Особенно удачным получилось то, что я находился за спиной Гендо. Ему было крайне неудобно отбиваться. А я смог сделать вид, будто пытаюсь провести болевой приём, выворачивая ему коленный сустав.

Мне очень не хотелось совсем уж откровенно показывать, что я могу забирать магию. Во время боя в Новосибирске князь заметил, что его боец резко ослаб после контакта со мной. Здесь тоже не дураки собрались, тот же Джаггернаут, наблюдающий за поединком, явно изучает все мои слабые и сильные стороны.

Я выворачивал японцу ногу, стараясь болевым приёмом вынудить его сдаться. При этом максимально высасывал из него магию. Но её оставалось ещё довольно много. И чем меньше её оставалось, тем труднее было её забирать. Видимо, излишки пожирались быстро, а вот остатки организм противника отдавать не особо хотел. Но так или иначе, я её забирал. И мне нужно было буквально пару минут, чтобы «выжать» Гендо досуха. Но этих минут у меня не было — с секунды на секунду я ожидал гонга.

Седьмой раунд был неизбежен. И не факт, что мне в нём удастся так же удачно поймать противника. Поэтому я решил облегчить себе задачу и сломал японцу ногу. И сразу же после этого прозвучал сигнал к перерыву. Я тут же направился в свой угол, а противник принялся обезболивать сломанную конечность прямо на арене. К нему подошёл рефери и что-то произнёс. Видимо, сказал, что следует пройти в свой угол, так как японец после этого поднялся на здоровой ноге и запрыгал к своему стулу. Там он сразу же занялся сломанной ногой, даже воду не взял у секунданта.

Я тем временем попил, отдышался и понял, что победа будет за мной. Если раньше я на это надеялся, то теперь был уверен. Спокойно дождался гонга и пошёл продолжать поединок.

Гендо не смог срастить ногу, поэтому просто её заморозил и покрыл тонким слоем льда. И теперь ему пришлось ходить, не сгибая левую ногу и волоча её. На скорости и манёвренности это сказалось кардинально. Теперь я мог спокойно поймать соперника и полностью «высушить», забрав остатки магии. Но я решил этого не делать. Во-первых, не стоило лишний раз показывать тому же Джаггернауту, что после тесного контакта со мной, соперник теряет силу, а во-вторых, я вспомнил, как японец пытался меня нашинковать, и это меня разозлило.

Я оглядел трибуны, зрители на них жаждали шоу. И им повезло. Не то чтобы я хотел их порадовать, просто так получилось. Максимально ускорившись и вложив всю магию в кулаки, я быстро подскочил к японцу и пробил ему двойку в печень. Получилось как в обычном боксёрском поединке. Гендо даже ничего не успел сделать, разве что немного задеть меня одним своим лезвием. Но это были мелочи.

Мне, окрылённому предчувствием скорой победы, было легко кружить вокруг противника и наносить ему один удар за другим. Он пытался защищаться, пытался отскакивать, но со сломанной ногой это было очень тяжело делать. К тому же магии у него становилось всё меньше и меньше — как ни крути, а ресурс тратился. Видимо, поддержание укрепления и одновременная заморозка сломанной ноги и трансформация рук в лезвия сжирали больше, чем мог генерировать японец.

Во второй половине раунда сопернику пришлось совсем туго. Он уже и не пытался отскакивать, лишь отбивался, причём не особо успешно. После очередной серии ударов по его корпусу, когда Гендо неудачно шагнул назад и чуть не упал, я изловчился и, вложив почти все силы в кулак левой не раненой руки, нанёс практически идеальный апперкот прям в подбородок японца.

Это был нокаут. Противник зашатался, сделал пару шагов назад и начал заваливаться на спину. И я, и все зрители на трибунах, и рефери уже ждали момента, когда Гендо рухнет на пол арены. Казалось, японец уже ничем не сможет нас удивить.

Казалось. Однако Гендо удивил.

Уже падая на спину, японец вскинул обе руки, что-то крикнул, и тут же кисти его рук озарила яркая вспышка. Этот гадёныш успел, прежде чем рухнуть на пол арены, сгенерировать два острейших металлических диска с острыми как бритва краями и метнуть их в меня.

