— Почему я не могу вспомнить то, что действительно важно?

— Я тоже не понимаю, — сочувственно ответила Агата. — Мы уже столько с тобой просмотрели, чтобы ты мог догадаться…

Так прошло минут пять. Он так и лежал, не шевелясь. Она также сидела на корточках, массируя его запястье, пока магическое тепло её энергии не стёрло с его кожи все изъяны. Когда Немо стало легче, Агата осмелилась спросить:

— Ты каждый день пересматриваешь то, что пишешь в дневнике? Все эти наброски, размышления вслух?

— По нескольку раз на дню, — пролепетал Немо.

Агата уселась рядом на пол и навалилась спиной на ванну, скалясь от злобы.

— Не понимаю. Ничего не понимаю!.. Вот он, — Агата указала на шкаф, где на полке стояла фотография Сирила, — у него тоже был дневник. Не знаю только, зачем он вообще начал его вести, но когда он потерял память, а после перечитал собственные страницы, он визуально вспомнил сразу всё то, о чём он там писал. Да, странно, что столь быстро, ведь тебе мы уже не можем вернуть память больше недели. Но не может же быть такого, чтобы твои ассоциации не пробуждали в тебе хоть часть реальных воспоминаний! Как будто что-то блокирует твой мозг. Как будто… ты сам не хочешь что-то вспоминать.

Да, Немо тоже чувствовал, что ключ от его памяти давным-давно в его руках. Страх мешает повернуть его в замочной скважине. То количество жестокости, которое развернулось вокруг его неопознанной личности, пугало. Все последние жертвы Судьбы как-то связаны с ним, с воскресшим без имени. Он и причина, и следствие. Круговая дорожка из падающих домино, где конец цепной реакции сходится с началом.

Чья-то сильная любовь забрала его с того света, а теперь сострадание Агаты не позволило ему уйти обратно.

Немо задумчиво склонил голову и поник на плече Агаты.

— Мне бы уже забыть то, что я успел вспомнить.

Апрельская луна восходит, пока деревья покрываются ржавчиной.

Время смерти приходит, окрашивая всё в серое.

Апрельская луна восходит, пока весна обращается в прах.

Мы пали пред воем. И мир стремится в бездну.

Swallow the Sun — April 14th

«Чёрт, нас услышали! Крис… бежать надо! Через портал! Давай, давай, шевелись! Я рисую, а ты бери его, и мы уматываем».

«Конечно!»

Снова ночь воскрешения. Покрытая тёмной вуалью, она всё ещё не была ему доступна, но с каждым днём он видел её чётче, что давало надежду. Ключ к разгадке — та самая ночь, которую память не смогла в себе удержать. В ней же заложено то, что хотел знать Немо. Он переживал её, но по какой злой иронии он забыл такую важную часть его жизни? Это не просто амнезия, когда люди забывают факт своего рождения. Здесь что-то другое, как будто его память и в самом деле закодировали, чтобы он не вспомнил лишние детали.

Подождите. Это имя. Крис. Настоящее имя Анонима? Он впервые услышал его из уст Тимофея перед его гибелью. А теперь его произносит Герман. Нет, это не имя. Больше похоже на очередное прозвище.

Кто же он?

— Я придумал! — воскликнул Немо. — Иного варианта я не вижу.

Шла третья неделя после воскрешения. Было 14 апреля. Немо обратил внимание на дату, потому что она являлась названием песни, которую он недавно слушал через страничку Агаты. Очередная неделя принесла за собой мало полезного, но экстрасенсы не теряли надежду. Как однажды пошутила Тина: «И на нашей улице прольётся цистерна с вареньем».

Агата массировала спину Немо, проводя передачу целебной энергии, пока он сидел, сложив руки на крышке пианино. Она делала массаж каждый день, что превращало его в маленький ритуал. Знакомое, неизменно приятное тепло растекалось по его венам каждый миг, когда по спине проходили её руки.

В этой же комнате за рабочим столом сидел Даниил, который шумно печатал на компьютере, однако следил за беседой краем уха. Иногда он беспокойно оборачивался на Немо. Если же он вдруг ревновал его к Агате, то он умело это скрывал.

