— Как же ты наивен! Сейчас ты держишься, но потом ты сдашься и вылетишь из плоти!

Тима оттолкнул его в грудь, обиженно закричал:

— Да что ты прицепился ко мне? У тебя что, мания на этот астрал?

— Мания? Нет, — прошипел он, — дело не в мании. Полутень тебя не отпустит, что бы ты ни делал. Ты видишь, каким я стал! Как и она видела! — Марк, не оборачиваясь, указал на Крис. — Ты будешь таким же! Будешь падать в обморок в неподходящих местах, слышать голоса, быть гонимым одержимыми призраками. Прими это как неизбежное!

— Марк, хватит! — воскликнула она за его спиной.

Он не желал слушать. Подоконник запестрел красными родинками. Прижатый к нему Тимофей выплёвывал кровь, массируя языком ямочку от выбитого зуба.

— Не бойся, через два дня новый отрастёт, — голос Марка зазвучал не по-человечески холодно. — А помнишь ли ты Дом Слёз? А? Он ещё позовёт тебя, и ты придёшь, не в силах терпеть.

«А почему я сразу не отправил тебя туда?»

— Остановись, Марк, прошу!

Но он продолжал, как только сбросил с себя руки Кристины, словно ненавистный груз, и сильнее прикрутил к бетону своего заложника. Лёгкие горели, извлекая хрип вместо дыхания. Прокатившиеся по всему телу спазмы заставляли руки дрожать. Нет, не дрожать, они взмахивались сами собой. Ещё один удар по затылку, и Тимофей повалился на спину, отпущенный из-под хватки. Оставалось последнее…

И чиркнул нож. Вознёсшись над беззащитной грудью, он грозно отражал ламповый свет. Он сделает правильно. Не бойся, сейчас будет больно, но потом…

— Взгляни на меня ещё раз. Ты будешь таким же. Я же избавлю тебя от будущих мучений.

— А ну повернись, чёрт тебя дери!

Звенящий крик из тысячи эмоций побудил его обернуться.

— Да как ты!.. — Марк тотчас осёкся, встретившись глазами с Кристиной.

Он так и застыл в позе нападающего хищника.

Откуда у неё только оружие? Его глупышка Крис, стоящая напротив в напряжённой позе, сверкала оскалом ненависти, вытянув обе руки с направленным на него пистолетом.

— Опусти нож! — скомандовала она, пошевелив дулом. — Опусти, или я пущу тебе пулю — в сердце!

Кристина шумно сглотнула. Он только что едва не убил Тимофея! Всё зашло слишком далеко. Почему он стал таким монстром? Нет-нет, это не он, это не может быть он!

Его сердце откликнулось болью на этот крик души. Спазмы сковали его целиком, он не мог дышать. Алкоголь, облипший мысли, тяготил не меньше. Его камнем тянуло вниз, всё ниже и ниже… Зачем пистолет? Она же не выстрелит в него! Но Кристина настроена серьёзно. Нет-нет, быть не может, это не может быть она! Зачем…

По полу прозвенел металл. К горлу подкатил комок, и Марк, застилаемый туманом, рухнул ниц перед ногами Кристины.

Она выронила пистолет, нервно всхлипнув, поспешила привести его в чувства. Подняв его голову, она обнаружила в выражении его лица не безрассудную злобу, а виноватую отчаянность.

Они оба дрожали, парализованные страхом, вглядываясь друг другу в глаза, выжидая, когда кто-то первый отведёт от него взгляд.

— Я… что я сейчас сделал?

Он ещё и не помнит! Нет, его срочно нужно спасать! Кристина обрушилась на него с объятиями, судорожно всхлипывая и ловя языком стекающие слезинки. Больше она его не отпустит, ни за что и никогда!

Но Марк оттолкнул её, отказавшись от поддержки, как только непослушная слеза капнула ему на кожу. Когда Марк поднялся, он тотчас же натолкнулся на фигуру Тимофея. Его обливающийся кровью подбородок быстро вправил воспоминания. Марк попятился от тех, кто считал его другом, словно не он был одичавшим зверем, а они. Но отчего они не злы на него? Крис сострадательно протянула к нему руку. Марк отшатнулся ещё дальше. Острые шипы страха пронзили его изнутри. Маятник не спас его — он оказался сильнее амулета.

Спотыкаясь, Марк отступил от них к стене прихожей, бормоча в страхе перед самим собой:

— Я не хотел… Я не должен был… Не должен!.. Думаю, мне лучше уйти. Прощайте.

