— А ты помнишь прошлую пятницу? То, что ты сказал мне в слезах? Так вот, я тоже больше так не могу. Я же помочь хочу, а ты!..

— Ну и оставь меня тогда в покое, — огрызнулся Марк и почти повернулся к ней спиной, когда его щека запылала от сильной пощёчины.

— В покое оставить! Покоя уже не будет ни у кого из нас. Если уж ты больно хочешь этого, ладно, Агату ты больше не увидишь. Но за себя я не отвечаю.

Оскалившись, он потёр щеку и принялся водить пальцем по воздуху, будто писал невидимый текст на прозрачном холсте. Что он задумал? Только бы он не сотворил ничего ужасного, только бы он не…

— Боже, прости… Прости, я не хотела, я не хотела ударить тебя! Мне пришлось! — в отчаянных мольбах Кристина сложила пальцы перед губами.

— Не извиняйся, — отрезал Марк. — Тебе всего-то нужно… держаться от меня подальше.

Он вцепился в её плечи, пока она не осознала, что происходит, и вытолкнул в открывшийся портал. Прожигающий свет унёс Кристину из квартиры Марка, и, очутившись на рыхлом асфальте, она потеряла сознание. Когда она пришла в себя, её тело воротило от боли, словно его разделили на части и склеили заново. Поднявшись на колени, Кристина поняла — Марк отправил её к подножию собственного дома.

Она зарыдала сквозь боль, но не физическую.

Жалкое ничтожество. И это всё, что она может сделать? И то, каким образом он отверг её — как низко. Как низко она чувствовала себя. Она, конечно, та ещё зануда, но раз уж на то пошло, она тем более не отступит. К чёрту всякие правила жизни, стереотипы, внутренние противоречия и тому прочее! Пусть Марк возненавидит её за излишнее упорство, но она изменит его, изменит и избавит от тьмы в его душе. Она готова на всё.

Она ещё покажет…

_______________________

(*) «Свет создаёт нас всех. Гордость разделяет нас всех. У жизни множество значений. Душа переживёт нас всех». (Epica — Kingdom of Heaven)

Иногда трудно отпускать.

Трудно двигаться дальше, когда ты ранен жизнью.

Воспоминания расцветают во мраке,

Едва мою душу охватывает холод.

Время пришло, время пришло.

И тучи уж сгустились надо мной.

Lacuna Coil — One Cold Day

[25 декабря 2015 года]

Люди. Они все считают себя свободными. От предрассудков прошлого, от Света и Тьмы, от самой Судьбы. Самовлюблённая ложь. Никто не свободен. За каждой человеческой душой стоит кто-то или даже что-то, что незаметно для окружающих, словно дёргая куклу за ниточки, воздействует на её дальнейшие поступки.

Так же было и с ним.

Марк перестал чувствовать себя настоящим. Слишком много свалилось на его плечи за эти три месяца. Три месяца полутени. Настоящий он скрывался под слоями одежды и органики, и то неизвестно, насколько этот «он» является настоящим. Одним было глубоко плевать на его душу, другие были настолько к ней неравнодушны, что пытались вырвать её с корнем.

Люди, живые и мёртвые. Все, кто проходил мимо него в этот день… Как же ему хотелось их ненавидеть.

— Марко! — окликнули его позади.

Ах да, Тимофей. Они сейчас уходили с занятий в университете. На непокрытую голову крапала прохладная морось. О чём он только думал? Надо придти в себя, избавиться от негатива.

— Марко, стой! — Тимофей нагнал его и дёрнул за рукав. — Как насчёт того, чтобы устроить предновогодние посиделки у меня на квартире? С меня выпивка

— Да? — Марк сделал вид, что задумался над предложением. — Ну давай.

— Только, чур, Крис с нами. Я ей тоже предлагал.

— Ещё и Крис? «Только её здесь не хватало… ну ладно. Была не была!» Отлично, отметим втроём.

— Крутяк! А теперь пошли, она нас нагонит.

Тимофей подхватил его под руки и с задорным настроем, передавшимся Марку уже через минуту, повёл его вперёд по лужам.

— За нас! — и вот Тимофей провозгласил тост, и они дружно чокнулись, растянув улыбки.

