- Ишь, какой джигит горячий, - буркнул Коля.

- Да, я такой, и мне не стыдно. Что еще мы не обсудили?

- Твои скрытые возможности, Антон, - вооружившись планшетом, Коля оживился. - Ты закрытая книга, понимаешь? А так хочется ее прочесть!

- Думаешь осилить?

- Уверен. Современная медицина утверждает простую вещь - у человека задействовано всего четыре процента клеток мозга. Вдумайся, четыре! Остальное является неким непонятным запасом прочности. Странное дело: работает всего пятьдесят грамм серого вещества, а более килограмма мозга, как балласт, мы таскаем в голове всю жизнь.

- Нелогично, - заметил я. В самом деле, нестыковочка выходит, ерунда какая-то.

- Так точно, нелогично,- согласился он. - Однако наука пока не в состоянии объяснить этот феномен.

- А ты, значит, разобрался? - хмыкнул я.

- Это сделал не я, а древние религии. Во многих верованиях упоминается 'глаз Шивы'. Этот удивительный орган - обязательная принадлежность богов. Изображение третьего глаза на лбу божества Шивы можно встретить на росписях и скульптурах индуистских храмов. Восточные религии утверждают, что некогда 'глаз Шивы' существовал у всех людей, как дар небесных прародителей человечества. Он, словно спутниковая тарелка, улавливал тонкие космические энергии. Сознание наших предков было открыто потокам информации, пронизывающим Вселенную, они имели доступ к мировой 'базе данных', и потому сфера их восприятия была значительно шире привычных для нас трех измерений.

- Ты это из планшета шпаришь? - уточнил я.

- Ага. Слушай, интересно же: древние восточные учения не видят в третьем глазе ничего сверхъестественного. Надо всего лишь его 'раскрыть'. Йоги, раскрывшие глаз Шивы, обладают даром ясновидения и телепатии. Они способны преодолеть гравитацию. И еще они могут наблюдать за событиями, происходящими в прошлом, настоящем и будущем. В Индии их называют трикала джна - 'знающие три времени'. У йогов работает весь мозг, а не четыре процента. Ученых сей феномен весьма интересует, Антон.

- Да?

- Пойми, ты очень загадочный кролик...

- Тьфу на тебя, сглазишь!

- Для йогов время и расстояние никакой роли не играют, а фактор времени характерен для нашего четырехмерного пространства. И только здесь временной поток проявляет направленность 'вчера-сегодня-завтра'. Начиная с астрального плана временной поток становится многомерным.

- И что?

- Не спеши на опыты, вот что! Сиди на попе ровно. Хватит резких движений, понял? Подумай, осознай свое шаткое положение. Сколько можно одно и то же повторять? Вот, возьми планшет, почитай умных людей.

Коля уже уснул, а я все не мог оторваться от планшета. После анализа скомпонованного им текста концепция прорисовывалась ясно: надо войти в транс для самосозерцания и духовного прозрения. Это сродни аутотренингу, следует отрешиться от всего земного, чтобы воспарить. А почему нет?

Принимать рекомендованную позу лотоса я не стал. Как и алмазную позу - по причине старческого возраста. Запрета на лежачую медитацию не поступало, поэтому просто закрыл глаза и представил, что весь мир замер. Тишина. Застыл водопад, затихла речка. Огонь в костре перестал метаться, оцепенев перед взором статичной объемной картинкой. Стрижи черными кляксами застряли в небе, облака прекратили свой бег. Мир замер.

Осторожно открыл глаза, чтобы тут же зажмуриться - слишком яркими были краски. Стены палаты резали глаза белизной, светильник сверкал невыносимым пламенем, а мошки висели над ним, растопырив свои крылья. Крылья мошек были неподвижны, но букашки не падали. Они просто замерли в прозрачном студне вязкого воздуха, зависнув на одном месте. От холодильника шел ровный гул, и он тоже был странным, каким-то неправильным.

А Коля Уваров не дышал.

Вытянувшись окоченевшей мумией на своей койке, он совсем не шевелился. В прошлой жизни мне довелось немало покойников повидать, однако мой сосед умер не окончательно. Не бывает мертвецов, которые хрипят открытым ртом как этот, однообразно и тягучим низким тоном.

