С тех пор, как мы встретились, я получал удовольствие, лишь думая о ней. С любовницами или сам, но каждый раз представлял ее и только так достигал разрядки. Фрея стала единственной по-настоящему важной женщиной в моей жизни.

Лейф мог сколько угодно отговаривать меня, приводить сотню аргументов, но он не понимал одного — меня уже не остановить. Едва он это осознал, сразу подчинился. Как настоящий друг он не бросил меня в беде.

Тщательно привязав Харальда к столбику кровати, чтобы он не освободился раньше времени, я вставил ему в рот кляп. Вот теперь точно все. Можно идти.

— Когда я войду в парадную опочивальню, отвлеки Олафа, — отдал я последнее распоряжение оруженосцу. — Мне хватит пары секунд, чтобы погасить свечи. А дальше он меня не узнает в темноте.

Мы с Лейфом покинули спальню Харальда и разошлись в разные стороны. Ему предстояло занять мое место в кресле свидетеля. Передо мной была задача посложнее — не быть узнанным.

Я направился к парадной опочивальне — моей точке невозврата. Переступлю ее порог, и пути назад не будет. Сомневался ли я в принятом решении? Ни мгновения! Напротив меня аж колотило от предвкушения этой ночи.

Уже сегодня ночью я заполучу Фрею. Узнаю, каково это касаться ее, целовать, быть с ней и в ней. Я стану первым мужчиной в ее жизни. Подарю ей удовольствие и захлебнусь в наслаждении вместе с ней. Как отказаться от этого?

Прежде чем встретиться с Фреей, мне предстояло сделать последнее приготовление. Русалка не должна меня узнать. Я зашел к себе и побрился на скорую руку, ведь щеки Харальда были гладкими — ни щетины, ни бороды.

Это заняло пару минут. Покидая свою комнату, я нацепил на запястье металлический браслет — амулет для отвода глаз. Магия в нашем мире была редким и ценным даром. Те, кто обладал ею, создавали вот такие амулеты и артефакты на все случаи жизни — для лечения, для безопасности в битве, для привлечения любви, всего не перечесть. Даже кубок выбора был заговоренным предметом.

Я как раз собирался в разведку, где амулет помогает быть незаметным, поэтому хранил его под рукой. Когда-то дед прилично заплатил за три таких амулета. С тех пор они были частью нашего наследия.

Вот и все. Пора. Последние шаги до парадной опочивальни я не запомнил. Как открыл дверь, пересек порог — тоже. Двигался точно в бреду. Мной завладело абсолютное безумие. То, что я испытывал к Фрее, насколько остро нуждался в ней, походило на одержимость. Жуткое, невменяемое чувство. Полный отказ рассудка.

Страха, что меня раскроют, не было. Я бы все равно не остановился. Убил бы любого, кто встал на моем пути.

Но, к счастью, мне никто не повстречался. Гости и родственники все еще были на пиру, праздновали свадьбу. Никто не дежурил под дверью парадной опочивальни, чтобы лишний раз не смущать новобрачных. Хватит с них присутствия свидетелей.

Я вошел, ссутулившись и втянув голову в плечи. Так я прятал лицо в отворот халата. Впрочем, амулет все равно отведет всем глаза.

Оказавшись в спальне, первым делом задул свечи. К счастью, подсвечник стоял рядом — на комоде около двери. Свет единственный, кто мог меня выдать. Но он погас, и теперь я был в полной безопасности.

Но еще до того, как свечи потухли, я увидел силуэт на кровати. Фрея замерла в ожидании… нет, не меня. Осознание этого факта отдалось мучительной тоской в душе.

Но даже это не заставило меня повернуть обратно. Я сгорал в костре желания. Затушить этот пожар и принести мне облегчение могла только Фрея, и я направился к ней.

Сердце колотилось оглушительно громко. Я подошел к кровати, отодвинул полог. За ним была Фрея — сидела в тонкой сорочке на обнаженное тело. Жаль, пришлось погасить свечи, и я не мог рассмотреть ее как следует. Лишь силуэт угадывался во мраке.

Но темнота — надежный союзник моей похоти. Она позволила обмануть Олафа и саму Фрею. Они думают, что в спальне Харальд. Пусть и дальше так считают.

Только мы с Лейфом знали правду. А Фрея была уверена, что я — ее муж. Тот, кому она сказала «да» перед ликами богов. Я наглым образом украл это «да» и присвоил себе.

