И ничего ведь не возразишь, над собой надо работать.

Капот 'бобика' на глазах сморщивался. Радиатор потек медленными каплями и лениво запарил, а лобовое стекло, покрывшись трещинами, в свете фар засверкало сотнями огней. Старшину едва не зажало двигателем, который неотвратимо заползал в салон - еле успел мужика из-под руля выдернуть. Тяжело из болота тащить бегемота! В колене что-то остро кольнуло, потом заныло неприятно. Черт, допрыгался, теперь точно к хирургам на прием.

Ухватив старшину на ворот гимнастерки, попятился задом. Тащил на последнем издыхании, куда-нибудь подальше. Собрался было отдышаться но, вспомнив о водителе грузовика, бросился обратно. Фары 'бобика' погасли, картина смазалась, смещаясь. Следом за обломками стекол из кабины грузовика показался водитель. Он уходил в свой последний полет, и сделать я уже ничего не мог.

- Прости, мужик, - куски окон 'бобика' летели навстречу грузовику, и от двух медленно сходящихся стеклянных облаков мне пришлось отскочить. - Не достану я тебя. Прощай, и бог тебе судья.

Лицо его, залитое кровью, было не разглядеть.

Колю застал на месте - в больничной палате, слава богу.

- Рота, подъем! - выдохнул вместо приветствия. - Коля, тревога.

Зыркнув молча, тот принялся натягивать спортивный костюм.

- Попали в автомобильную аварию, - я старался быть лаконичным. - Антон в норме. Пострадавших трое. Мужчина в возрасте, милиционер под пятьдесят, ушиб грудной клетки. По плохо не это, у него сердце прихватило. Все признаки приступа: острая боль, сердцебиение, прыгающий пульс, одышка, потливость, серое лицо. Далее, Вера Радина, разбит лоб.

- Вера?! - он замер. - Она сейчас будет здесь?

- Коля, детали потом! - цыкнул я. - Третий человек: Анюта Швец. Ушиб груди и, видимо, перелом ключицы. Давай за врачами и каталкой.

- А ты?

- У меня опять колено поломалось, - невольно я покривился. - Но придется работать грузчиком, ничего не поделаешь. Скоро буду, пока-пока.

***

Возле стеклянных дверей реанимационной палаты мы с Колей восседали рядышком, словно два голубка. Свободная каталка служила насестом, лысый доктор прохаживался по коридору перед нами.

- Значит, проведать вас, Николай Сергеич, приехал старый товарищ?

Коля кивнул. Лысый доктор перевел взгляд на меня:

- И с ним две девочки, ваши внучки?

- Мои внучки, - подтвердил я. - Одну вы знаете, она уже здесь лежала.

- Помню, - лысый доктор прищурился. - А как вы это объясните?

Жестом факира он продемонстрировал красное удостоверение с гербом СССР. Развернув оное, доктор с чувством прочитал:

- 'Старшина милиции Кравчук Максим Максимыч'.

Вот это я косяка упорол! Не догадался тело обыскать, даже в голову не пришло. И Коля тоже хорош: 'скорей, скорей, при инфаркте важна каждая минута'. Спасатели Малибу, блин. Не зря предупреждала польская сказка: поспешишь, народ насмешишь.

Коля сидел с каменным лицом. Не дождавшись ответа, лысый доктор продолжил допрос:

- Какая, нахрен, милиция, и откуда, к чертям, СССР?! Почему он в форме допотопной?

- Поймите, доктор, - очнувшись, проникновенно запел Коля. - Наш Максим актер, они снимают новый фильм про советскую милицию. Со съемочной площадки ехал с девочками нас проведать, а тут бац - кошка! Резко тормознул.

- А советские деньги зачем артисту? - лысый доктор раскрыл потрепанный кошелек, еще один вещдок из кармана потерпевшего. - А билет члена КПСС?

- Да вы поймите, - воскликнул Коля, - это элементы образа, они позволяют актеру скрупулезно вжиться в роль!

- Да? Портянки вонючие и трусы сатиновые тоже? Папиросы 'Беломорканал', - лысый доктор с подозрением уставился на мою кислую физиономию. - Образы у них... А вы, Антон Михалыч, чего ногу гладите?

