Отказываться было бы глупо, следом я перешел к главной части своего визита:

- Люсенька, можешь отложить мне пятнадцатикопеечные монеты? Спортивный интерес, мы тут с ребятами меняемся для коллекции.

- Да пожалуйста, - она выставила на прилавок тарелку мелочи. - Выбирай что хочешь.

Удивительно, но денежек нужных годов не оказалось. Редки монеты последних трех лет выпуска, в самом деле...

- Завтра зайду, - ничего не выбрав, я сделал хитрые глаза. - И кое-что принесу... Может быть.

- А знаешь что? - Люся удивила элементарной штукой, до которой я не додумался. - Я закажу мешочек мелочи для размена, мне из банка иногда привозят. Делают неохотно, но если кого попросить хорошенько...

Она выжидательно уставилась мне в глаза.

- Ты уж попроси кого надо, солнце мое, хорошо попроси пятнадцатикопеечные монеты, - я сложил покупки в сумку. - И не пожалеешь, будь спок. Я умею быть благодарным.

На обратном пути обнаружилась банда местных хулиганов - во главе с боссом малолетней мафии они заседали возле дома Гоши. Окруженный шавками, главарь с пол-литровой банкой в руке возглавлял пиршество, а ведро, наполненное пивом, стояло меж его расставленных ног. Еще одной банкой пацаны черпали янтарный напиток из ёмкости, чтобы пустить по кругу.

- Всем привет, - вежливо поздоровался я за Антона. Тот честно спал как убитый, только что не ворочался. - Что празднуем с утра?

- Бочку к 'рыбкоопу' подкатили с утра, - отозвался Ярик, первый подручный после солнцеподобного. - А мы мимо проходили! Очень удачно вышло.

Пацаны дружно заржали.

- Присоединяйся, поправь здоровье, - солидно бросил Гоша. - Ходят слухи, центровые тебя отметелили?

- Да, в Кировском парке повздорил маленько, - согласился я, усаживаясь на скамейку.

Ногу вытянул, сумку поставил рядом. После водки, принятой в сервисном центре, пиво было бы лишним. А пиво свежее, только с завода... Нет, Антон никуда не годный, воздержусь.

- Эти центровые совсем охренели, - Ярик задумчиво оглядел синяки Антона, задержал взгляд на костыле. - Человека чуть не прибили и ногу сломали!

- Центровых проучим, поставим на место, - закурив, Гоша картинно откинул руку. - Как там у поэта говорится? Не в свою лужу не садись.

- Да, - подтвердил Ярик. - А нашего пацана, тем более музыканта, негоже месить толпой. Совсем берега попутали.

Шавки одобрительно загудели, пачка сигарет пошла по кругу.

- Да мы их раздавим, - раздались голоса, - еще поглядим, как они умеют толпой на толпу...

- Советую пока воздержаться, - осторожно заметил я. - Там милиция вовсю шерстит, лично майор Радина занимается.

- Вот оно как, - у Гоши вытянулось лицо. - Нина Ивановна дело знает. Тогда повременим.

Отпив из банки, он кивнул и оживился:

- Кстати, тут Гвоздь заходил, просил передать тебе извинения.

- Чего так? - прикинулся я овечкой.

- Гвоздь был неправ, и партия указала ему на допущенные ошибки, - Гоша ухмыльнулся.

Как по команде, шавки опять дружно заржали.

- Спасибо, - в свою очередь кивнул за Антона. - Я что-то должен?

- Иди с богом, добрый человек, - Гоша величественно махнул рукой. - Люди с него спросят. Привет Алене.

- У Алены теперь своя жизнь, - послал я сигнал, обозначающий кое-какие знания.

- Своя жизнь? - он покатал во рту это слово. - Ништяк. В смысле, очень хорошо. Будут проблемы, обращайся. Поможем по-братски.

Ага, вы поможете, подумал я. Догоните, и еще раз поможете. Век потом не отмоешься и будешь должен. Нет уж, мы сами с усами как-нибудь.

В проеме ворот, у калитки нашего дома, затаилась Тамара Карапетян. Придавив кнопку электрического звонка, она приплясывала в нетерпении.

- Антон! - Тома рванула навстречу, взглядом ощупывая лицо парня.

- Что ты здесь делаешь? - Антон мгновенно проснулся.

