А вдруг она пропустила его? А вдруг он и приходил вовсе? Или же ушёл с пар раньше расписания? Семь, восемь, девять. Кристина в который раз окинула взглядом территорию здания возле его входа.

С тебя достаточно, Кристи. Его здесь нет, хватит бегать за его призраком… Точнее даже, за его душой.

Она хотела его. Не в том убогом, пошлом смысле, который обрело это словосочетание. Она хотела видеть его, слышать его голос, просто быть рядом. Она хотела знать, что у него на душе, чтобы в миг печали облегчить его страдания — настолько, насколько она могла ему обеспечить. Он поймёт её. С его-то нестандартным мышлением, творческой натурой, он поймёт её. Она верила в это.

В груди Кристины ёкнуло, когда по ступеням лёгкой поступью спустился тот, кого она так жаждала увидеть. Она резко обернулась и пошла по улочке, будто она тоже вышла совсем недавно.

Тонкая куртка Марка стремительно мокла под октябрьским дождём, и даже широкий капюшон не спасал его от влаги. В его ушах, как и у Кристины, сидели наушники. Когда Марк сравнялся с Крис, под напором внутренних переживаний она протянула ему руку с зонтом.

— А? Спасибо, — смущённо ответил Марк. — Я не заметил тебя.

— Ничего страшного, — сказала Кристина, сбросив одновременно с ним один наушник. — Слушай, ты меня извини…

Он поднял на неё широко раскрытые синие глаза, и Кристина прочитала в них искреннее любопытство — не раздражение и антипатию, как она со страхом ожидала.

— Помнишь, за день до 14 февраля тебе кто-нибудь подкладывал валентинку? В общем, это была я.

— Ха. Я догадывался.

— Ну, я тоже предполагала, что ты догадывался. Я плохо скрываю эмоции.

Марк не отводил от неё того же взгляда.

— Ну, ты понимаешь? Ты хороший парень, и я…

Язык предательски заплетался, препятствуя нужным словам. Но Марк и без этого всё понял.

— Спасибо, — и на его белых щеках загорелся румянец. — Слушай, мне тут по делам нужно съездить, я пойду вперёд, ничего?

— Ничего, — Кристина улыбнулась от облегчения. — Марк, постой!

Он остановился, едва выйдя из-под зонта.

— Я это к чему сказала… Я просто хочу, чтобы ты знал. Чтоб ты знал, что есть люди, неравнодушные к твоей судьбе. Так что, если тебе понадобится дружеское плечо, я готова его заменить.

Обрушенный нежданным признанием и леденящим дождём, Марк молча стоял перед ней, спрятав эмоции под капюшоном и завесой волос. Наконец, он вскинул голову и сказал:

— Я буду помнить. Спасибо.

Помахав рукой, он отправился вперёд, оставив Кристину наедине с впечатлениями об отчаянном поступке.

Удивительно, как она верна ему, думал Марк. Слишком верна. Бедняжка Крис, он не может ответить ей той же преданностью.

Если она хочет быть его обыкновенным другом, так и быть, пусть будет. Однако дорога, которой он идёт, принадлежит ему одному.

[29 октября 2015 года]

Косматая фигура Дениса Сафонова стояла, прислонившись к косяку двери кабинета Соболева, и изучала фигуру напротив, которая была выше неё на полголовы. Подтянутый, довольно ухоженный патологоанатом и его заросший, облачённый в широкие балахоны приятель смотрелись на фоне друг друга как небо и земля. Между тем Марк Вихрев расслаблялся в кресле, не видящий их и невидимый с их ракурса, но следящий за разговором краем уха.

— Так что, как видишь, у меня всё по-старому, — сказал Герман, обведя рукой идеально прибранный кабинет. — Твоими спиритическими очками пользуюсь до сих пор.

— Ну что же, я доволен, что моя техника приносит пользу!

Спиритические очки покоились на рабочем столе посреди руин из документов и канцелярии. Совсем рядом отсвечивал корешок энциклопедии Воздушных Рун, а именно это был экземпляр, подаренный однажды Денисом в знак признательности. Денис тотчас узнал эту книгу и спросил:

— А с каких пор ты вернулся к Воздушным Рунам?

— С тех пор, как я вновь решил вернуть к жизни Ирму, — ответил Герман с фанатичным блеском в глазах. — Денис, не начинай! Если ты знаешь, как мне обойтись без чёрной магии, ты только скажи!