- Болит, - честно признался я, самолечение помогало плохо. - Съезжу, пожалуй, в ЦГБ. К Георгию Шотовичу.

Из реанимации, снимая маску, очень вовремя вышел врач. Он донес радостные вести: сердечный приступ купирован, угрозы предынфарктного состояния нет. Больной спит.

- Отлично! - вскакивая, засуетился Коля. - А что с девочками?

- Забирайте, - сказал доктор. - Не наши больные. У одной лоб слегка разбит, у другой ключица ушиблена. Помазали, повязки наложили. В общем, до свадьбы заживет.

В ординаторскую врач-реаниматор ушел страшно довольный - руки ему грела бутылка настоящего армянского 'Юбилейного'.

- Счет я оплачу, выписывайте, - Коля поднялся.

- Позвольте, так и писать: 'член КПСС, старшина милиции'? - возмутился лысый доктор. - Где документы на больных?

- Завтра все будет, - отмахнулся Уваров, устремляясь вслед за каталками, которые из реанимации повезли в палату.

- Коля, занимайся тут без меня, - крикнул я ему вслед. - Если, что звони.

В колене стреляло и жгло, шутить с этим желания было мало.

Сестра-хозяйка ортопедического отделения умела ставить бизнес-процессы - распухшее колено врачи осматривали недолго. Компьютерная диагностика и анализы тоже не отняли много времени.

- Человеку стало плохо, подхватил, уложил, - пояснил я боли под коленной чашечкой.

А что, чистую правду сказал, с докторами лучше так.

Через пару часов уже лежал на операционном столе, старательно избегая взгляда на экран. Пытка телевизором продолжалась двадцать минут, после чего меня отвезли в родную палату. Здесь ничего не изменилось, как домой попал, ей богу. А ассистент Голубева на прощание улыбнулся:

- Сделали ремонт по гарантии, бесплатно. Но чтоб больше людей на себе не носили! Хотя бы две недели. Чревато, знаете ли.

Душевные ребята мне попались, да и армянский коньяк - великая сила. Бутылку 'Двина' я все-таки не забыл передать, чтобы на гарантию дали новую гарантию, мало ли что в жизни бывает.

Вечером я угостил чаем сестру-хозяйку, за которым договорился о завтрашнем чаепитии с Верой и гинекологами. Да и ногу ей заодно не помешает осмотреть.

- Замена картошки на осетрину чудесно меняет цвет лица, - сообщила мне сестра-хозяйка, налегая на бутерброд. - Вы почаще к нам заходите, Антон Михалыч.

Утром зеркало над раковиной показало мне довольную физиономию мужчины слегка за сорок. Царапина на лбу бодрую картину совершенно не портила. Блин, да это ни в какие ворота не лезет! Опять помолодел... Надо что-то делать, и уж бриться сегодня точно не буду. Вообще бриться не буду, стричься тоже. Кстати, надо разыскать свои древние очки, чтобы нацепить для солидности.

После утреннего осмотра перебрался в больничку к лысому доктору, и сразу попал на допрос к Коле Уварову - тот с газеткой прогуливался в скверике перед входом.

- Рассказывай, - приказал он, увлекая меня на скамейку.

Пришлось выкладывать правду - рассказал, все как есть. И о новом умении - тормозить время - тоже. Врать не хотелось, а в чудо Коля не поверит. Помнится, товарищ Хрущев как-то справедливо заметил: 'мы, большевики, в чудеса не верим'. Кстати, ему же принадлежит еще один гениальный афоризм: 'От саксофона до ножа один только шаг'.

О разных вещах я успел подумать, пока ошарашенный Коля протирал очки - они у него вдруг запотели.

- Ну дела, - наконец пробормотал он. - Твои акции поднялись еще на один пункт.

- Думаешь, это опасно?

- Следует озаботиться охраной твоей персоны. Но первым делом надо решить с милицейским старшиной. И еще эта дылда приблудная, Анюта Швец... Подкинул ты мне задачек!

На входе путь преградил охранник в черной униформе.

- Антон Михалыч? Заведующий просил вас зайти, как появитесь.

- В чем дело? - тревожно вопросил Коля по дороге. - Какие-то проблемы?

- Да какие проблемы, - вздохнул я. - Коньяк будет клянчить, к бабке не ходи. А ты спекуляцию запретил.