— За что? — с горечью сказал Дали. — За голову Ходина на блюде? Ты не сможешь ей помочь. Пройдут столетия, прежде чем она справится с этим самостоятельно, и к тому времени все, кому была небезразлична судьба горстки похищенных ведьм, занимающихся темными искусствами, будут мертвы. — Он ухмыльнулся Сайксу, и высокий мужчина чуть не уронил стакан, который протирал. — Но ты все равно останешься жив.

— Я не могу помочь ей с Ходином, это правда, — сказал Ал, и внимание Дали переключилось на него, привлеченное беспечностью Ала. — Но помогать ей в создании тульпы — это хорошо задокументированная задача. В этом нет ничего необычного.

Я нахмурилась, когда Дали начал смеяться.

— Ты хочешь, чтобы я променял свои средства к существованию на тульпу?

Ал наклонился над стойкой и прошептал:

— Тульпу, в которую засунут Ходин. Да.

Дали перестал смеяться и нахмурился от внезапного сомнения, когда перевел взгляд с Ала на меня.

— Превращение живого существа в тульпу создает только зеркальное отражение. Реальный человек остается на свободе. — Он перевел взгляд на пустую сцену. — Как воспоминание о вампирше-стриптизерше, способной делать что-то одно, и только одно.

— Откуда тебе знать? — Ал с отвращением отодвинулся от стойки. — Ты когда-нибудь готовил такую? Если сработает, у тебя будет действующая тульпа, в которой ты сможешь мучить Ходина два раза в день и три раза в воскресенье. Если она потерпит неудачу, то умрет, а вместе с ней и ее обещание защищать его. Все, чего тебе это будет стоить, — это жалкой горстки фамильяров. — Он осушил бокал и поставил его на стойку. — Фамильяров, которые совершенно не умеют смешивать напитки. — Он повернулся к сцене. — И танцевать.

— Да пошел ты, Ал! — крикнула Вивиан из-за кулис, явно услышав его.

Дали, однако, задумался. У меня подкашивались колени, и я затаила дыхание. Мне не нравилось заключать сделки со своими родственниками. Они следовали букве закона, часто заходя дальше, чем предполагалось, в ущерб мне. Однако мне все равно придется посадить Ходина в бутылку, и поскольку никто не собирался мне за это платить, я могла добиться обещания освободить тех, кого смогу. Кроме того. Что бы я стала делать с тульпой Ходина?

— Или, — сказал Ал, лениво разглядывая свои ногти. — Мы с моим студентом могли бы держать тульпу и зарабатывать больше денег, чем Тритон. Я подумывал об открытии кафе-бара. — Он улыбнулся Дали. — Небольшая конкуренция еще никому не вредила. Я больше не могу заводить хороших знакомых. Я должен приспособиться или умереть.

Я вздрогнула, представив Ала в фартуке, разливающего кофе.

Дали нахмурился.

— Думаешь, у тебя получится?

Я кивнула.

— Да, и если я смогу поместить Ходина в тульпу, то смогу сделать то же самое со всеми вами. — Мой пульс участился. — Я серьезно, Дали. Это неприемлемо. У нас было соглашение. Больше никаких разумных фамильяров. Никогда. Мне все равно, даже если они придут и будут умолять об этом.

Губы Дали дрогнули.

— Думаешь, она сможет это сделать? — спросил он Ала, и я подавила дрожь, когда тот приобнял меня за талию, ощущение совершенно отличалось от того, когда это делал Трент.

— Я скучал по солнцу, — сказал Ал. — Я скучал по этому больше, чем по статусу, вечеринкам и… материальной компенсации. Больше, чем по гневу и страху, направленным на меня. Больше, чем по тому, как некогда гордый человек обнаруживает, что он абсолютно ничтожество.

Дали стиснул зубы.

— Ты не в том положении, чтобы требовать от меня соблюдения какого-либо кодекса поведения, — сказал он, и Вивиан выглянула из-за сцены.

