— Ты не уедешь далеко, остановись!

— Оставь меня, Герман! Ты мёртв!

— Я не отстану, Тина. Не оставлю до тех пор, пока не добьюсь своего.

Руки непокорно дрожали. Как и ноги в коленях. Маятник пульсировал на груди, словно бы внутри него кто-то стучался. Чёртово сердце, оно вновь заныло. Терпеть, только терпеть. Надо доехать.

— Тина, ему дурно, — зашептал Герман.

— Врёшь ты всё, он не…

И с задних сидений раздался крик. Съехав на тротуар, Тина обернулась к Марку. Его тело ворочилось на спине, пальцы скрючены, а на обнажившейся груди проступало блестящее серебряное пятно. Процесс слияния не был завершён. Он по-прежнему под действием Эликсира Жизни.

Быстрее к Агате! Тина вдавила газ в пол и, нарушая всевозможные правила, помчала по улицам. Машина подскакивала как брыкающийся конь. Пока что они ехали по Крестовскому, а Марк кричал так, словно его резали по частям изнутри. Громко, больно, мучительно.

— Не смей проникать в его тело! — заорала Тина, мечась взглядом.

— Я ничего и не делаю, — грубо ответили ей. — Следи за дорогой. А ещё лучше притормози и надень на него маятник, тогда его душа никуда не денется…

— Ты просто хочешь улучить момент, чтобы я расслабилась!

— Делай, что я тебе говорю! — ударило в уши. — Так-так, кажется, я понял, куда ты едешь. Ты что, спятила?! Да он умрёт раньше, чем ты доедешь!

— Он не умрёт, если же мы создали правильный эликсир.

— Это зависит не от эликсира, а от его души!

— Герман, ты…

Внезапно в рассудке помутилось, поплыло чёрным океаном, и её голова повалилась на руль с пронзающим ударом забившегося сердца. Тело ослабевало, сердце металось без умолку, готовое невыносимой болью вытолкнуть её сознание. Герман не мог проникнуть в неё, отчего ж тогда так плохо?

— Следи за дорогой!.. Очнись!

Его голос, который прозвучал громче обычного, протрезвил Тину… но время упущено. На огромной скорости неуправляемая машина врезалась в дерево, и её передняя часть сложилась как гармошка. Океан тьмы продолжал разливаться…

Тина пришла в себя под грудой осколков. Шрамы от порезов быстро затянулись, и, вывалившись из покорёженного джипа, она обнаружила, что её тело в абсолютной сохранности. Не будь она полутенью, она с трудом бы пережила такой удар.

А как же новое тело Марка?

«Боже мой… Только бы он бы в порядке!»

Тина выудила Марка из того, что ранее было жизнеспособной машиной, и успела оттащить на сравнительно безопасное расстояние, когда джип подпрыгнул на месте и вспыхнул яростным пламенем. От его языков вместе с дымом и искрами взвивались силуэты Воздушных Рун.

Работа Германа, не иначе. Он, как и она, не хотел оставлять следов своего присутствия.

Тина накрывала собой Марка, боясь, что пламя перекинется на ствол дерева или задеть их мощью размаха. Но пламя стремительно гасло, подъедая в машине всё, что горело. Тина приподнялась на коленях и крепко обняла Марка.

— Эх, жаль… но ничего. Мы справимся. Мы что-нибудь придумаем… Марк? Ты меня слышишь?

Она уложила его на колени. Он не реагировал. Она затрясла его за плечи. Он не пошевелился. И пар не исходил из его рта. Она пощупала его пульс на шее, как учил её Герман.

Пульс отсутствовал.

— Нет-нет-нет! После столько всего, что мы сделали! Марк, очнись! Живи! Марк, прошу тебя!

Но он молчал. Голова безвольно болталась и тянулась к земле.

— Господи, прошу тебя! Нет!

Тина опустилась на грудь Марка и залилась слезами, которым не было конца. Она обнимала его, припадала ухом к сердцу, ожидая услышать его биение, горько целовала в его впалые щёки и сизые губы — всё напрасно. Его грудь продолжала излучать серебряный свет, но этот свет перестал нести жизнь.

Почему её старания обернулись… вот так? Что она сделала неправильно?

А рунический огонь меж тем погас, оставив лишь облупленный металлический каркас. Тёплый свет уже не касался лица того, кого она пыталась спасти, и в предрассветном сумраке и далёких фонарях новое тело Марка казалось ещё мертвее, чем оно было в морге.

