— Ася… ты очень красивая умная женщина. А я красивый умный мужчина. Мы правильно друг друга понимаем, успокойся уже.

— Точно?

— Точно.

— Тогда расскажи про ваши обычаи. Как у вас люди живут, про учебу… да про что хочешь.

— Расскажу. Но ты не ответила на вопрос об особых, значимых подарках.

— Ну… первое, что приходит на ум — если мужчина дарит кольцо с камнем, стоя на одном колене — значит он предлагает выйти за него замуж. А остальное… все-таки у нас подарки выбирают так, чтобы порадовать близкого, с учетом его личных вкусов. Очень ценится то, что сделано своими руками — потому что в этом забота и тепло.

— Понятно… а если, например, мужчина хочет извиниться, что он может подарить?

— В моем мире нет таких подарков, которые бы извиняли чью-то вину. Потому что это уже откуп, попытка задобрить. Извиняются у нас искренне и словами. Могут сделать что-то хорошее для человека, вместе время провести. Но не сунуть в руки колечко подороже. Хотя, если честно, есть и такие пары, для которых откупиться от вины — нормально. Но и отношения у них такие… немножко товарно-денежные… Я ответила?

— Да. Как у нас все устроено… Его величество Альмиро прямой потомок первого правителя Миосситии, ему помогают советники, несколько управлений, маги на королевской службе, армия… Высшее сословие — лорды. У большинства из них есть родовое поместье, на котором работают крестьяне. За свою работу они получают плату, защиту, лечение, решение проблем, покупку оборудования, заботу о дорогах и мостах. По большей части крестьяне не образованы, магией владеют на самом примитивном уровне, основы земли и воды — то, что помогает растить урожай. Лорды же до определенного возраста на домашнем обучении, затем поступают в среднюю магическую школу. В средних школах дается база по всем направлениям магии и общие науки. По окончании можно поступить в университет и выбрать свой факультет и призвание. В столице два высших магических университета, еще четыре раскиданы по крупным городам. Единицы после вышки идут в ученики к конкретному архимагу или магистру, продолжая свою специализацию. В принципе, если есть желание, в любом возрасте можно сдать экзамен на подтверждение звания магистра или какую-то специализацию. Если лорд выбирает не путь мага, есть и высшие военные университеты, и творческие студии, и даже школа управления и бизнеса. Средний класс — горожане. Среди них много ремесленников, к ним принято обращаться господин или госпожа, на них направлена основная социальная политика государства. Поскольку о своих крестьянах заботятся лорды, а города никому не принадлежат, то корона выделяет деньги на бесплатные больницы — именно в них проходят практику целители-стажеры и минимальное бесплатное образование — основы счета, чтения, письма, базовая магия. А дальше горожане лично оплачивают обучение у какого-то мастера, выбирая себе профессию, затем сдают экзамен, вступают в гильдию, самостоятельно набирают учеников… Как-то так. Кстати, в средних магических школах обучение, конечно, платное, но Король выделяет деньги на прием одаренных детей. Потом они обязаны отработать несколько лет на службе короне, но зато это такая путевка в жизнь, о которой мечтают все детишки от пяти до пятнадцати.

— А крестьянка может стать горожанкой?

— Зачем? То есть теоретически это возможно… но на практике так никто не делает. А зачем крестьянину куда-то из дома уходить, думать, где взять денег на покупку жилья, на обучение профессии. Еще и налоги плати, и учиться читать-писать надо… Любая крестьянка тебе объяснит, что ее жизнь лучше и интереснее, чем у этих суетливых горожанок.

Но это возможно. Почему Хокс не мог свою девушку за горожанку выдать? Может потому, что прошлое его избранницы начнут копать… А дальним родственникам Короля жениться на крестьянках запрещено законодательно… Понимаю, что чувствую себя уже прилично.

— Попробуем найти мою дверь для речи?

— Давай. Я страхую.

