— А Фрея? — спросил я. Впервые меня не интересовала война.

— Ее тело так и не нашли. Никаких следов. Ее родные приняли решение объявить Фрейдис Альдвин погибшей.

— Нет! — я сел, игнорируя резкую боль в затылке. — Она жива.

— Мне очень жаль, — вздохнул Лейф. — Но все указывает на обратное.

— Уйди, — я кивнул оруженосцу на дверь. — Вон!

Лейф не спорил и вскоре я остался один. Кое-как одевшись, вышел из комнаты. Ноги переставлял с трудом. Голова кружилась, тошнота выматывала. Я передвигался, держась за стены. Таким слабым я еще никогда не был.

Но, несмотря на кошмарное самочувствие, я добрался до того места, где в последний раз видел Фрею. Сейчас здесь ничего не намекало на трагедию. Следы завала убрали, даже начали восстанавливать обрушившуюся часть стены.

Силы покинули меня, и я упал на колени. Простоял так, наверное, несколько часов, пока меня не нашел Харальд. Брат увел меня обратно в замок. На этот раз я не сопротивлялся. Мне было уже все равно.

На похороны Фреи я не ходил. Какой в этом толк? Ее там нет. Саркофаг был пуст. К тому же пойти туда означало признать, что она погибла, а я не желал с этим мириться.

Никогда бы я не отпустил Русалку по собственной воле. Ее было невыносимо любить. Но потерять оказалось еще страшнее.

Фрею можно было только оторвать от меня. С кровью и мясом. Она так глубоко вросла в меня, что, лишившись ее, я истекал кровью, словно мне отрубили руку или ногу, а то и вовсе вырезали сердце из груди.

Я бродил по замку как привидение. Не мог до конца поверить, что ее нет. Все искал. Перевернул крепость, сотни отрядов разослал по миру, как будто она могла найтись где-то в другом месте. Тщетно.

Казалось, вот сейчас Фрея покажется из-за угла, или я встречу ее в обеденном зале. Мне мерещился ее голос и запах. Я гонялся за фантомом дни и ночи напролет, пока меня наконец не накрыло осознание.

Это произошло, когда я направлялся в кабинет. Я вдруг застыл посреди коридора, а потом согнулся пополам от боли. Я корчился и кричал. Боль была настолько невыносимой, что я не мог себя контролировать.

На мой крик сбежались слуги. Меня отвели в спальню, решив, что я чем-то отравился. Матушка вызвала лекаря, но я прогнал и ее, и его прочь. Никого не желал видеть. Сдохнуть — вот чего я хотел.

Я посмел взять то, что мне не принадлежало. Посмел мечтать о несбыточном. И наказание настигло меня. Я сполна заплатил отчаянием за каждое украденное прикосновение к Фрее, за каждую ласку, предназначенную не мне.

Моим мукам не было конца. Я погибал снова и снова. Я не понимал, как жить без Фреи. Разучился.

Я выл и грыз подушку по ночам. Я не справлялся. Казалось, это я погиб под тем обвалом. Мое сердце уж точно похоронено там. А в груди теперь зияет пустота, которую ничем не заполнить.

Я — мертвый изнутри.

Почему она не послушалась меня? Зачем рисковала собой? Я так сильно на нее злился. Она должна была заботиться о себе и нашем ребенке. Я бы скорее смирился с падением крепости Кондор, чем с их смертью.

В один из таких приступов гнева я схватил сорочку Фреи. Ту самую, что осталась с нашей первой встречи. Мой пикантный трофей. Я бросил сорочку в камин, прямо в горящий огонь.

Тонкая ткань быстро вспыхнула. Пламя пожирало ее как жадный монстр. Я выдержал всего мгновение, а затем кинулся вытаскивать сорочку. Голыми руками полез в огонь. Обжигаясь, шипя от боли, я вытащил то, что осталось от сорочки, а потом рыдал над обгоревшими кусками ткани.

Я определенно не справлялся. Я не понимал, как жить дальше. А главное — чего ради мне жить.

Моя жизнь постепенно входила в норму. Здоровье восстановилось в полной мере. Я чувствовала себя прекрасно. Что бы ни сделал со мной кубок, это прошло без следа.

В деревенской хижине мне даже нравилось. У меня было несколько помощников: две женщины хлопотали по дому, а трое мужчин занимались небольшой фермой, которая обеспечивала нас всеми необходимыми продуктами.

