Лей-линия скользнула в меня, как солнечный свет, теплая и покалывающая до кончиков пальцев ног. Я позволила расфокусированной энергии собраться в моей ци, затем собрала ее в своих мыслях, прежде чем позволить энергии найти путь обратно в землю и сделать меня частью цепи.

— Инвенио, — прошептала я, чувствуя, как энергия обретает направление и пробуждает чары. С силой созидания, проходящей через меня, я открыла второе зрение.

Искаженный, словно пламенем, образ открытого поля в безвременье возник, накладываясь на реальность бессвязным двойным видением. Передняя комната стала расплывчатой, почти как цветные линии мелом. Я не совсем видела сквозь стены, но в безвременье их не существовало, и эффект был тот же. Рядом со мной была очевидна аура Пайка, но больше ничего. Наверху тоже было чисто. Если Кип или дети, которых она пыталась найти, были здесь, они были внизу.

— Над землей все чисто, — сказала я, отпуская второе зрение, и изображение открытого поля исчезло, а реальность вернулась. Однако я держалась за линию, позволяя ей продолжать сиять во мне, как второму солнцу. — Извини, — сказала я, поднимая стул с веранды. Напрягшись, я швырнула его в большое переднее окно. Стекло разлетелось вдребезги от приятного ощущения отдачи, а затем стул покатился по выцветшему, измятому ковру и врезался в стену. Ухмыляясь, я протянула руку, чтобы отпереть дверь изнутри.

Пайк медленно поднялся на ноги, взгляд его темных глаз переместился с разбитого окна на меня.

— С тобой неинтересно, когда ты спешишь, ты знаешь это?

— У меня сегодня много дел. — Мой взгляд упал на черную «Краун Викторию», я с вызовом приподняла бровь. — Может быть, Дойл поднимет свою толстую задницу с медвежьими когтями и либо поможет, либо арестует нас прямо сейчас.

Но вампир не двигался, наблюдая за нами и разговаривая с кем-то по телефону. Слабое, но настойчивое покалывание в моих пальцах стало сильнее. Оно росло с тех пор, как стул разбил окно.

«Чары?» — подумала я, сжимая кулак, чтобы прогнать неприятное ощущение. Это объяснило бы, почему Пайк пытался взломать замок.

— Двойная электронная и магическая сигнализация, — сказал Пайк, вытирая пот со лба шелковым носовым платком с рисунком. — Они знают, что мы здесь.

Мое внимание переключилось на камеру, спрятанную под навесом крыльца. Они поняли это в тот момент, когда наши ноги коснулись истертых половиц. Его «взламывание замков» было психологической уловкой. Как и то, что я разбила переднее стекло.

— По крайней мере, мы знаем, что в ОВ звонить не будут, — я повернулась к Дойлу. — Эй! — крикнула я, и его телефонный разговор прервался. — Ты идешь?

Ухмыльнувшись, Дойл закончил разговор и откинулся на спинку сиденья, притворяясь спящим.

— Мои налоговые доллары на работе. — Пайк провел рукой по своим коротким, уложенным в прическу волосам, приглаживая их.

— До тех пор, пока они не привлекут меня к ответственности за уничтожение частной собственности и незаконный въезд и не аннулируют мою лицензию частника. — Это была единственная вещь, за которую я платила вовремя каждый год, гарантируя, что останусь сертифицированным независимым частником. Я была частником уже более четырех лет, одним из немногих в Цинциннати и, безусловно, самым известным. Учитывая это, вероятную причину и поданную жалобу, у меня была причина быть здесь — хотя разбитое окно могло быть сомнительным.

— Обычно внизу, на кухне, есть дверь. — , Пайк проскользнул мимо меня в дом, и его настроение внезапно испортилось.

Я последовала за ним, делая короткие шаги, чтобы избежать стекла. Я сразу же отступила в сторону, остановившись, чтобы прочувствовать это место. Мне не понравилось, что там была магическая сигнализация, и еще меньше то, что я ее включила. Дженкс предупредил бы меня.

