— Временная аномалия, — только и прошептал Марк.
С бешеной скоростью перед ними проносились люди, животные, машины, принадлежавшие разным временным промежуткам. Дождь сменялся снегом, свет сменялся тьмой, мороз становился зноем. Один туман оставался неизменным.
Запуганный Тима не отпускал рук Марка, когда тот сохранял внешнее спокойствие. А напуган он был не меньше. Глубоко жалея о том, что втянул в это неподготовленного Тиму, он шептал слова прощения. Он и сам оказался не готов.
Последний звон…
Мир встал. Мёртвая тишина. Похоже, это конец. Или же начало?
Марк зажмурился, вдохнув оживляющую влагу. Искажённый слух уловил далёкий шум воды. И шум приближался.
— Поберегись!
Навстречу им из-за угла нёсся мощный водный поток, взявшийся невесть откуда. Обволакивая песчаные стены оврага, прорвавшаяся из древности река сбила с ног двоих заблудившихся в пространстве друзей и понесла их по течению к неизвестности.
Яростные волны накрывали Тимофея, перекрывая путь к воздуху. Ослабленные руки проваливались под толщу воды, тело камнем тянуло к дну. Захлёбываясь, разрываясь от кашля, оно поддавалось стихии и теряло волю к сопротивлению. И его, теряющего сознание, подхватили знакомые руки. Они же обхватили его за шею и потянули наверх, позволив голове беспрепятственно вдохнуть кислород.
Волны, меж тем, утихали. Руки под Тимофеем ослабли и соскользнули. Новая крупица страха побудила Тимофея удержать того, кто только что избавил его от возможной смерти, но сознание покинуло его прежде, чем он успел что-либо предпринять.
Поглаживание тёплого света по коже постепенно приводило Тимофея в чувства. Он медленно поднял отяжелевшие веки и убедился, что лежит на твёрдой поверхности, а именно на лесной земле.
Опять этот странный фонарь?
Тимофей еле встал на ноги. Он лежал под той самой елью на маленькой опушке, где был найден тот самый путеводный фонарь. И он снова здесь, висит на мохнатой ветви.
Страх, почти забытый, тотчас вернулся, когда совсем рядом он увидел свёрнутого комочком Марка. Спрятавший лицо под руками, казалось, он спал, эмоционально истощённый случившимся.
— Марк! Марко, очнись!
Но он не спал. Он поднял на него ясные синие глаза и сказал с сожалением:
— Прости меня. Я не хотел, я не думал…
— Никто не думал, забей!.. Просто скажи — что это было?!
Марк тихо усмехнулся в свойственной манере.
— Я и сам не знаю, что. Но теперь… ты обязан поверить.
Марк завалился на кровать сразу же по возвращении домой, не поужинав и даже не умывшись. Непредвиденная аномалия, едва не убившая друга и его самого, подкосила его, и в данные минуты, лёжа прямо в одежде и свесив ноги, он хотел только одного — забыться, провалиться в любое подобие сна. Доза алкоголя помогла бы ему в таком деле, но этим пускай Тимофей занимается.
Марк лежал в том же положении, в каком упал. Ему было лень даже дотянуться до плейера на прикроватном столике, чтобы хоть как-то разбавить угнетающее настроение. Немного собравшись, он всё-таки подтянулся на кровати и улёгся в полный рост. Силы иссякли до последней песчинки.
Больше Тимофея не звать. Не дай Бог он ещё умрёт из-за его пристрастий.
Какова природа Дома Слёз? Почему, казалось, обычный особняк стал центром мистической силы?
Когда Марк стоял перед теми часами в зале Дома Слёз, это механическое сердце со стрелками и шестерёнками бешено отзывалось в его душе, управляя тактом, оживляя то, что некогда считалось неживым. Дыхание призрачного мира коснулось Марка в тот миг. Он буквально стоял на грани двух реальностей. Близость бездны, той реальности, где обитают мёртвые, неустанно тянула его, едва он приближался к её краю. Когда здравый смысл, надрывая голос, просил его отступить, иная часть разума сдерживала его на самом краю, поощряя жадное молодое любопытство. Экстатический страх перед неведомым предупреждает о последствиях падения — или же перехода в противоположную явь, — но продолжает звать туда. Там было сокрыто то, что недоступно простым смертным. Переступая грань, ты становишься больше, чем человек.
Марк закрыл глаза, потеревшись головой о мягкую подушку.