Слава тебе господи, он так спит, зря я перепугался... На самом деле мир просто замер. Факир был пьян, и фокус получился.

Что ж, подведем итоги, как любит делать аналитик Коля: походы в прошлое давно стали привычными, а сейчас проявилось новое умение, останавливать настоящее. Поставить на тормоз окружающий мир забавно, но требуется ли мне такой навык?

Список вопросов к себе возрос на один пункт: умею ли я управлять будущим?

Мир затрепещет, когда я это сделаю. Впрочем, не так. Никто не вздрогнет, потому что желания нет завоевывать мир. Собственно, как и менять настоящее. Да и в прошлом у меня никаких особых поползновений в сторону наступательных действий. Исключительно мирные намерения - всего лишь Антона в той жизни устроить. Ну и, заодно, помочь близким людям. Не забывая себя, конечно.

Я перевернул бутылку, чтобы налить минералки, однако прозрачная жидкость застыла в пластике стеклянным камнем. Эй, так не пойдет, организму пить хочется! Надо снимать мир с ручника. А как это сделать? Хм...

Представил себе шумящий водопад над текущей водой, и минералка хлынула в стакан. Тихий шелест холодильника обрел прежнюю тональность, яркость светильника упала до нормальной. Заметались, ожили мошки. И еще Коля очнулся, захрапел мощным трактором. Вот наградил бог соседом... Спасибо, господи, что вернул Уварова. Но зачем же так громоподобно?

Вечер в летнем саду продолжался. Мама с Верой занимались по хозяйству, а я принимал очередных гостей - Алену с папой.

Антон опять прикинулся шлангом, схитрил, выбрав позицию наблюдателя.

- Не спешите, я записываю, - простонал он слабым голосом раненого героя.

На столе, покрытом новой белой скатертью, блестел чисто намытый чайный сервиз. Родители этот комплект любили и берегли, доставали по большим праздникам. Будет нам потом втык... Расписанный цветами набор являлся редкостью, не каждая семья могла себе позволить посуду настоящего китайского качества.

Надраенный самовар сиял в лучах заходящего солнца, отдавая часть бликов хрусталю рюмок. Не хуже сверкали стаканы тонкого чешского стекла, окружившие бутылку коньяка. Ну не нашлось в доме коньячных бокалов, заменил стаканами, что поделаешь... Пасторальную картину сельского уюта завершали живые яблоки. Погрузневшие, но еще зеленые, они живописно, целыми гроздьями, свисали над столом, заставляя пригнуться.

Апофеозом гастрономической вершины предстали сладости, выставленные в широком ассортименте.

- Мамочки мои, - потрясенно прошептала Алена, бессильно падая на скамейку. - И что, можно вот так брать... и кушать?!

Она обожала сладости. Однако отец ее ограничивал, считая конфеты баловством, вредным для здоровья.

- Конечно кушай, зайчик, - ласково предложил я. - А папе я пока коньячку налью.

Папа не возражал.

- Почему нет? - произнес он мою любимую фразу. - Будьте здоровы.

После первой он закусывать не стал, только шумно выдохнул носом. Ловким движением я снял салфетку с блюда, где притаились малюсенькие бутерброды из гренок - с икрой, красной рыбой и балыком. Шпажек в это время еще не знали, поэтому канапе я обозначил заостренными спичками. Труд невеликий, однако Дмитрия Ильича проняло.

- Ну-ка повтори, - он показал глазами на бутылку. А после исполнения заказа добавил: - Хороший коньячок.

Еще бы. Когда это армянский 'Праздничный' был плохим?

Слизнув остатки зефира с пальцев, Алена уставилась в блюдо с канапе. Потом распахнула на меня свои невероятные глаза:

- Какая красота! Даже жалко трогать.

- А ты не трогай, солнышко, ты бери, - я налил папе третью рюмку.

- Говори, по какому поводу праздник, - следом за дочкой Дмитрий Ильич решился нырнуть в блюдо с закуской. И не пожалел, судя по выражению лица.