— Личный амулет старейшины.

Инквизитор открыл крышку, и Рик с удивлением увидел не кристалл, как ожидалось, а перстень из серебристо-синего металла. Он весь был покрыт орнаментом, похожим на сплетение эльфийских букв, а вместо камня была вставлена частица какого-то розоватого материала, природу которого не удавалось определить на глаз.

— Благодаря ему Совет до сих пор не раскрыл наше местонахождение. И благодаря ему магистр мог связываться с вами. Это личная вещь, поэтому настоятельно рекомендую не вынимать ее из шкатулки и не пытаться использовать — у вас все равно ничего не получится. Отвезите ее на Эльфийскую гряду, и королева не откажет вам в аудиенции. По крайней мере, магистр так считал.

— А что это за камень в перстне?.. — спросил Рик, разглядывая кольцо.

Инквизитор покачал головой.

— Насколько я знаю, это частица Великого Древа.

Рик изумленно приподнял брови.

— Вот как?..

— И есть еще одно — уже для вас…

Инквизитор вынул из кармана своей мантии черный шелковый платок и, развернув его, подал Рику кольцо. Широкое, золотое, без камней. С символической вязью по кругу и гравировкой.

И глубоко в груди, под сердцем, болезненно шевельнулась память…

— Ваше родовое кольцо, Альтарган. Вероятно, оно принадлежало кому-то из женщин вашей семьи…

Теплый металл лег в ладонь, словно кто-то родной коснулся губами его руки. Кольцо действительно выглядело маленьким, но Рик все равно надел его — на мизинец. Кивнув инквизитору на прощанье, он в последний раз взглянул на очертания человеческой фигуры, проступающие под тонкой простыней, и вышел из комнаты прочь.

Покинув убежище советника, Рик всей грудью вдохнул морозный свежий воздух, и побрел вдоль по улице навстречу соленому ветру. Бруно с Клыкастым шли рядом и просто молчали, и он был им за это благодарен. Обсуждать что-либо или спорить ему сейчас хотелось меньше всего. Рик щурился, кутался в промокший за ночь плащ, чувствуя, как холод медленно пробирается сквозь одежду прямо под кожу. Большим пальцем он задумчиво поглаживал кольцо на мизинце.

— Может, это?.. — спросил Клыкастый, кивая на маленькую таверну по пути. — Согреться, расслабиться…

Рик кивнул.

— Идите лучше в «Красное яблоко», там все вместе и выпейте. А я, пожалуй, до причала прогуляюсь. Посмотрю, что там за корабли сейчас.

Бруно кивнул.

— Ну давай сначала до причала дойдем…

Рик поднял на него тяжелый, мрачный взгляд.

— Я сам. Мне пройтись нужно.

Он направился к морю. Бруно, ежась под плащом, встревоженно смотрел ему вслед.

— Ой не нравится мне, что он один ушел… — негромко признался Бруно Клыкастому.

Тот приободряюще тронул приятеля за плечо.

— Оставь его, не маленький. Дай продышаться.

А Рик тем временем петлял между прохожими, вслушиваясь в живые звуки города и глухой стук собственных шагов по мостовой — сапоги на нем остались шадрские, а там подошвы и каблуки металлом не подковывали. Неожиданно и густо пошел снег. Дети с визгом повысыпали на улицу, подставляя небу смеющиеся лица и пытаясь поймать снежинки на язык. Один из мальчуганов лет пяти, укутанный поверх тонкой куртки материнской шалью, так увлекся, что едва не влетел в Рика, боязливо шарахнулся в сторону и помчал наутек под хохот своих более взрослых приятелей.

Рик остановился. И тоже поднял лицо вверх.

Снег вился, как большие белые пчелы, путался в волосах, холодно оседал на ресницах.

Монстр, значит. Вот как его видит Совет.

Рик взглянул на кольцо на своей руке. А они, конечно, не монстры. Они — защитники мира. Вот так-то.

Дальше дорога вела в сторону большой рыночной площади. Какая-то баба с вешалами ощипанных кур на плечах, боевито толкаясь, надрывно выкрикивала:

— Птица свежая! Еще с утра бегала! Кому птица свежая?..