Допив до дна, Кристина отодвинула от себя бокал, размышляя о том, что ей изначально не понравилась эта идея дружеской попойки. Она едва уговорила Тиму не вливать ей виски. Что ж, это и не важно. Сейчас она с Тимой, сейчас она с Марком, который, похоже, пришёл в норму, забыв про все обиды — важным было это.

Ключевое слово здесь — «похоже». А вдруг его опять охватит приступ?

За первым тостом последовал второй, затем третий. Кристина попыталась отказаться, но уговоры Тимофея оказали обратное действие. «Когда-нибудь я поплачусь за это», — подумала она, когда три сосуда воссоединились в очаровательном звоне.

Тимофей с шумом поставил пустой стакан на стол и, заложив ладони за голову, растянул спину.

— Ну так что? Ждёте Новый Год? — задорно спросил он. — Я, вот, очень. Отвязаться бы от этого семестра побыстрее — и от сессии тоже. Надоело как-то уже.

— Да, конечно, это хорошо, — сказала Кристина, начиная хмелеть, — но я… по правде, я не хочу, чтобы этот год кончался.

— Почему это?

— Хм, как бы тебе объяснить… Понимаешь, у меня плохое предчувствие. Я боюсь того, что этот год закончится.

— Боишься? — Марк неожиданно оживился, гладя край стакана кончиком пальца. — Ты боишься, что новый год принесёт тебе несчастья?

— В-верно, — покраснев, признала она. — Мне страшно от того, что в новом году уже не будет того, что я любила, и особенно страшно от ощущения того, что если я чего-то не сделаю в этом году… в новом уже ничего не выйдет.

Марк покачал головой в знак согласия:

— Я тебя понимаю. Терять что-либо всегда тяжело, — а после мрачно добавил, — и кого-либо.

На каком-то подсознательном, почти телепатическом уровне они воссоединились в единой идее и в едином страхе. Спасение и жертва. Два понятия, неотделимые друг от друга, прочные как цепь. Такой цепью связаны и они двое в осознании, что потери неизбежны. Но у каждого эти потери свои. По крайней мере, Марк пытался верить, что никто более не падёт жертвой его расстройства. Как жаль, что Крис так не вовремя попалась ему под руку в тот день. Зато теперь она в полной мере понимает, на что он способен. Она не нуждается в словах. Она чувствует.

А этот простачок, напротив, слишком беспечен, чтобы объяснять ему.

— Ты просто накручиваешь себя, Крис, — сказал Тимофей. — Ничего плохого не случится, всё будет хорошо.

— Хотела бы верить, — ответила она, взглянув на своего ненаглядного «Эндимиона».

— Да что вы оба зарядили, в самом деле! Крис, и ты туда же! Это Марко затянул тебя в свой астрал. Я вас не для того приглашал, чтобы вы грустили!

— Приходится! — хором ответили они, отчего по спине Тимы прошлись колючие мурашки.

«Он ничего не понимает… Даже ты это видишь, правда, Крис?»

— Тима, — после паузы спросил Марк, — скажи честно. Ты точно не видишь… призрачный мир?

— Чего? А, нет. Не вижу. А почему…

— Ты не видишь во мне полутень. А вот я в тебе вижу.

От них двоих излучалось мистическое сияние цвета индиго. Сияние, принадлежащее бродячим душам. Но только Марку, человеку, балансирующему на грани живых и мёртвых, было доступно его видение. Странно, почему Тимофей не сиял так раньше?

Всплывало лишь одно предположение. Полутень в Тимофее независимо росла.

— А ты точно больше не выходил из тела?

Тима инстинктивно съёжился. Свет ушёл обратно в недра.

— Врёшь. Быть не может, чтоб ты больше не выходил. С такой-то силой! — Марк буквально подскочил к нему. — И ты этого не делаешь?

— Я, что, что я делаю? — запаниковал Тима. — Я никогда не был полутенью и никогда ею не буду!

— Никогда… не будешь? — Марк вцепился в ворот его толстовки. — Ты навсегда останешься полутенью, хочешь ты этого или нет!

Короткая цепь, ослабшая под напором энергии, разорвалась, и защитный маятник стукнулся кончиком о пол.

— Марко, нет!

Но он уже отправил Тимофея в полёт к окну. Тело вынесло на себе удар, и Тимофей приподнялся, облокотившись на подоконник, когда над ним уже склонился Марк. Злоба, неприятие, презрение — тяжёлые эмоции обвисли на его дёргающемся не в такт сердце.