Я в круглой комнате. Поворачиваюсь спиной к двери-с-образами, ищу ту, которая поможет обмениваться только словами, только речью. Коротко, четко, контролируемо. Максимально контролируемо. Одна из дверей плывет, превращается в белую пластиковую, смутно напоминающую дверь на балкон. И даже стекло есть в верхней части. Поворачиваю ручку, захожу. Офисный стол, на нем печатная машинка. Старинная, блестящая. На блестящих медных клавишах выпуклые белые буквы. И заправленный лист бумаги. Неужели я должна буду печатать? Сажусь в кресло, аккуратно ставлю руки над клавиатурой. Как полагается, 'фыва' под левой рукой, 'олдж' под правой. Вслух спрашиваю саму себя 'печатать'? На листе появляется текст 'печатать?'. Прекрасно! Значит, говорить. Перед печатной машинкой появляется большой микрофон на толстой устойчивой подставке. Диктую всякий хлам, быр-быр-тра-ля-ля. Бормочу невнятно, шепчу, постанываю, то отхожу подальше, то приближаюсь. В итоге имею такие результаты: не важно, что я делаю, но пока нахожусь в этой комнате, все мои слова которые я внятно артикулирую, печатаются. При этом фоновое бормотание и мычание сквозь стиснутые зубы не фиксируются. Ну ладно, хорошо. Где тот портретик, кому я должна это все отсылать? В голове звучит настойчивый голос Миахольда, будто он уже не первый раз меня зовет: 'Ася, все, выходи, все!'. А портретик как раз проявляется на стене напротив. Представляю там Миахольда, четко проговариваю 'уже выхожу' и открываю глаза.

Что-то мне совсем хреново. Все ощущения наваливаются, как после первого раза с Сейшеем, только хуже. Миахольд ругается на меня сквозь зубы, отпаивает водичкой из ледяного стакана, когда только разжиться успел. Касается, лечит, ругает, опять лечит.

— Прости, пожалуйста, — шепчу я, когда заледенелый язык чуть оттаял. — Я вышла сразу, как только тебя услышала. Ты долго звал?

— Долго, Ася, — его голос жесткий, недовольный. Но я же не виновата, что не слышала! — Ты должна была выходить сразу, мгновенно. Как только получила сигнал — сразу. Ни секунды лишней, ни доли секунды. А ты зачем-то мне сообщение еще отправила. Это что за безрассудство? Ася, это просто глупость. С магией не шутят. Никогда. В нас это вбивают с пеленок, со школы. Во время обучения слушаться беспрекословно! Грань между получилось и умер очень тонка, нас учителя вытаскивали всегда в последний момент, давая шанс справится самостоятельно. И мы знали, что уж если выходи, то нет варианта не послушаться. Ты это понимаешь?

— Понимаю… теперь. Прости, пожалуйста, я не знала, что это настолько серьезно, — мне стыдно, правда стыдно. И плохо. Лежу, слезы катятся по вискам, оторвать голову от пола сил нет. — Случилось что-то… непоправимое?

— Не уверен пока… Лежи. Что тебе помогает силы восстановить обычно? Что угодно, быстро?

— Сладкий чай с лимоном, вода на загривок, посмотреть на небо, обнимание.

Миахольд сграбастывает меня в охапку, обнимает всем телом, прижимает к себе. Дышу. Несет меня на улицу, укладывает в своих руках, и я впиваюсь взглядом в небо над деревьями. Оно всегда завораживает меня. Сколько же надо мной километров… я улетаю туда, вверх… И теряю ориентацию, падаю вниз, погружаюсь в эту глубокую синеву… Чувствую себя живой.

— Поразительно, ты невероятно быстро восстанавливаешься! Но учить тебя — это поседеть раньше времени, — теперь в голосе Миахольда знакомое доброжелательное спокойствие. — На сегодня все, подруга, я тебе кэш вызову. Проводить?

— Не нужно, — слезаю с его колен, осторожно распрямляюсь. Голова еще кружится, колени слабые, но в целом все более-менее прилично.

— Тогда следующий урок через три дня. Не экспериментируй без меня, пожалуйста. Хорошо?

— Хорошо. Спасибо! С меня тортик или что ты любишь, в качестве извинения.

Миахольд сажает меня в кэш, и бурчит, закрывая дверь:

— За такие переживания… Пирог с яблоками и корицей!

Проснулась я страшно голодная. Вчера после клиентов так и не попала в кафе, а вечером упала спать, даже не умывшись. Поэтому бодрой ланью прискакиваю на кухню, приплясывая голыми пятками по прохладному полу, с головой ныряю в хранилку… А там почти пусто! Давно народ у меня не собирался, все запасы подъелись. И готовить в последнее время настроения не было… Огрызок перца, кусочек сыра, одно яйцо… Значит омлет! Пока он шкварчит, все-таки чищу зубы, подкрашиваю ресницы и перекидываю волосы на одну сторону, фиксирую их самой большой бабочкой. Я сегодня буду лепить, ура-ура! Только… смогу ли? Не нравится мне, как я на магию реагирую. Пока что все мои попытки заканчивались неприятными ощущениями. Что же делать… Омлет с сыром и перцем как-то незаметно исчез, живот уныло сигнализирует, что 'маловато будет'. Влезаю в тунику и бриджи, на ноги шлепки — так я решила называть подошву с веревочками.