Я осторожно присел на край кровати и потянулся к Фрее. Она не отшатнулась как обычно, а напротив подалась навстречу. Все потому, что приняла меня за другого.

Первое прикосновение, ощущение гладкой кожи под тонким кружевом. Эмоции накрыли с головой. Такие яркие и острые, что стало тесно в груди.

Ненасытное чудовище внутри меня дрожало от нетерпения. Оно жаждало овладеть Фреей как можно скорее. Повалить ее на спину, подмять под себя и сделать своей. Снова и снова, захлебываясь в наслаждении. Мне стоило огромных трудов сдерживать этого демона. Я боялся напугать Фрею или того хуже навредить ей. Сейчас я был способен даже на это.

Фрея протянула руку и коснулась меня. Ее тонкие пальцы прочертили линию от моего подбородка до ключиц. Все мое тело содрогнулось от этого нежного прикосновения.

Никогда еще женщина не касалась меня так — одновременно порочно и целомудренно. Меня лихорадило от этого контраста. Когда пальчики Фреи добрались до пояса халата, я едва не зарычал.

Ноздри забил запах магнолий. Он был повсюду — пропитал простыни, заполнил комнату. Я вдыхал его, жмурясь от блаженства.

Мое дыхание участилось, но у Фреи тоже. Боги, дайте мне сил! Мне стоило огромных трудов сохранять спокойствие. Несмотря на сумасшедшее влечение, что Фрея во мне будила, я испытывал к ней и нежность.

Я сосредоточился на ее удовольствии. Первом в жизни Русалки. Я любил ее руками и губами, чувствуя, как в ответ она трепещет. Фрея остро откликалась на прикосновения, а мне отчаянно не хватало света. Я хотел видеть ее лицо, искаженное страстью, глаза, подернутые вожделением, рот, приоткрытый в крике восторга. Но я — жалкий вор, и мой удел скрываться.

С губ Фреи сорвался стон. Протяжный, высокий. Он прозвучал музыкой для моих ушей. Мои пальцы и язык играли на ее теле, я извлекал из нее все новые и новые звуки — доказательства страсти и удовольствия. Ее тело было идеальным музыкальным инструментом. Оно безупречно откликалось на ласки.

Фрея оказалась пылкой любовницей. Ее неопытность лишь добавляла пикантности. Она водила ладонями по моему телу, изучая его с неподдельным интересом. Куда только подевалась робость! Пусть ее прикосновения были осторожны и даже неуклюжи, но тем они ценнее. В них сквозила чистота.

А я так много не мог себе позволить! Я не мог шептать ее имя и прочие непристойные нежности. Голос выдаст меня, его не скроет даже амулет. Фрея бы догадалась, что я не Харальд. Благо она не успела хорошо узнать моего брата. Ей не с кем было меня сравнивать. Хотя бы в этом мне повезло.

В глубине души, идя сюда, я надеялся, что эта ночь избавит меня от тяги к Фрейдис Альдвин. Но, едва коснувшись ее, я осознал, как заблуждался. Легче не станет. Ни сейчас, ни потом, ни когда-нибудь еще. Фрея мне не надоест. Это не тот случай. Влечение к ней неистребимо. Она не одна из многих. Она — Единственная.

Скулы свело от желания коснуться губ Фреи. Я искренне хотел быть нежным и осторожным, но куда там. Едва наши губы встретились, меня как молнией поразило. Небесный разряд прошёл сквозь тело. Аж волоски на руках приподнялись.

Я снова не смог сдержаться. Жадно набросился на ее рот. Ворвался языком внутрь и зарычал от наслаждения как дикий зверь, покрывший свою самку.

Я повалил Фрею на спину и навис сверху. Мои движения и прикосновения потеряли нежность, но Фрея не пыталась меня оттолкнуть. Она лишь всхлипнула, когда я порвал на ней сорочку. Проклятая ткань мешала касаться желанного тела и поплатилась за это.

Вслед за остатками сорочки на пол полетел мой халат, и наши тела сплелись без всяких преград. До чего восхитительно было ощущать Фрею каждым сантиметром кожи!

Она была уже близка к пику. Дрожала подо мной, мотала головой из стороны в сторону, судорожно сжимая коленями мою руку. Последнее движение, и тело Фреи натянулось тетивой, она вскрикнула и содрогнулась.