И тот факт, что она выглядела так восхитительно, так чертовски сексуально, сидя здесь, что я не мог остановиться. Я чуть не потерял сознание, когда почувствовал, насколько она мокрая для меня. Я хотел доказать ей, что я не был мудаком, который думал о своей мертвой жене, когда спал с ней. Я облажался. Я буду виноват, когда она соберет вещи и уедет.

Мы начали закладывать фундамент, начали что-то строить, а потом мой тупица взял и разбил это. Моя ночь с ней была невероятной. Прикосновения к ней были невероятными. То, что я сделал тем утром, было полным провалом, и это одно из моих самых больших сожалений.

Я назвал ее Люси.

Унижение и тупость раскололи меня до глубины души.

Я не виню ее за то, что она ненавидит мою задницу и держит дистанцию.

Если бы роли поменялись, если бы женщина назвала меня в постели чужим именем, я бы отстранился… и, скорее всего, выгнал бы ее из своей постели.

Я хочу измениться. Быть мужчиной, который может подняться сквозь пламя сильнее, чем когда-либо, но я не могу.

Вот почему то, что произошло сегодня вечером, пугает меня до смерти.

Моей целью в баре было выпить, чтобы избавиться от боли и воспоминаний. Я не искал кого-то, с кем можно поговорить. Нигде в моих мыслях не было идеи о сексе на одну ночь. Все изменилось, когда Уиллоу заговорила со мной. Все мое внимание было приковано к ней, как только мы выпили по стаканчику вместе. Я не собирался покидать этот бар, если только не с ней.

Сегодняшний вечер доказал, что не только пьяное влечение привело нас в мою постель.

Это чертовски пугает меня.

Мейвен вырубилась на заднем сиденье, измотанная многократными поездками, а Уиллоу не сказала ни слова с тех пор, как мы сели в мою машину.

Блин, как бы я хотел, чтобы моя дочь проснулась и начала нести всякую чушь, как она обычно делает. Я ставлю машину на стоянку, когда мы подъезжаем к квартире Уиллоу, и отстегиваю ремень безопасности, чтобы открыть ей дверь, но она оказывается быстрее меня.

— Ну… спокойной ночи, — это все, что она говорит, прежде чем открыть дверь и выпрыгнуть из машины, как будто она горит. — Тебе не нужно провожать меня. — Она захлопывает дверь, взбегает по ступенькам и заходит внутрь.

Я закрываю глаза.

— Спокойной ночи, Уиллоу, — шепчу я, хотя она меня не слышит.

Я жду, чтобы отъехать, пока не увижу свет в ее окнах.

Я переодеваю Мейвен, когда мы приходим домой, укладываю ее в постель и начинаю наводить порядок в доме. Если я затягиваю с уборкой, приходит мама и играет не только в горничную, но и в детектива. Она проверяет холодильник, чтобы убедиться, что мы потребляем все группы продуктов, просматривает мою почту и ящик с нижним бельем.

Я вырос из того, чтобы позволять маме убирать мою постель, более десяти лет назад — сейчас причины другие, чем раньше. Я не прячу порнографию и презервативы под матрасом. Скорее, она ищет доказательства того, что я занимаюсь сексом или встречаюсь с кем-то. Она прибегает к тому, чтобы оставлять информацию об онлайн-знакомствах и расписания всех светских мероприятий, проходящих в городе.

Нет, блять, спасибо.

Я заканчиваю убирать последствия ночевки Мейвен с ее плюшевыми животными прошлой ночью. Это происходит, когда я захожу в свою спальню. Однажды я пытался спрятать все фотографии. Собрал их и спрятал на чердаке. Через десять минут я их вернул.

Мне нравится видеть Люси, когда у меня плохой день, когда мне нужно, чтобы кто-то меня понял, когда мне нужно рассказать ей обо всех безумных вещах, которые вытворяет наша дочь. Я беру фотографию с тумбочки и провожу пальцами по ее свадебному платью, загорелому лицу, светлым волосам, а затем по розовым губам.

— Ты всегда лучше всех давала советы, — шепчу я, откладывая рамку, чтобы покрутить обручальное кольцо. — Скажи мне, что я должен делать.

Я закрываю глаза и вспоминаю ее последние слова. Люси знала, что мне нужно, еще до того, как я сам это понял.

