, поэтому перспектива позорно пробегать по арене десять раундов, а потом ещё пять и проиграть по очкам, мне не улыбалась. Надо было как-то приступать к своему плану — начать вытягивать из противника магию. Не факт, что потом я смог бы с ним справиться, но в любом случае плана Б у меня не было. Значит, надо было реализовывать план А.

В отличие от Гендо, которого было довольно сложно поймать, Джаггернаут вообще не уворачивался, он и удары-то мои не всегда стремился отбивать, так они его, казалось, вообще не беспокоили. Поэтому провести захват, причём удачный, труда не составляло. Но вот только был риск, что как только я схвачу гиганта, он в ответ схватит меня. И вот как бы эта махина потом попросту не оторвала мне голову или руку. А возможность такая явно была.

Но с другой стороны, ничего иного я придумать не мог, поэтому изловчился и после того, как в очередной раз поднырнул под правую руку противника, увернувшись от его удара, я быстро забежал за спину англичанина и запрыгнул на него, захватив его шею своим правым предплечьем. Тут же сцепил руки в замок, закинул в них весь свой магический ресурс и попытался провести удушающий приём, начав параллельно высасывать магию из Джаггернаута.

Попытался… Это слово подходило больше всего. Несмотря на, казалось бы, удачное начало приёма и хлынувшую широким потоком ко мне магию противника, англичанин схватил меня за руки и вообще без каких-либо проблем расцепил их, а затем дёрнул меня за предплечья вверх и броском через свою голову уложил прямо перед собой на пол арены. Было неожиданно и очень больно.

Руки мои противник при этом не отпустил, и мне тут же пришла мысль, что если он сейчас прыгнет на меня сверху, придавит к арене и начнёт ломать мне руки, ноги и сворачивать шею, я ничего не смогу сделать. Но мне повезло: Джаггернауту захотелось завершить поединок эффектно. Он издал какой-то поистине звериный рык, схватил меня обеими руками за шею, приподнял над полом и принялся душить.