— Я хочу наведаться в квартиру Тимофея, — заговорил Немо, прикрыв глаза, когда Агата провела ладонями по его плечам. — Я всё ещё не могу разделять, что я помню как Тимофей, а что я помню, как я сам. Хочу проверить, поможет ли в этом моё появление там.

Это далеко не первый случай, когда разговор о продвижении заходил про квартиру Орлова.

— Ты же понимаешь, что это огромный риск разоблачения, — сказала Агата. — Мы тебя редко из дома-то выпускаем. И это не только из-за частых обмороков, ты понимаешь.

— Понимаю. Но с Тиной гулять ты меня отпускаешь, — с долей кокетства ответил Немо.

— Ха, да ты как ребёнок, — засмеялась Агата. — Я отпускаю тебя лишь в компании с кем-либо из нас, вот почему. Тина, разве что, сама зовётся выгуливать тебя.

— Я всё слышу! — из прихожей подала голос Тина собственной персоной.

А между тем, такие прогулки с ней шли Немо более чем на пользу. Особенно в тот прекрасный день, который был около недели назад…

— Всё ещё ничего?

Немо устало развёл руками:

— Ничего.

Он и Тина неспешно бродили по аллее парка неподалёку от перекрёстка, где потерпел аварию автомобиль, в котором перевозили его новое тело. В тот же день Агата и Даниил были вынуждены уехать на вызов к новому человеку, который не мог обойтись без их магической помощи. К месту памяти Немо отвезла лично Тина — и именно на своём родном скутере. Агата возражала против этой затеи, напоминая, что он и так не здоров, а Тина, любительница высоких скоростей, не дай Бог, покалечит его. К удивлению Агаты, Немо согласился на поездку с ветерком, а Тина наглядно для неё отдала Немо шлем, налокотники и наколенники, самой оставшись без экипировки.

Приехав в парк, Немо искренне надеялся, что этот уголок природы в городе опустит спасительную ветвь и вытащит его из трясины, в которой смешалось его эго. Увы, смена обстановки радовала недолго. Голые ветви над головой в по-зимнему белом свете неба срастались в огромную паучью сеть, оплетая меланхолией.

— Любопытно. Ты умирал. Твоя душа избавилась от связи с телом. Что мы всё говорим о том, что ты помнишь, когда ты был живым? Не помнишь ли ты, случайно, что-то… когда ты был мёртв?

Немо задумчиво намотал на палец кончик волос. Такой закономерный вопрос, а всплыл так поздно.

— Я думал об этом, помню или нет и… Скорее нет, чем да. А я знаю, почему ты спрашиваешь.

— Так и есть, — они поняли друг друга с полуслова. — Каково это, быть мёртвым?

Он застыл на месте, вскинув голову к паутине ветвей. В симфонии ветра и далёкого шума машин проскальзывали знакомые нотки, оживлявшие старые, позабытые чувства, не похожие на чувства живых.

— Мне было легко. Это я точно помню. С меня как бы свалился огромный груз. Я почти сливался с воздухом, был с ним единым целым. Хм… — Немо опустил голову, утопив подбородок в толстом шарфе, а его костлявые пальцы рисовали невидимый образ, который вот-вот ускользнул бы из воображения. — Было ещё что-то. Что-то, что я видел, когда я уже умер. Я видел… двух девушек. И одна из них… одна из них как будто Ирма, уж очень похоже на неё. Вторую не знаю… Не могу разглядеть, даже описать не могу.

— Непонятное видение, — проговорила Тина.

— Непонятное. Они, они склонились надо мной. Та, что похожа на Ирму, похоже, сочувствует мне, а вторая негодует. А я… я не двигаюсь. Мне и легко, и тяжело. Я хотел заговорить, но я молчал. А та первая девушка… она же говорила что-то. Что-то говорила…

«Спасибо, что развеял во мне сомнения. Но как бы я хотела знать… зачем такие жертвы?»

— «Зачем такие жертвы»? — пробормотал он.

За деревьями взад-вперёд ходили спокойные вороны. Едва Немо ступил шаг навстречу, как птицы, зашелестев крыльями, взмыли к облакам точно в панике…

— И вот опять нам думать, как тебя маскировать, — посетовала Агата.

Немо возмущённо ахнул:

— Эх, надоело мне скрываться от привидений. Может, не надо уже? Сколько времени прошло, я же мёртв для мира! Кому есть дело, жив я или нет? Никто и не узнает.