— Герман, я лишь могу предложить тебе ост…

— Оставить?! Вдумайся, что ты предлагаешь! Оставить Ирму в коме, свести её с ума — грех. Убить её, эвтаназия — грех. Как ни крути, это преступление!

Денис пожалел, что затеял этот разговор. Он никогда не приводил к разрешению той особой ситуации, в которую загнал себя Герман. И пока единственным способом разрешить её являлась чёрная магия. Они оба понимали это, но никто не придумывал альтернативы. И Денис с прискорбием ожидал перелома, когда тёмная сторона личности Германа возьмёт над ним верх, лишив благоразумия.

— Зуб тебе даю, я искал магов, которые могли бы закрепить её за телом. Белый Феникс не может, Илона не может, Аристарх не может, хотя он всю свою библиотеку заклинаний перерыл. Даже та чернокнижница, про которую я тебе говорил — а я пошёл к ней, я вынужден был пойти, с риском получить нагоняй! — и она не может. Пенумбры, видать, настолько редкое явление, что никто толком не занимался ими!

— Вот поэтому-то этот крест нести мне, Денис. И если это единственное, зачем ты заходишь ко мне, то советую тебе отказаться от походов сюда.

Брошенное им предупреждение мурашками прокатилось по спине телепата.

Сменив гнев на милость, Герман спросил смягчившимся тоном:

— А как там у тебя дела со статьёй о Доме Слёз? Ты обещал, что продолжишь писать о его феномене. Я заинтересовался.

— Да блин, я б с радостью, да на мне полиция висит. Ещё одного сектанта словить нужно. Не до этого пока.

Тут Герману позвонили. Помахав указательным пальцем, Герман вышел за дверь, прикладывая к уху мобильный телефон.

Воспользовавшись заминкой, Марк вскочил с кресла и во весь рост предстал перед Денисом Сафоновым, который инстинктивно сморщился при его виде. Будь он в спиритических очках, он, несомненно, разглядел бы в нём полутень, но определить это можно было и при помощи логики.

— Вы заговорили о Доме Слёз. Могу ли я поподробнее узнать о нём?

— Опачки, ни здрасьте, ни до свиданья, — засмеялся Денис. — Для начала как именовать тебя, юный друг?

— Зовите Марком.

— Отлично, Марк. А что ты делаешь у Германа Львовича?

— Я его пациент, — сухо ответил парень.

— Пациент? Ха! Да не умер ли ты? — он снова засмеялся. — А ты любопытный, я смотрю! — Денис поддел ногтем амулет на шее Марка. — Четвёртый пентакль Меркурия?* Много знать хочешь. Ну, смотри. Один мой, эм, заклятый знакомый, повёрнутый на этом символе, очень плохо кончил. Так что поосторожнее с играми в сверхъестественное.

Марк одарил Дениса таким проницательным взглядом, что у того душа ушла в пятки. В молодом человеке ясно читалась печать влияния Германа, поэтому он не мог не предостеречь его о последствиях, пусть и намёками.

Предостережение пролетело мимо ушей. Марк так же настойчиво глядел на Дениса, когда так и не получил нужных для него разъяснений.

— Ладно, ты спросил о Доме Слёз. Чего же тебе не хватает для, так сказать, морального удовлетворения?

— Всего! Хочу знать, что с ним не так, потому что я был там и…

— Чего-чего? Ты был там? Дорогуша, брось это, больше туда ни ногой! Он просто кишит сбоями во времени!

И Денис рассказал Марку всё, что знал.

Марк расстроился — он рассказывал всё то, что он и так успел узнать. Что это старый особняк ведьмы Анны и прочее, прочее, и что она, вероятно, завлекла и заточила в него демоническую сущность, которая и вызывает эти временные аномалии в стремлении выбраться из ловушки, которую и сама Анна, уже будучи мёртвой и магически ослабленной, не в состоянии разрушить. Эта же сущность и привлекает в собственную ловушку таких «идиотов», как Марк.

— Но я не видел никакой сущности, — признался Марк, поделившись и своими впечатлениями о Доме Слёз.

— Тем лучше, а не то этот дух забрал бы и тебя. Как настроение у него сложится. Между нами говоря, — Денис перешёл на шёпот, — я видел его.

— Вы видели?

— Да. Антропоморфное существо из пепла и гнили, всё чёрное такое. Уверен, что у него есть и более человечная форма, но я видел его таким. И он говорил!