Стремглав он бросился вон из квартиры, тяжело ударив дверью.

На город опустилась ночь. Моросило свежестью. Темнота, приглушённая светом фонарей, всем весом навалилась на истерзанную пенумбру, когда она, теряя голову, вылетела из парадной.

«Так не может больше продолжаться, — думал Марк. — До чего я дошёл, да чего только дошёл мой рассудок!.. Как же я устал».

Он вышел на середину проезжей части, сопровождаемый толпой неупокоеных душ. Их мистический шёпот сливался в песню для одинокого призрака, который словно бы отбывал срок заключения за жестокое преступление, запертый в ненавистном теле. Мёртвые звали его к себе, ласкали как ребёнка, гладили его щёки и густые волосы:

«Оставь это бренное тело. Стань бессмертным. Присоединяйся к нам».

Чем он теперь отличается от этих призраков, опустошённых жизнью? Ничем. Абсолютно.

Он был и не был собою. Как будто его тело и его душа были двумя разными личностями, когда одна стремилась к борьбе, другая хотела сдаться. И если же они не могут ужиться друг с другом, то их нужно разделить. С корнями. До крови.

Марк медленно поднял голову и закрыл глаза.

Как она говорила? Заснуть вечным сном? Остаться навеки молодым и красивым?

Только своё неведомое счастье он не найдёт уже никогда. Да что за счастье он искал в своих снах, в мире тьмы и мертвецов?

С закрытыми глазами Марк слушал тихие голоса вокруг себя и слабо улыбался. Под эту призрачную колыбельную он готовился погрузиться в вечный сон, чтобы больше никогда не пробуждаться. Чтобы больше никому не причинять вреда.

— Увидимся за гранью, друзья.

Едва ощутимо взяв кого-то за руки, Марк вздохнул с полным облегчением.

— Нет!

Душераздирающий крик прорезал уши самоубийцы, и он слегка открыл глаза, когда в них сквозь веки ударил палящий луч, а живот и грудь поразила невыносимая боль. Сиреневая дымка мгновенно поглотила сознание Марка, и он растворился в небытии.

Заливаясь слезами, Кристина бежала к месту, где лежало, сбитое машиной, его тело. Водитель скрылся, так и не затормозив. Но это и не важно. Бордовое озеро, отсвечивающее блеск электрических солнц, растекалось под неподвижным телом, которое она подхватила и уложила себе на колени. Кристина рыдала, вдыхая терпкость его крови, и долго не отпускала, несмотря на уговоры подоспевшего Тимы, отказываясь верить, что всё было кончено…

Марк наблюдал за этой картиной со стороны, пробираемый болью и судорогами. Бедная Крис, она не должна была видеть его уход. Что ж, ничего, она переживёт. А вот он такое точно не должен пережить. Всем своим существом он чувствовал, как рвались вены, как ломались его кости, выпирая из-под кожи, как лопнуло несколько органов… А как там сердце?

От его души, словно перегоревшая лампочка, замигала нить сердца. Тонкая как паутинка. Но целая. Неизменно уходящая в сердце истекающего тела.

«Не может быть… Как… Как! Как я могу быть ещё живым?!»

Марк пошатнулся, охваченный коротким безумием. Что делать, что делать? Он не вернётся в тело так скоро! Что делать, куда идти? Разорвать нить! Нет, не получится, он уже старался. Бежать! Бежать как можно дальше. Если нарвётся на тающих, тем лучше — они заберут у него силы, и он умрёт. Всё верно! Так и нужно сделать! Как же противно смотрится его тело. Надо бежать, и срочно!..

Его внезапно обвили чьи-то тонкие, потрескавшиеся руки.

— А ты недооценил себя. Надо же, я и сам не ожидал.

Рыжий. Он так и следил за ним?

— Нет уж, постой! — руки крепко стиснули Марка, едва он собрался бежать. — Куда ты собрался? Куда тебе бежать!

Рыжий развернул Марка к себе, и гипнотический взгляд глубоких, слишком живых глаз пробрал его до струн души.

— Ты никуда не пойдёшь. Ты не заблудишься. Ты будешь под защитой.

С этими словами улица поплыла вокруг него, как только рыжий покровитель слегка ударил худыми пальцами по его виску. Его утянуло в густое болото подсознания. Онемев и ослепнув, Марк погрузился в настолько глубокое состояние, которое, казалось, было темнее снов и глубже комы. Непробудное забытьё, куда не проникает ни одна полутень. Непроглядный мрак, о котором он так мечтал.