— Прости меня, Марк… Я хотела как лучше.

Она поцеловала его на прощание и уложила на снег.

Скоро утро, сюда соберутся люди. А пока улицы пустели. Она с лёгкостью могла сбежать, пока её не застали на месте аварии. Уходить не хотелось. Но ничего большего она уже не могла сделать.

— Герман?.. Ты видишь его? Он вышел из тела?

Кого она спрашивает. Того, кого убила собственными руками.

— Марк, ты здесь? Прошу, ответь мне! Я услышу!

Ей ответили молчанием.

А с неба падали снежинки…

«Что же я наделала…»

Она огляделась и убежала в близлежащий парк, чтобы затеряться в темноте посреди деревьев. Нужно как-то вернуться домой и привести себя в порядок. А ещё лучше избавиться от этой несносной одежды. Отныне она не Аноним. Она — это она. Со своими провалами, со своими грехами.

Господи, что же она скажет Агате и Даниле?..

Она скажет всё как есть. Главное лишь, чтобы её поняли.

Я чувствую твою печаль. Я жертвую собой.

Ты не простишь меня,

Но я знаю, что ты будешь в порядке.

Мне больно при мысли, что ты так и не узнаешь.

Но я должна тебя отпустить.

Within Temptation — Frozen

[14 апреля 2016 года]

— Сюда его. Осторожно. Осторожнее, Денис, это ж не мешок!

— Есть-курить… сам знаю, что не мешок!

Данила и Денис уложили Марка на диван, еле донеся его с первого этажа до квартиры Агаты. Уложив его руки на груди, Данила проверил пульс. Ещё живой, но летаргия не спадала.

— Я ещё раз позвоню Тине. Вдруг, она всё-таки ответит…

— Очень в этом сомневаюсь, — сухо сказал Денис, когда Данила ушёл на кухню, набирая её номер.

Стоя посреди комнаты, Агата жадно перечитывала признательное сообщение до момента, когда Тина бежала с места аварии, бросив, как ей казалось, мёртвого Марка на произвол судьбы.

— «Клянусь вам всем сердцем, когда я вытащила его из машины, он был мёртв», — прочитала Агата в телефоне и проследила за реакцией Дениса. — Ты что-то думаешь об этом?

Денис вальяжно прошёлся к пианино и уселся перед ней на банкетку.

— Я думаю о том, что мы слишком многого о ней не знали. Агаточка, тебе что, не противно? Она как бы использовала тебя!

— Она Даниилу как родная сестра, потому она и мне как сестра, и что ты предлагаешь мне с ней сделать?

«Но слышу я разочарование в твоих мыслях, — заговорил Денис телепатически. — Кем бы она ни была вам, наказание от неё не уйдёт. Ты только разреши мне…»

«Ты её не посадишь! — отрезала Агата, продолжая защищать. — Даже зная, что она, так или иначе, виновна в смерти Германа, я не выдам её полиции. Это не то наказание, которое она бы заслужила».

Денис сочувственно вздохнул, покачав головой.

«А неземное наказание ещё страшнее. Тина обрекла две души на муки. Ты, видимо, не осознаёшь масштаб её влияния. Признай, ты просто не знаешь, как принять её такой, какой она стала».

Агата опустилась на банкетку, и Денис, словно заботливый отец, прижал её к себе.

— Ты прав, — сказала она вслух. — Я, правда, не знаю, как с ней быть… А вот как ты принял Германа таким, каким он стал?

Денис фыркнул, взмахнув свободной рукой.

— Я его и не принимал. Он пошёл своей дорогой, а я своей. Я устал биться с ним. Я слабак? Да. Я трус? Возможно. Но я точно не дурак, чтобы кричать в стену, которую нельзя разрушить. Я уже пытался, — и после злобного смешка дополнил. — Однако побить его стоило ещё тогда!

Агата не оценила его шутку, бесцельно водя носком босой ноги по ковру, сбросив с неё слипон. Она переживала за каждого, кто нуждался в её поддержке. Марк был первым, кто отказался от неё — и именно в самый сложный период его прежней жизни, когда эта поддержка была ему необходима.

— Если бы только Марк послушался меня, когда приходил ко мне в первый раз. Ничего из этого бы не было.