-..ома… ошо… айся… бой… ошо… асности…

Я слышу какое-то бормотание, в теле появляется толика сил, чтобы оттолкнуть его и хотя бы попытаться убежать. Бросаюсь в лес со всей силы, не разбирая дороги, врезаюсь в твердое и теплое тело, истерично отталкиваю его.

— …ома…ошо, я с тобой, ты дома, все хорошо, ты в безопасности.

Сейшей как заведенный повторяет и повторяет одни и те же слова, удерживая бьющуюся меня и стараясь не причинить боли.

Наконец, до меня доходит, и я перестаю вырываться. Одежда мокрая насквозь, трясет так, что зуб на зуб не попадает. У меня перед глазами стоит эта отвратительная рожа. Колотун никак не проходит. Сейшей затаскивает меня к себе на колени, не обращая внимания на острый запах пота, обнимает двумя руками и укачивает, как ребенка. Тихонько шепчет все те же слова. Ты дома, я с тобой, ты в безопасности. Не знаю, что именно, но меня это успокаивает. Когда перестаю вздрагивать и затихаю, он еще держит меня на коленях, поглаживая по спине. Смущенно слезаю, забираю амулет с тумбочки, объявляю, что ухожу в душ.

В этот раз теплые струи не приносят желаемого облегчения, с эльфом было спокойнее. В одиночестве страх и отвращение возвращаются удушливыми волнами. Я понимаю, что уже никто на меня не воздействует, это просто остаточные явления. С тоской думаю о том, что не хочу переживать еще одну такую ночь. Хотя судя по тому, что лорд следователь не ушел телепортом ловить злодея, у него не получилось до него дотянуться. Сейчас все узнаю… Наверное. Или он ушел уже? Надеваю домашнее платье, заглядываю в спальню: пленка с постели уже убрана, Сейшея нет. Становится тоскливо. Спускаюсь на кухню, обнаруживаю там моего соседа по кровати, заваривающего нам чай.

— Что-нибудь удалось узнать?

— Частично. Я почти уверен в том, кто это делает. Доказательств у меня нет, но… Лорд Брайон, талантливый маг-самоучка. Он впервые засветился лет сорок назад в Элении, взломав защиту центрального государственного банка. Присвоил себе огромную сумму, куда ее дел так и не нашли. Но не обналичивал. Потом было еще несколько дел поменьше и у нас, и здесь, и даже у гномов. Но, опять-таки, доказательств нет. Последнее, в чем его подозревают — покушение на королеву Лиару прямо перед свадьбой. Не сказать, чтобы он был очень сильный маг… Он не выходит на прямые противостояния, все делает каким-то своим хитрым способом. И очень разнообразен в методах… Самое неприятное лично для меня, что у него особый дар заметать следы. Просто гений маскировки. Я вяло охотился за ним последние лет пятнадцать и активно после покушения. И почти ничего. Все, чего я добился — узнаю его почерк… Только не смейся… У меня на него ухо чешется. Левое.

Все-таки я чуть-чуть улыбаюсь такой интимной подробности. Но тема слишком важна для меня, чтобы отвлекаться.

— Я-то чем ему помешала?

— Его кто-то нанял. Но вот кто… У нас было девять подозреваемых, после этой ночи остается семь. Двоих могу вычеркнуть, им не хватит денег оплатить работу Брайона… Вычеркнуть двоих — это уже много, ты не зря страдала…

— Да уж… на редкость гадкий сон… Я должна буду… еще раз?

Сейшей молчит, разглядывая чай в своей кружке.

— Ася… мне… трудно быть объективным сейчас. Но и передать твое дело кому-то другому я не могу… По хорошему — да, надо. Вдруг он ошибется. Но мне очень не хочется мучать тебя… Давай дадим тебе пару ночей отдохнуть, а потом еще раз попробуем?

— Спасибо! — выдыхаю с облегчением. Мысль, что сегодня вечером я лягу спать с этим прекрасным амулетиком на шее и буду видеть любимые приятные сны, сразу поднимает мне настроение. — Вам, наверное, на работу пора?

Сейшей кивает, моет за собой чашку руками под водой, вместо того, чтобы сунуть ее в помывочный ящик, и отправляется на выход. Почему-то мне жаль, что он уходит. Все-таки с ним спокойнее. Но мы прощаемся, и я возвращаюсь к себе — досыпать.