Я много гуляла на свежем воздухе, благодаря чему беременность протекала хорошо. Меня регулярно навещал лекарь. Он был доволен моим состоянием.

Вроде все было прекрасно. Живи и наслаждайся. Но я бродила по дому и окрестностям как привидение. Ничто меня не радовало. Из мира словно ушли все краски. Все казалось пресным и серым.

Единственное, что хоть как-то могло меня расшевелить — редкие визиты дяди Олафа. Я ждала их. Дядя был моей связью с миром. Он приносил новости. В первую очередь об Арнэе. Пусть мне было невыносимо слушать, как отлично он живет без меня, я все равно жаждала этих историй. Так я хоть немного становилась к нему ближе.

В этот раз дядя приехал в прекрасном настроении. Его давно не было. Он рассказал о том, как отбил нашу крепость у черноскальных.

— Они бежали, поджав хвосты, — смеялся он. — Мы гнали их до самых границ. Черноскальные еще не скоро вылезут из своих нор.

— Это прекрасная весть, — кивнула я.

— Но ты, конечно, хочешь услышать об Арнэе, — вздохнул дядя. — Скажи, Фрея, как так вышло, что вы с ним сошлись? Я помню, ты говорила, что он не давал тебе прохода. Что вот так увидел и не пожелал отпускать?

Дядя прежде не спрашивал меня о таком, но его любопытство было понятно. Мы столько говорили об Арнэе, что рано или поздно он должен был это спросить.

Смысла секретничать не было, и я, ничего не тая, рассказала о том, как перепутала комнаты и приняла ванну в чужой спальне.

— Вот оно что, — кивнул дядя Олаф. — Кто бы подумал, что все так получится… Вот уж поистине пути судьбы неисповедимы.

— О чем ты? — насторожилась я. Дядя говорил так, будто что-то понял. Как если бы ему открылось некое тайное знание.

Как и я, он не считал нужным что-то от меня скрывать. Его рассказ перевернул мой мир.

— Это все твоя матушка, — вздохнул он. — Ты же знаешь ее деятельную натуру. Она призналась мне в содеянном намного позже. Понимала, что я буду против.

— Что она сделала?

— Кассия нашла магиню и попросила ее о привороте. Она хотела, чтобы у тебя все получилось с Харальдом. От твоего успеха зависело чересчур многое.

— Что еще за приворот? — уточнила я. Дядя говорил слишком медленно, словно опасался чего-то. Например, моей реакции.

— Ты должна была настолько понравиться мужу, чтобы он был готов ради тебя на все. Даже рискнуть собственной крепостью. Для этого мало просто любви, нужна одержимость.

— И мама додумалась до приворота. Магиня наложила на меня заклятие, верно? Только не пойму, как оно работало. При каких условиях срабатывал приворот?

— Все просто, — пожал он плечами. — Первый мужчина, увидевший тебя обнаженной, должен был сходить по тебе с ума. Естественно, мы думали, что этим мужчиной в брачную ночь станет твой муж. Кто же знал, что ты перепутаешь спальни.

Дядя развел руками. Мол, вот такая нелепая ошибка.

— Но, может, это и к лучшему, — закончил он мысль. — В конце концов, Арнэй помог нам. Все сложилось удачно.

— Удачно? — я подскочила с кресла. — Для кого это? Уж точно не для меня! И не для Арнэя. Мамина самодеятельность разрушила наши жизни. Все пошло не туда и не так. Почему ты сразу мне об этом не рассказал?

— Я понятия не имел, что Арнэй видел тебя обнаженной.

— Постой, — дошло вдруг до меня, — ты сказал, что он в порядке. Что забыл меня и живет дальше. Но это неправда. Он до сих пор под действием приворота. Его так просто не снять. А это значит, что Арнэй мучается. Ты солгал!

— Ради твоего же блага, — оправдывался дядя. — У тебя нет будущего рядом с Арнэем. Если вернешься, ты по-прежнему будешь считаться женой Харальда. Этого не изменить. Подумай хотя бы о ребенке.

— Что будет с Арнэем, если приворот не убрать? — спросила я.

Дядя насупился. Он знал ответ, но не хотел говорить.

— Он погибнет, не так ли? — сказала я. Молчание дяди было красноречивее любых слов. — Причиненное нами зло необходимо исправить.