Снова-здорово. Я уж думал, что на приличном турнире народ умеет проигрывать. Ан нет, и здесь попался отморозок, не желающий мириться с тем, что ему набили морду.

Всё произошло так быстро, что мне осталось лишь наблюдать, как эти диски входят в моё тело и застревают глубоко внутри меня, сломав по ходу дела рёбра. И я сразу же почувствовал дикую боль в правом и левом боках. И стало тяжело дышать, видимо, пострадали лёгкие. Но это было не так уж и критично. Главное — сердце не зацепило. А всё остальное мне после победы быстро восстановят лекари.

Ну а в том, что я победил, я уже не сомневался. Теперь, даже если бы Гендо каким-то чудом поднялся, его ожидала дисквалификация. Но он не поднялся. Видимо, все остатки сил потратил на бросок дисков.

Рефери, как и я, обалдевший от произошедшего, быстро подбежал ко мне, что-то сказал по-французски, взял мою руку и поднял её, зафиксировав мою победу. Сразу же после этого на ринг бросилась толпа. Ко мне — Артур, Мирон и мой лекарь, к японцу — его команда.

— Ложись на пол! — велел мне Артур. — Первую помощь окажем здесь!

— Дойду до нашей комнаты, — отмахнулся я. — Кроме лёгких, ничего важного не задето.

Никто со мной спорить не стал, Артур с Мироном просто подхватили меня с двух сторон под руки и повели в выделенную мне комнату. Лекарь шёл впереди, разгоняя народ.

Меня привели в «раздевалку», уложили на стоявшую у одной из стен кушетку, и лишь после этого Артур пожал мне руку и произнёс:

— Поздравляю!

— Поздравляю, Молот! — сказал Мирон и осторожно похлопал меня по плечу.

После этого они оба отошли, а ко мне приблизился лекарь — мужик примерно сорока — сорока пяти лет, которого до этого дня я никогда не видел. Он посмотрел на меня оценивающим взглядом и заявил:

— Ничего не бойся и не переживай, самое страшное уже позади. Теперь твоей жизни ничего не угрожает. Сейчас я сниму боль, после чего будем тебя лечить.

То, что моей жизни ничего не угрожает, я и сам знал. И переживал я совершенно по другому поводу — мне не нравился лекарь. Точнее, мне не нравилось то, что он обладал очень уж невысоким уровнем магии. Он принялся обезболивать мои раны, а я едва замечал его магию. Я тут же вспомнил, как хлестала магия, словно через край, когда меня восстанавливала после боёв Настя, или когда Аня лечила Орешкина после ранения. А тут всё было совсем по-другому.

Лекарь возился со мной минут пять, но боль практически не уменьшилась. И меня это стало уже напрягать. К тому же я видел, как из ран в моих боках течёт кровь. И чувствовал, что силы меня начинают покидать.

— Может, лучше сначала остановите кровь и вытащите из меня эти железяки? — обратился я к лекарю, не в силах смотреть на его безуспешные попытки обезболить мои раны. — А то я так и сознание скоро потеряю.

— Мне лучше знать, что делать сначала, — на удивление слишком уж раздражённо ответил лекарь.

— Так делай! — прикрикнул на него Артур. — Чего ты возишься?

Лекарь хотел что-то ответить, но не успел, открылась дверь, и в комнату вошёл Пётр Петрович с какими-то двумя мужиками. Оба были одарённые. И непросто одарённые, магии в них было с избытком. Не то что в лекаре.

— Молодец, Молот! — с порога произнёс Петя Сибирский. — Поздравляю! Достойно победил! Как ты?

— Был бы лучше, если бы вы нормального лекаря нашли, — со злостью произнёс Артур.

Бандит метнул на ИСБ-шника гневный взгляд и хотел ему что-то ответить, но не успел — я помешал.

— Какого хрена? — громко произнёс я, собравшись силами.

Я давно хотел задать ему этот вопрос, но с момента моего приезда в Монте-Карло я ещё ни разу не видел Петю Сибирского — его ни у князя на приёме не было, ни позже он к нам в комнату не заходил.

— Ты о чём? — удивился Петя.

— Почему вы меня не предупредили, что здесь правила не такие, как у вас на арене? Что за подстава?

— Так, ты и не спрашивал, — нелепо отшутился бандит. — Но ты же справился. И с Джаггернаутом справишься.