Я прекрасно понимала, что слишком уж зациклилась на этом, но мой недосып вперемешку со стрессом по поводу всего остального, заставлял мои мысли забираться в интересные места. Интересные, но совершенно бесполезные.

Весь день я была практически как зомби, но посреди алгебры кое-что, все же, разбудило меня.

— Ты слышала о Викки МакФи?

— О том, что она залетела? Ага. Слышала сегодня утром.

Я постаралась выкинуть из головы проблему, которую пыталась решить уже некоторое время. Впереди меня сидели две девчонки, и я узнала одну из них, десятиклассницу из группы поддержки.

— Боже, что за шалава, — сказала она. — И непонятно, кто отец. Она спит со всеми подряд.

Стыдно было признаться, но моей первой реакцией был чистейший, эгоистичный страх. Я подумала об Уэсли. Да, он отказал Викки в коридоре несколько дней назад, но что, если что-то изменилось? Что, если то письмо было просто насмешкой? Игрой, чтобы запудрить мне мозги? Что, если он и Викки…

Я постаралась выкинуть эту мысль из головы. Уэсли осторожен. Он всегда пользуется презервативами. Кроме того, девчонка сказала правду — Викки спала со всеми подряд. Шансы на то, что это ребенок Уэсли очень малы. И у меня вообще нет никакого права волноваться об этом. Он не мой парень. Даже при том, что практически признался мне в любви в том письме. Я встречаюсь с Тоби, и что бы там Уэсли не решил, это не мое дело.

Моя следующая мысль была о Викки. Ей семнадцать, она только школу должна закончить и, если слухи правдивы, уже беременна. Что за кошмар. И все об этом знают. Когда я вышла из класса, я слышала, как об этом перешептываются в коридорах. В школе такого размера как Хамельтон сплетни распространяются быстро. Викки Макфи была у всех на уме.

Включая меня.

Так что как только я вышла из кабинки в туалете за несколько минут до английского и обнаружила Викки, стоящую у раковины и подкрашивающую ярко-розовой помадой свои губы, мне пришлось приложить усилие, чтобы не отвести глаза.

Но мне нужно было хоть что-нибудь сказать. Мы не были особо близки, но обедали вместе каждый день.

— Привет, — пробормотала я.

— Привет, — ответила она, все еще водя помадой по нижней губе.

Я включила воду и уставилась на свое отражение в зеркале, пытаясь не пялиться на нее. Какой у нее уже срок? А ее родители знают?

— Знаешь, это все неправда.

— Что?

Викки надела колпачок на помаду и бросила тюбик себе в сумку. Она наблюдала за мной в зеркале, и я заметила, что ее глаза немного припухли.

— Я не беременна, — сказала она. — Я думала, что беременна, но тест показал, что нет. Я делала его два дня назад. Думаю, кто-то просто услышал, как я говорила это Джанин и Анжеле и… ладно, неважно. Я не беременна.

— О, ну, это хорошо. — Мда, может не самый лучший ответ, но меня как-то застали врасплох.

Викки кивнула и потянула за одну из своих белокурых кудряшек.

— У меня как камень с души свалился. Не знаю, как бы я сказала об этом родителям. И парень точно бы не стал прилежным папочкой.

— Кто он?

Это был ужасно эгоистичный вопрос.

— Да так, один парень… Эрик.

Слава Богу, — подумала я. Затем, естественно, почувствовала себя ужасно виноватой. Совсем не время было думать о себе.

— Он просто один из этих тупых парней из братства в колледже, которые кайфуют от того, что трахают девчонок из старшей школы. — Она опустила взгляд, поэтому я не могла больше видеть ее глаз в зеркале. — А мне на это наплевать. Я просто позволила ему использовать меня, и я никогда не думала… даже когда порвался презерватив… — Она замялась, качая головой. — В любом случае, я рада, что тест оказался негативным.

— Да уж.

— Хотя это было страшно, — добавила она. — Я почти в истерике ожидала результата. Все поверить не могла, что оказалась в такой ситуации.

— Я понимаю, — сказала ей я, но не находила это таким уж удивительным. Это все же была Викки. Разве все ее предыдущие действия не вели к этому? Она спала с парнями, к которым не испытывала никаких чувств, забывая о всех последствиях.