— Найди кого-нибудь, кого можно любить, — потребовала она.

— Это не… это невозможно, — прошептал я.

— Это возможно. Я обещаю тебе, что этот день настанет. — Я открыл рот, чтобы возразить, но она приложила палец к моим губам. — Ты можешь не видеть этого сейчас, но это произойдет. Твое сердце сделает правильный выбор и пойдет дальше с тем, кто любит тебя и Мейвен. Не бойся, любовь моя. Дай ей шанс. Исцелись, и пусть она поможет тебе в этом.

Я целую свои пальцы, прижимаю их к ее фотографии и выключаю лампу.

Сон не приходит ко мне.

Мейвен улыбается мне своей зубастой улыбкой — явный признак того, что она задумала что-то нехорошее. Две сумки стоят у ее ног, ожидая, пока я загружу их в свою машину.

— Папочка, мне нужен твой телефон на этой неделе. Очень, очень прошу.

— Для чего? — спрашиваю я.

— На случай, если мне что-нибудь понадобится, — отвечает она с раздражением, как будто это разумная просьба для шестилетнего ребенка.

— Хорошая попытка. Ты не возьмешь мой телефон в лагерь.

Она хмыкает и топает ногами. Я уже наложил вето на то, чтобы ее iPad отправился в поездку. Чертовы дети и электроника. Они ведут себя так, будто это убьет их, если они проведут выходные в дикой местности без Wi-Fi.

— А что если я заблужусь в лесу и не смогу найти дорогу назад?

— Я уже несколько раз указывал тебе на Полярную звезду.

Она нахмурилась.

— А если я увижу большого злого медведя?

Я смеюсь.

— Наличие телефона будет последней твоей заботой. Если увидишь медведя, медленно отойди и не смотри ему в глаза. — Я думал, что не должен был иметь дело с этим дерьмом до ее подросткового возраста.

Она скрещивает руки и делает мне свое лучшее надутое лицо. Она знает, как задеть мои сердечные струны. Ее идеальное надутое лицо принесло ей песчанку, золотую рыбку и iPad.

— Не делай вид, что ты не будешь по мне скучать, — дразню я.

Ее надутое лицо превращается в раздраженное.

— Теперь бери свой спальный мешок, и поехали, — инструктирую я.

Это будет самое долгое время, которое мы провели вдали друг от друга после смерти Люси. Когда она была здесь, все было по-другому. Я жил в нескольких штатах от нее, часто путешествовал и приезжал домой всего несколько раз в месяц. Я жалею, что у меня были такие отношения на расстоянии. Я думал, что у меня будет больше времени, но это просто показывает, что время никогда не бывает обеспечено. Живите каждым мгновением и обнимайте тех, кого любите, потому что вы не знаете, что может случиться завтра.

— Что ты будешь делать, когда меня не будет? — спрашивает она, пока я пристегиваю ремень безопасности вокруг нее.

— Работать. Заниматься взрослыми делами.

Я закрываю дверь и прыгаю на водительское сиденье. До лагеря около часа езды, и я составил плейлист, чтобы мы наслаждались им во время поездки, поскольку у нас есть правило «никакой электроники». Мейвен будет ненавидеть это… сначала, потому что обычно я позволяю ей слушать ее подростковое дерьмо, но сегодня я хочу познакомить ее с чем-то новым.

— One Direction, папа! — кричит она, как только мы выезжаем на дорогу.

— О, черт, я забыл тебе сказать.

Она корчит рожицу.

— Забыл сказать мне что?

— Теперь, когда они распались, их музыку больше нельзя слушать. Она запрещена.

— С каких пор?

— Вчера. Это было во всех новостях. — Я оглядываюсь на нее, чтобы увидеть слезы, текущие по ее лицу. Это не может быть по-настоящему? — Что случилось, медвежонок Мей?

— Их больше нет, — кричит она, ее надутое лицо не изменилось.

Господи Иисусе.

— Дай-ка я перепроверю. Возможно, все изменилось.

Я переключаюсь на любимую станцию Мейвен и стону, когда песня One Direction удобно врывается в мои колонки.

Вот тебе и Боб Дилан.

Моя маленькая девочка всегда побеждает.

***