Больше, чем человек. И страшно, и заманчиво.
Его тело резко похолодело. Пальцы занемели, по коже прошлась дрожь. Сердце учащённо забилось. Что с ним происходит? Марк захотел открыть глаза, но веки не слушались его. Его бил озноб. Он не мог пошевелиться. Не мог и вскрикнуть. Так внезапно…
Странный приступ длился около минуты и так же резко отступил от него, как и возник. Но что-то было уже не так. Марк открыл глаза и почувствовал… лёгкость. Такую блаженную лёгкость, какой он никогда не знал. Марк приподнялся с постели, и оказалось, что вместо этого он подлетел к потолку, зависнув в воздухе прямо над ней. Марк вспарил как в невесомости, освободившись от законов гравитации. Перевернувшись на живот, всё также подвешенный в воздухе, он бросил взгляд на кровать.
На ней же лежало его собственное тело.
Ужас прокатился в груди. Он умер? Марк повис над самим собой и коснулся шеи.
Минуточку, он коснулся! Разве он не просто бесчувственный дух, проникающий сквозь материю?
Сердце тела билось в обычном темпе. Его настоящее тело жило, а его душа парила над ним призраком, не переставая чувствовать, как будто она и не выходила из него.
Страх сменился интересом. Значит, он живой. Забавно.
Склонившись над телесной копией, Марк полюбовался умиротворёнными чертами её лица, растёкшимися по подушке чёрными волосами, белой изящной рукой, качающейся на дышащей груди. Марк даже слышал дыхание тела, тихое и ровное. Как это необычно, но так… мило смотреть на себя со стороны. Марк погладил щёку спящего себя. Тело мечтательно простонало и слабо улыбнулось. Но вот что странно — он, будучи призраком или чем-то вроде призрака, тоже ощутил прикосновение к щеке, предназначавшееся его телу.
«Что со мной такое? Кто я теперь… или что? Но раз я теперь такой, надо привыкать… Что я ещё могу?»
Подлетев к окну, Марк выглянул на освещаемую фонарями ночную улицу. Внизу рос высокий тополь подле входа в его парадную. Марк представил тополь так, будто он смотрит на него, стоя внизу, будто оно совсем рядом.
Внутри Марка приятно похолодело, и в следующий миг он обнаружил себя возле дерева, и именно так, как он и вообразил. Вокруг него маленькими бабочками разлетелись светящиеся голубым огоньки. Лишь сейчас Марк обратил внимание, что его руки и всё его существо тускло мерцало синевой. Каждое мельчайшее движение оставляло слабый шлейф рассыпчатого света. И преобразился сам мир вокруг него. Он стал резче, ярче, сочнее — даже в вечерней темноте, а звуки, заполнявшие этот мир — чётче и звонче.
Неподалёку прогуливалась симпатичная парочка. Увидят ли они его? Марк кометой подлетел к ним, осыпав сверкающим пеплом своего силуэта. Парень и девушка так и шли по тротуару, не отрывая друг от друга взгляда.
«Не видят. Ага. Я могу делать всё, что угодно, и никто не увидит меня? Да я человек-невидимка!»
От нечеловеческой лёгкости и поистине ангельского блаженства Марк воспарил к самым крышам многоэтажных домов — и ещё выше. Окружённый облаками и очаровывающим ореолом вокруг себя, он летал. Он летал, окрылённый даром Судьбы. От Бога он иль от Дьявола? Какая разница. Он летал, убедившись воочию, что он особенный. Небо, ночь, улицы, серебряная луна, венчавшая мрак, всё принадлежало ему. Он мог быть где угодно, стоило ему только захотеть!
Опустившись на землю, Марк решил, что для первого раза ему хватит. Иначе вдруг он и в самом деле умрёт, не сумев попасть обратно в тело?
«Тело! Нужно в него вернуться. А как? Попробовать надо любой вариант…»
Едва вспомнив о нём, от места в груди Марка, где располагалось его сердце, выросла струйка энергии. Извиваясь змеёй, она поплыла по воздуху к окну дома, где он жил. Неразрывная связь тела и души существует. И она цела! Он будет жить.
С закрытыми глазами Марк представил себя в теле: привычное сердцебиение, тепло крови, мягкость постели. При этих мыслях его стало куда-то утягивать. Он провалился в кратковременное состояние без слуха и чувств. Затем глубокий вздох, как при выныривании с большой глубины. Марк пришёл в сознание.