Синюшные пупырчатые тушки кур, подвешенные за желтые лапы к концам деревянной дуги, жалобно раскачивались, ударяясь друг об друга. В самом центре площади собралась целая толпа мужиков и парней: они стояли, прищелкивая языками и переговариваясь между собой. Протиснувшись немного ближе, Рик понял, что стало предметом их внимания: в железной клетке, укутанная в дорогую меховую накидку, сидела прекрасная беловолосая эльфийка. Судя по болезненному виду, красавице оставалось уже недолго, но ее хозяин все равно надеялся получить за диковинку хоть что-то.

Магистр хотел, чтобы Рик поплыл на Эльфийскую гряду к королеве. Как будто это могло каким-то образом помочь. Но почему туда? Ведь среди эльфов аспект пустоты не встречался вовсе.

Херлиф сказал: пустота может пожирать миры. Однажды Рику удалось создать заклинание, сумевшее пожрать его самого вместе с Элгором. Но тогда это было сделано преднамеренно, и направлено против врага. Как может пустота сама по себе кому-то навредить?.. «Ты один ее знаешь».

Хорошо бы, если б так…

Рик вышел с рыночной площади к складам, а оттуда уже открывался вид на причалы и холодное северное море. Сейчас оно казалось почти черным — как пустыня во время того прилива…

«Ты один ее знаешь». Как будто пустоту можно знать.

Рик стряхнул с волос снег, поднял капюшон и направился к докам, где сейчас суетились грузчики в серых утепленных куртках и шапочках.

Про возможности других аспектов были написаны многочисленные труды. Их изучали, исследовали, и для каждого из них была разработана парадигма наиболее эффективных заклинаний.

Но про аспект пустоты во всех книгах была только одна строчка, смысл которой сводился к тому, что он крайне редкий и почти не встречается. Для Рика не существовало никаких учебников, норм и парадигм.

Свой аспект он постигал сам. Но совершенно не так, как представлял себе Херлиф. Если бы у Рика кто-нибудь спросил, как он научился призывать щит пустоты, или копье — он бы не смог ответить. Просто однажды он вдруг понимал, как это можно сделать. А потом повторял знакомый прием уже не задумываясь — точно так же, как человек не задумывается, как он дышит. Он владел пустотой не на уровне сознания, а как-то совершенно иначе.

«Ты знаешь пустоту».

Магия для Рика была так же естественна, как владение собственным телом. Никто же не задумывается, какие мышцы нужно напрячь, чтобы поднять руку или ногу, а просто делает это.

«Это уже началось…»

Харрата шадр, да что хоть началось-то?.. И где?

А тут еще и Берта… Но теперь хотя бы известно, что она жива.

Мимо прошел высокий парень из числа грузчиков с ящиком на плече, и Рик его окликнул.

— Эй, постой на минуту!..

Тот остановился, обернулся.

— Доброго дня, господин!

— И тебе доброго, и да пребудет с тобой свет, — сказал Рик, подходя поближе. — А не подскажешь ли мне, какие корабли отходят в ближайшее время на Кьелл? — спросил у него Рик, приблизившись.

Грузчик опасливо взглянул на него.

— Нет, господин, на Кьелл уже месяца два как никто не плавает. Запрещено инквизицией.

Рик вздохнул. Ну да, само собой. Если где-то там ждет Совет, уж эти точно бы позаботились, чтобы им никто не мешал.

— И почему запрещено?

— А кто ж нам правду-то скажет? — пожал плечами грузчик. — А слухов много водится…

— Слухи тоже годятся. Выкладывай, — сказал Рик, демонстративно вытаскивая из кармана монету.

У парня заблестели глаза.

— Да вроде как там баба какая-то бешеная объявилась… — приглушенным голосом заговорил он. — … и алтарь там устроила забытым богам. Сам слышал, как моряки рассказывали, будто алтарь так устроен, что жертвенная кровь с него и на землю льется и в море капает, отчего из земли встают монстры, а со дна даже утопленники поднимаются! А рыбаки болтают, что от острова свет идет день и ночь, чтобы корабли приманивать. Одноногий Арс, говорят, оттого и не вернулся с уловом, что свет острова с маяком перепутал. Чего-то люди привирают, конечно. У моряков и рыбаков язык без костей. Но творится там что-то недоброе, господин, это уж точно. Городской совет недавно объявил на площади, будто на Кьелле мятеж, чтобы сплетни по базарам не плодились. Да только кто поверит, будто имперские войска два месяца островок угомонить не могут?