— Думаю, что да, — смело ответила я. — Если то, что я попробую, сработает, никто из вас не застрахован от меня. — Ал прочистил горло, и я добавила: — К счастью, я доброжелательный, мягкосердечный, наивный, глупый демон, рожденный ведьмой, который верит, что мир — хорошее место, и что демоны заслуживают того, чтобы жить в нем, даже когда Мне приходится тащить их, брыкающихся и вопящих, как избалованных титулованных сорванцов. — Я колебалась, гадая, станет ли это моей жизнью: заставлять демонов вести себя прилично. — Ты хочешь быть всемогущим, будь всемогущим, но больше не пытайся обманом превратить людей в рабов. Это слишком просто. И с этого момента я хочу получить бесплатный доступ ко всем тульпам, которые я создаю. Когда захочу. Включая Ходина.

— Прошу прощения? — сказал Дали, моргая. — Бесплатно?

— И ты сделаешь публичное заявление, в котором фактически заявишь, что это Ходин продал тебе студентов, а не я, и его намерением было подорвать мою репутацию. О, и ордер. Мне нужны оригиналы документов, подтверждающие, что Ходин избежал законного тюремного заключения, и другие, дающие мне законное право вернуть его обратно.

— Я же говорил тебя, что тогда у нас не было ордеров, — сказал Дали, и я наклонилась к нему.

— Придумай что-нибудь, — коротко сказала я, и Дали повернулся к Алу, словно не веря своим ушам.

Ал пожал плечами.

— Возможно, тебе стоит согласиться, прежде чем она добавит еще что-нибудь.

Задумавшись, Дали потер рукой свою лысеющую голову. Он переместил вес, и у меня перехватило дыхание, когда его взгляд встретился с моим.

— Не думаю, что ты сможешь это сделать.

Ал стоял у меня за спиной. Я доверяла ему.

— Тогда тебе нечего терять, — сказала я.

Дали прикусил нижнюю губу, и мой пульс участился, когда он протянул мне руку. Сияя, я приняла ее и вскрикнула от удивления, когда он притянул меня ближе. Паника была быстрой вспышкой, сменившейся удовлетворением от того, что я собираюсь освободить Вивиан и остальных.

— Ты даешь мне функционирующую тульпу с заключенным в ней Ходином и можешь забрать своих учеников, их учителя и даже моего нового библиотекаря, — сказал Дали. — Но член ковена остается.

— Звучит справедливо, — сказал Ал, и я попыталась выдернуть руку, но безуспешно.

— Вивиан тоже, или я ухожу отсюда, — сказала я, встречая всплеск энергии Дали своим собственным, отчего мои пальцы задрожали и стали похожи на сосиски. — Неужели это так сложно — управлять рестораном? — закончила я, ехидно улыбаясь. — Марк делает это. Даже когда ты крадешь его салфетки.

Моя угроза была услышана, и хватка Дали ослабла.

— Хорошо, — сказал он, когда я убрала свою покалывающую руку. — Я принимаю все твои условия, включая члена ковена, но ты ничего не получишь, пока Ходин не окажется в моем музыкальном автомате, и я буду знать, что он не сможет сбежать.

Я кивнула, отказываясь потирать пальцы.

— Договорились, — сказала я, а затем ахнула, когда земля ушла из-под ног, и я упала прямо в светящуюся лей-линию.

Я быстро восстановила душевное равновесие, окружив свой разум защитным пузырем, когда тепло линии разлилось по мне, будто это была лента живой мысли. Она почти пела. Это был звон вселенной. Бис говорил, что каждая линия звучит по-своему, так же как каждая звезда вибрирует в своем уникальном аккорде. Я, однако, была недостаточно хороша, чтобы заметить разницу… вот почему я не могла менять реальность, если не находилась в линии. Бис был единственным, кто мог научить меня.

«Хочу проведать Трента и Айви», подумала я, и мне пришлось направить мысленный запрос в нужное русло, чтобы он прошел не только через мой защитный барьер, но и через барьер Ала.

«С ними все в порядке», коротко подумал Ал. Его очевидная уверенность в отношении Дали противоречила более глубокому беспокойству, которое он не мог скрыть от меня. Не тогда, когда мы были так близко. «Ходин с Финнисом, а Финнис больше не в твоей церкви».

«Но мне нужно поговорить с Трентом. У него моя сумка», подумала я, не желая, чтобы наши последние слова, обращенные друг к другу, были сказаны на ступенях моей церкви перед репортерами. Я почувствовала, как Ал переместил мою ауру, чтобы вытолкнуть нас из линии, и споткнулась, моя надежда хотя бы попрощаться рухнула, когда я поняла, что он высадил нас у «Пискари», бар и кухня слева от меня, столы и черный камин справа.