Вроде бы ничего мне не снилось, но просыпаюсь я все равно вялая и разбитая. Зябко передергиваю плечами, пытаясь стряхнуть хандру. Как-то одиноко на душе и тоскливо. Но работать все равно нужно.

Тельга выбирает ту же маску, что и прошлый раз — аккуратная сероглазая юная леди с русой косой.

— Я проделала ваше упражнение двадцать семь раз. В первый раз это было невероятно. Мир будто приблизился ко мне, обрушился во всем его объеме и разнообразии, запахи, звуки, цвета атаковали меня. Но постепенно эффект становился меньше, я подумала, что делаю что-то не так… А потом поняла — мое восприятие изменилось, поэтому нет такой большой разницы между состоянием 'до' и 'после'. Я как будто вынырнула из заточения собственного мозга, из плена бесконечной карусели мыслей 'что надо сделать, что про это подумают, правильно ли я поступаю, достаточно ли я хороша для этого' и еще многих-многих других. Стала меньше думать, и больше чувствовать. Я так рада!

Вижу, что правда рада. Глаза сияют, плечи расслаблены. Руки летают в воздухе, помогая описывать и подбирать недостающие слова. Она очень естественная сейчас. Это отличается от прошлой стыдливой зажатости или напряженной решимости.

— Ваша кожа тоже стала чувствительнее?

— Руки точно. Я берусь за лист бумаги и машинально пальцем поглаживаю, края трогаю. А про остальное тело я не знаю… Муж ночью был со мной. Мне показалось, что в самом начале я вроде бы начала что-то чувствовать… Когда он меня целовал, я как-то по-другому воспринимала. Но потом сразу все отключилось, как всегда…

Клиентка печально вздыхает, с надеждой смотрит на меня.

— Что же делать?

— Тельга, вы обсуждали это с мужем? Он знает, что проблема вообще существует? И что вы пробуете решать ее со мной?

— Про вас знает. Он вместе со мной закрывал глаза и трогал руками траву. Мне кажется, это нас сблизило. Я сказала, что хочу… стать лучше для него. Он сказал, что я уже самая лучшая…

— Вы разговариваете о том, что происходит между вами ночью?

— Нет… Он пытается, начинает, но я молчу. Не могу. Я даже не знаю, какими словами можно… Как мне 'это' называть?

Подавляю желание уточнить, что 'это'? Потому что, что она ответит? Пантомиму покажет?

— Вы говорите о сексе? Или о какой-то части тела, название которой вам трудно произнести?

— Части тела. Как вообще это люди называют? Я слышала грубое слово, но я не могу его произнести вслух. Знаю анатомическое название из атласа, но оно такое… медицинское!

Не уверена, что то, что я делаю, правильно. Но, видимо, мне придется об этом говорить. Потому что ей явно больше не с кем.

— Этот орган у мужчин называется член или пенис, — интересно, а как это звучит на ее языке? Мне остается только надеяться на точность перевода. — Но в разных семьях ему дают особое название, которое будет принято только между любящими супругами: 'он', 'приятель', 'жезл любви'. Женское место называется вагина или влагалище. Но иногда его называют 'киска', 'девочка', 'губки'. Вам с мужем предстоит вместе придумать названия для ваших особых мест, которые будете знать только вы вдвоем, эта тайна сделает вас ближе… Вы когда-нибудь рассматривали себя в зеркале?

Моя клиентка сидит совершенно красная, но глаза заинтересованно сверкают. Наверное, с ее точки зрения, я говорю сейчас жуть какие стыдные вещи.

— Нет. Меня воспитывала няня, она была очень строгой. Это абсолютно недопустимо интересоваться тем, что ниже пояса. Она бы сказала, что я испорченная.

— Исследовать свое тело — значит быть испорченной? Сейчас вы тоже так думаете?

— Нет… Я понимаю, что это должно быть нормальным. Просто…

Она беспомощно пожимает плечами.

— Тогда ваше домашнее задание будет таким. Первое: я запрещаю вам заниматься сексом с сегодняшнего дня и до особого разрешения. Смотреть, разговаривать, прикасаться — сколько угодно, но доходить до конца — нет. Сможете сами сказать об этом мужу, или мне написать для него записку?

— Напишите. Но я постараюсь сама сказать тоже. Я понимаю, что нужно себя заставить говорить с ним на эти темы… просто это ТАК трудно!