В ужасе оглянувшись, он проследил округу, не наблюдает ли кто эту внезапную встречу на Эльбе. Слава богу, улица была пустынна. А Тамара, полностью наплевав на конспирацию, приступила к ощупыванию и причитаниям:

- На заводе знаешь что говорят? Избили до смерти! Вот языки у людей без костей, чтоб они отсохли...

Слухи со сплетнями имеют странное свойство распространяться быстрее звука. И чтобы не рождать новые сплетни, я затащил Тому во двор.

- Так что ты здесь делаешь?

Я редко видел девушку при свете дня. Сейчас, на солнце, ее густые черные волосы сверкали драгоценными нитям, колдовские глаза горели, щеки алели. В коротеньком ситцевом платьице она была чудо как хороша.

И это все мое, подумал я с гордостью. Антон согласился.

- У нас актив в райкоме комсомола. Вот, зашла по пути, - Тамара облегченно вздохнула, и тут же требовательно вопросила: - Ты почему на костыле?

- Все в порядке, иду на поправку, - успокоил я девушку. - Чай будешь?

На кухне она огляделась, потом решительно закрыла дверь, и вместо чая принялась расстёгивать Антоновы штаны.

- Ты чего?! - смутился парень. - Белый день во дворе!

- Вот и хорошо, - не стала спорить она. - Надо синяки хорошенько рассмотреть.

Тома не столько рассматривала, сколько ощупывала. В результате мужское хозяйство Антона, висевшее саксофоном, постепенно приняло задорную форму пионерского горна.

- Неплохо, неплохо, - пробормотала девушка. - Тестикулы на первый взгляд без синяков.

- А может быть? - по-воровски оглянувшись на запертую дверь, я положил руку на девичье плечо. Антон с таким ходом мысли согласился.

- Не может, - Тамара ловко запихнула возросшее хозяйство обратно в трусы, и вернула штаны на свое место. - Нет времени. Мне пора в райком, актив задержки не поймет. Но в воскресенье жду с утра пораньше. Ты же в парилку не пойдешь?

- Не пойду, - согласился я. - Синяки парить нежелательно. Да и повязку на колене мочить нельзя.

- Я сама все вымою и тщательно еще раз проверю, - она чмокнула Антона в щеку.

Потом подхватилась, махнула рукой, и с улыбкой умчалась.

- Вот такие дела, брат, - печально сообщил коту Антон. - Облом.

Внезапный поворот парня расстроил так же, как и меня.

Наглый Лапик, наоборот, чувствовал себя прекрасно. Довольно щурясь, он возлежал на фуфайке, по-хозяйски обнимая Мусю одной лапой. Одно слово, скотина. Кобель мартовский.

На обед я решил приготовить гуляш из тушенки. Обжарил лук с овощами, добавил грибов и поставил вариться картошку. Потом нашел банку зеленого горошка, порубил пару пучков зелени.

Во все времена тушенка считалась чем-то второсортным, солдатской едой. Но эта, 1971 года призыва, могла дать фору любому деликатесу. Никаких жил, перемолотых костей и сои. Сплошное мясо! И натуральный жир, который мы с Верой весь вымокали хлебом.

А после обеда, позволив Антону с Верой пару часиков сна, я приступил к готовке ужина. Днем приезжал Федя, у которого я выбрал огромного чебака. Попутно провел спасательную операцию, ставшую уже привычной.

- Дед, ты гениальный повар! - восхитилась Вера, наблюдая за моими приготовлениями. - Это ж надо, так запечь рыбину, фаршированную гречневой кашей... Корочка какая золотистая!

- Учись, пока я жив, - хмыкнул двусмысленной фразой.

- Дашь попробовать? - учиться Вера явно не хотела.

- Нет, - отрезал я. - Ко мне на ужин приглашены иные дамы. А ты будешь работать официанткой, понятно? То есть сидеть на кухне, а не со всеми за столом.

Антон отмалчивался - серьезный удар по психике парня нанес мой план действий, дополненный подробностями из того мира. А тут еще влюбленное состояние, как в первый раз, по самые уши.

- Если тебя интересует мое мнение... - начал он осторожно.

- Конечно! - с преувеличенной бодростью отозвался я. - Ваш звонок очень важен для нас!