Ботинки Пайка бесшумно ступали, когда он исчез в помещении, которое, очевидно, было кухней с выцветшим линолеумом на полу и безвкусными желтыми шкафчиками. Здесь было прохладно от кондиционера, но я оставила дверь открытой для Дойла, разглядывая выцветшие обои и поцарапанные половицы. Находившаяся там немногочисленная мебель была старой и разномастной, что придавало ей вид студенческой комнаты раннего американского колледжа. Очевидных камер не было, но я знала, что за нами наблюдают. Чувствуя себя нахальной, я вытащила пистолет и проверила бункер, демонстрируя вызов. Вишнево-красный пневматический пейнтбольный пистолет размером с Глок был моим любимым, но вместо краски мой стрелял снотворным зельем.

О, у меня под рукой было множество заклинаний, но какой-нибудь плаксивый ребенок всегда утверждал, что это темная магия, что означало бумажную волокиту, подтверждающую, что это не так, и, возможно, визит к судье для выяснения отношений. Кроме того, заклинания на основе зелий в моем пистолете было легко разрушить соленой водой. Даже Федеральное Внутреземельческое Бюро, управляемое людьми, или ФВБ, знало, как это делается. Мои заговоренные чары, основанные на лей-линиях, было труднее снять, и я была какой угодно, только не сговорчивой. Да. Верно.

Я вскинула голову на скользящий стук из кухни.

— Ты в порядке, Пайк?

— Да… — сказал он напряженно, и я начала сначала, сандалии задевали битое стекло, создавая звон.

Сморщив нос от слабого запаха вампира, я остановилась в открытом арочном проходе. Все на кухне, кроме Пайка, было старым и маленьким — правда, чистым, будто только что вытертым. Единственное окно было закрыто и слишком маленькое, чтобы из него можно было легко вылезти.

— Думаешь, они ушли? — спросила я, пока Пайк постукивал по полу и стенам чулана для метел.

— Возможно. — Пайк сделал паузу, прислушиваясь к эху. — Кип выследила вампира, которого видели разговаривающим здесь с подростками. Либо они поймали ее и держат, либо ей просто нужна помощь, чтобы вытащить их. В любом случае, Кип бы их не бросила. Даже для того, чтобы позвонить. — Нахмурившись на шкаф, Пайк выдохнул. — Поэтому я и попросил о помощи.

Опустив голову, он уперся плечом в холодильник и отодвинул его от стены, чтобы изучить полоску грязного линолеума, которую обнаружил. Никакой двери. Я не собиралась чувствовать себя виноватой за то, что пялилась на его мускулистые плечи, когда они напрягались и двигались от усилия.

— Кроме того, Дойл где-то там, — сказал он, легко отодвигая огромный холодильник на место с чавкающим звуком пластика, трущегося о линолеум.

— Шкаф в спальне? — предложила я. — Они знают, что мы здесь, но будут игнорировать нас, пока мы не найдем путь вниз.

— Шкаф в спальне, — согласился он. Его темп перешел в жуткое, чрезмерно быстрое скольжение, Пайк направился к спальням. Я снова последовала за ним, мои шаги хрустели по битому стеклу.

Дойл все еще стоял на обочине, когда я выглянула в разбитое окно, что заставило меня задуматься, не наткнулись ли мы на одного из тех, кто зарабатывает на откатах Констанс, которого ОВ с таким же успехом проигнорировало бы. Но даже ОВ пришлось признать, что то, что я сменила в Цинциннати Констанс, уже приносило пользу. Последние несколько месяцев на улицах было приятно тихо, словно затаив дыхание, смотришь через комнату на кого-то, кого любишь или ненавидишь. Вампиры Цинциннати ждали — не для того, чтобы посмотреть, хватит ли у меня сил держать их в узде, а чтобы узнать, выполню ли я свое обещание о заклинании, которое позволит им сохранить свои души, когда они умрут своей первой смертью.

К сожалению, комплексное проклятие в настоящее время застряло в аду ФУЗЧ. Очевидно, Федеральное Управление Заклинаний и Чар еще не было убеждено, что вампиры-нежить, имеющие доступ к своим изначальным душам, были хорошей идеей. Как и старая нежить в Вашингтоне. И вот мы ждали.

— Боже милостивый, — сказал Пайк, затормозив у двери чересчур вычурной черно-розовой спальни с кровоточащими сердцами, молниями и плакатами сердцееда, но я вошла, уверенная, что лестница должна быть именно там, в самом сердце крутого девчачьего мира. Нам нужно было только найти.