Прямо, как это делала я…

Окей, я не спала с парнями, во множественном числе. Уэсли был единственным. И у меня есть к нему чувства… сейчас есть, как только я перестала с ним спать. Это было просто… я даже не знала, как это можно назвать. Не совсем удачей. Может, совпадением? В любом случае, я была достаточно умна, чтобы знать, что это больше не повторится.

Но я забыла-таки о последствиях. Меня ужаснуло, как легко я могла оказаться на месте Викки. Я могла стать той девчонкой, о которой все говорят. Я могла бы бояться беременности. Или, хуже того, оказаться беременной. Хоть я и пила противозачаточные, и мы с Уэсли всегда пользовались презервативами, но все эти штуки тоже иногда подводят. Они могли и нас подвести. А я стояла тут сейчас и осуждала Викки практически за то же самое. Я была той еще лицемеркой.

«Я клянусь тебе, что ты не шлюха». У меня перед глазами внезапно мелькнул тот момент в спальне, когда Уэсли говорил мне, что я не шлюха, что я не одинока и что мир также запутался, как и я.

Я не очень хорошо знала Викки. Не знала, какой ее жизнь была дома или что происходило в ее личной жизни, за исключением ее проблем с парнями. И стоя в туалете, когда она рассказывала мне свою историю, я не могла не задуматься: может она тоже от чего-то убегала? Все это время я осуждала ее, считала ее шлюхой, но, по сути дела, мы жили двумя достаточно схожими жизнями.

Называть Викки шалавой или шлюхой все равно что называть кого-то Простушкой. Это оскорбительно и больно. Эти обидные слова из тех, которыми каждая девчонка, глубоко внутри, боится быть названной. Шлюха, сучка, стерва, вертихвостка, недотрога, кретинка. Все они одинаковы. Все девчонки чувствовали, что одно из этих обидных слов когда-то применялось и к ним.

Так может быть каждая девчонка чувствовала себя и Простушкой тоже?

— Ой, я опаздываю, — сказала Викки, как только прозвенел второй звонок. — Мне пора.

Я наблюдала, как она сгребла свои учебники и сумку со столешницы, размышляя над тем, что творится сейчас у нее в голове. Помогла ли ей эта ситуация осознать последствия ее действий?

Наших действий.

— Увидимся позже, Бьянка, — сказала она, направляясь к двери.

— Пока, — ответила я, и продолжала: — И, Викки… мне очень жаль. Это отвратительно, то, что о тебе говорят другие. Просто запомни, что все, что они говорят — это неважно. — Я снова подумала об Уэсли и о том, что он сказал мне в своей спальне. — Те люди, что обзывают тебя, просто стараются заставить себя выглядеть в лучшем свете. Ты такая не одна.

Викки выглядела удивленной.

— Спасибо, — поблагодарила она. Она открыла рот, будто хотела что-то добавить, но затем снова его закрыла. Не говоря больше ни слова, она вышла из туалета.

Кто знает, может она пойдет и вечером снова переспит с каким-нибудь парнем. Она могла и не извлечь никакой пользы из произошедшего с ней. Но, вполне возможно, что она теперь совершенно изменит свою жизнь или, по крайней мере, будет более осторожной. Я, может, никогда об этом и не узнаю. Это был ее выбор. Ее жизнь. И я не имела права ее судить.

И идя по коридору в сторону английского, я решила, что еще сто раз подумаю, прежде чем обзывать Викки или, раз уж на то пошло, кого-то другого — шлюхой.

Потому что она была такой же, как и я.

Такой же, как и все.

Это было то, что нас объединяло. Мы все были шалавами или сучками, или недотрогами, или Простушками.

Я Простушка. И это хорошо. Потому что тот, кто не считал себя Простушкой, видимо, не имел друзей. Каждая девчонка иногда чувствует себя непривлекательной. Почему я поняла это только сейчас? Почему я изводила себя по поводу этого тупого слова, когда все на самом деле настолько просто? Я должна была гордиться тем, что я Простушка. Гордиться тем, что у меня есть такие прекрасные друзья, которые считали себя моими Простушками.