— Это исключено, — вскинулся Измашкин. — За разведчиков ручаюсь головой!
— Кто же предупредил немцев? — спросил комбат, обводя глазами присутствующих.
— А возможно, и никто, — сказал в раздумье Винокуров. — Фашистам житья нет от белорусских партизан. Не исключено, что один из местных отрядов нацелился на этот же участок дороги, да не сумел сохранить в тайне свою задумку…
— Вполне возможно, — согласился Щербаков. — Хотя я не исключаю и того, что нас кто-то предал. Потом разберемся. Сейчас надо думать, как выполнить задание. Предлагаю, не теряя времени, передвинуться вдоль дороги километров на пятнадцать и взорвать полотно на том участке. Кстати, там есть, судя по карте, небольшой мостик. Махнем и его заодно.
Все согласились с предложением комбата. Через час батальон двинулся к новому месту диверсии и к полночи 18 февраля благополучно достиг цели.
Вытянувшись редкой цепочкой вдоль полотна, бойцы Щербакова приступили к делу. Жителей окрестных деревень разбудил оглушительный взрыв — взлетел на воздух железнодорожный мост на безымянной речке. Затем последовала целая серия взрывов.
Пока гитлеровцы разбирались, что к чему, пока спешно подбрасывали солдат к месту происшествия, батальон, выполнив задачу, двинулся в обратный путь. За спиной у партизан остались развалины моста и пять километров взорванного через каждый стык железнодорожного пути. Гитлеровцы открыли стрельбу из минометов и пулеметов, но она уже была не страшна нашим: батальон находился за пределами зоны огня. Ночная метель старательно заметала следы партизан.
…Ожидая возвращения 2-го батальона, бригада остановилась в километре от опушки леса, недалеко от деревни Пашино. Чтобы укрыться от холода, партизаны быстро соорудили легкие шалаши. Кое-кто не поленился даже сделать землянки, хотя точно было известно — эта стоянка временная.
Установив с нами связь, командование 2-й Клетнянской бригады сообщило, что соединение Героя Советского Союза Федорова, базировавшееся зимой в Клетнянском лесу, возвращается на Украину и можно занять его лагерь. Мы решили воспользоваться этим предложением. Ждали только возвращения Щербакова.
Накануне дня Красной Армии разведка отметила концентрацию противника в ближайших деревнях, особенно в Сукромле и Пашине. Видно, каратели опять готовились к делу. Боеприпасов у нас было достаточно, условия для обороны оказались подходящие. Командование бригады решило принять бой, хотя и отсутствовал 2-й батальон.
Утром 23 февраля гитлеровцы начали артиллерийскую подготовку. Обстреливалась главным образом опушка леса, отдельные снаряды и мины рвались даже в лагере.
С первыми залпами я вышел из землянки и увидел такую картину. На пустых розвальнях сидел оружейный мастер, баянист и часовщик Володя Филиппов. Рядом на листке фанеры лежали крохотные колесики и винтики разобранного часового механизма. Володя сосредоточенно собирал часы. Он и бровью не повел, когда рядом разорвалась мина, убившая двух привязанных к сосне лошадей.
— К чему такая смелость? — не выдержал я. — Укройся, как все люди.
— Так я же потом их не соберу, — растягивая, как обычно, слова, ответил Филиппов.
Только собрав часы и проверив ход, он аккуратно уложил свое «хозяйство» и направился в землянку.
Два часа длилась стычка с противником. Оставив на снегу несколько десятков трупов, гитлеровцы отказались от дальнейших атак. Бригада понесла незначительные потери. Но все мы были удручены гибелью отважного партизана, местного жителя Боброва.
Совсем недавно фашистские звери расправились с семьей Боброва. На глазах у детей они, после диких издевательств, застрелили мать. Потом прикладами размозжили голову двум малолетним девчуркам. Не замеченный убийцами трехлетний мальчуган, в одной рубашонке, босой, юркнул в открытую настежь дверь и побежал по заснеженному двору. Но тут оказались два гестаповца. Садисты не успокоились, пока не добили малыша.
Теперь из всей семьи Бобровых остался только четырнадцатилетний Леня. Вместе с отцом он воевал в нашей бригаде. Стойко и мужественно, как может не каждый взрослый, переживал паренек свое страшное горе.
— Я отомщу за все! За тебя, папа. За мать, За сестер и братишку! — сказал он над могилой отца…
Близился вечер. Батальон Щербакова все еще не вернулся. Оставаться у деревни Пашино на ночевку было невозможно: утром каратели непременно повторят атаку. Решили немедленно двигаться на юг.
Незадолго до наступления темноты на окраине леса под Барковичами мы встретились со 2-м батальоном. Бригада, теперь уже в полном составе, направилась в глубь Клетнянского леса — к бывшему лагерю федоровцев.
РАДОСТНЫЕ ИТОГИ
Весна идет
Бригада удобно расположилась в землянках, оставленных соединением Героя Советского Союза Федорова. Партизанская жизнь текла своим чередом: шли диверсии на железных и шоссейных дорогах, велась активная разведка, продолжалось истребление мелких гарнизонов оккупантов.
Стоял на редкость теплый для марта солнечный день. Все свободные от наряда партизаны толпились «на улице». Слышались шутки, смех. Пристроившись на солнцепеке у самодельного столика, я готовился к бригадному партийному собранию.
О многом предстояло доложить коммунистам. Лазовцы непрерывно действовали на главных линиях рославльского узла вражеских коммуникаций. За осень и зиму разгромлены две железнодорожные станции. Взорвано два железнодорожных и восемь шоссейных мостов. Разрушено около двенадцати километров рельсового пути, восемнадцать километров телефонно-телеграфных линий, два узла связи. Пущено под откос двадцать шесть и уничтожено на станциях пять эшелонов с войсками и грузами противника. Истреблено в боях тысяча семьсот восемьдесят гитлеровцев и больше двухсот полицейских.
Партийная организация являлась в полном смысле слова цементирующей силой бригады. В боях героически погибли двадцать четыре коммуниста. Но на место каждого погибшего пришли три новых товарища из числа самых стойких и отважных.
Мои размышления прервал резко нараставший звук: к лагерю приближался вражеский самолет-разведчик.
— Воздух!
Разноголосый говор сразу затих. Партизаны укрылись под кронами деревьев. Самолет, едва не цепляясь за макушки высоких сосен, прошел над лагерем.
— Не заметил! — сказал кто-то из партизан.
Похоже было, что это так: если немецкий летчик замечал что-либо подозрительное, он обязательно сбрасывал бомбу или начинал обстрел из пулемета.
После обеда в самой большой землянке, принадлежавшей автоматчикам, открылось партийное собрание. Вдумчиво, строго обсуждали коммунисты итоги боевых действий, не стеснялись говорить об ошибках и недостатках, вносили много разумных предложений. В выступлениях чувствовалась решимость продолжать борьбу с ненавистным врагом, звучала уверенность, что недалек день, когда наша бригада сольется с частями Красной Армии.
Собрание кончилось поздним вечером. Я вышел за лагерь и долго стоял на полянке. Хотелось побыть одному, помечтать о будущем: весна настраивала на самый лирический лад. В чистом небе весело сверкали звезды. На душе было приятно и радостно. Фронт приближался к нам с каждым днем. Это чувствовалось буквально во всем: и в настроении наших людей, и в изменившемся поведении полицаев, и в том, как лихорадочно пытались оккупанты избавиться от партизан в ближайшем тылу своих армий… Не весной, так летом Смоленщина будет освобождена. Но еще предстоят жаркие стычки с фашистами…
