— Россия передаст Швеции достаточно зерна, чтобы худо-бедно прокормиться до следующего урожая. Но мы с вами и со шведскими экономистами обязаны разработать программу экономической стабилизации вашего королевства. Мне есть что предложить вам, — отвечал я. — Но и от вас я затребую для России полезностей.

— А взамен что вы хотите? Что вы дадите мне, чтобы я урезонил народ? Потеря территорий больно ударяет по самолюбию шведского народа и шведских дворян. Я должен дать им веру в будущее, иначе партия «Колпаков» будет вновь теснима партией воинственных «Шляп», — ставил мне условия Горн.

— Ну, как пожелаете. Я согласен с вашей невысказанной просьбой, чтобы русские войска продолжали базироваться на территории Шведского королевства, — усмехнулся я.

— Но позвольте, я об этом даже не намекал. Напротив, хотел бы попросить вас скорее вывести войска, — даже не пытаясь скрыть эмоции, встрепенулся шведский премьер-министр.

— Ну а как вы предлагаете мне обеспечивать стабильность наших взаимоотношений? Русские войска могут и должны уйти с территории королевства, но только тогда, когда я увижу, что вы сильны: что вас не снимут, а если и застрелят — то ваш преемник будет не менее благонадёжен, — сказал я.

Потом отставил свой бокал, резко поднялся со стула, посмотрел прямо в глаза шведу.

— Прямо сейчас я могу объявить, что Швеция не способна выполнять свои союзнические обязательства согласно заключённому пакту о Северной Антанте. И разве же я не способен отдать приказ, чтобы Швецию окончательно оккупировали и разогнали шведский риксдаг? — сказал я, потом усмехнулся и обратился к датчанину: — Господин министр, поддержит ли в таком случае Дания Российскую империю?

Датчанин только улыбнулся.

Да, я прекрасно понимал: шведский министр хотел выторговать себе хоть сколько-нибудь больше преференций. Но он уже должен был осознать, что это бесполезная трата времени и даже рискованно. Сорок тысяч русских войск сейчас находились в Швеции, а ещё десять тысяч служащих, в том числе и по военной линии, заканчивали расчёты и аудиторскую проверку: что именно мы заберем у шведов, а что всё-таки оставим королевству.

Забираем мы все, что касается флота. Оставляем шведам только шлюпы, бриги, и другие корабли малого класса, не более пятнадцати пушек на борту. И даже не столько забираем флот, как пользуемся шведским, который будет ходить под русским, Андреевским, флагом. Но команды будут шведские с русским наблюдателем.

Сложно для шведов принимать такой мир. Я знал и другое: шведское правительство тайно обращалось к французам, ища у них поддержки и возможности, чтобы те не дали умереть с голоду шведскому народу, а также начали тайное вооружение будущей шведской армии. Примерно с теми же просьбами шведы обратились к англичанам и голландцам.

Но ещё раньше Россия по дипломатическим каналам предупредила все страны: если кто-то попробует влиять на развитие отношений России и Шведского королевства, то всплывут различные негативные моменты взаимоотношений России с этими странами.

По ведомству Тайной канцелярии были подготовлены — может быть, не все, но немалое количество — тех прегрешений, которые есть у каждой из стран по отношению к России. Если даже что-то всплывёт, и если это правильно подать в прессе, то мы можем сделать злейшим врагом империи кого угодно — будь то англичан, голландцев, да хоть и датчан.

— Я надеюсь, что с этими вопросами мы закончили и не будем больше обращаться назад, но смотреть лишь только вперёд. Дополню лишь: только милостью наших монархов Шведское королевство всё ещё имеет свою государственность. Цените это. Понимайте, что и Дания, и Россия с большим трудом побороли соблазн уничтожить своего врага, — говорил я.

Дальше обсуждение пошло уже в более конструктивном направлении. Да, сперва обсудили гуманитарные проблемы и то, что Дания и Россия год будут кормить Швецию. Но Россия за это продолжит получать шведское железо.

С датчанами мы разобрались по-своему, чтобы они не слишком раскрывали рот на те немногие шведские богатства, которые у неё оставались. Ведь по сути мы занимали на данный момент две трети будущей Финляндии, но не выходили на шведские железорудные предприятия на севере страны. И любой мало-мальски грамотный человек прекрасно поймёт, что у России был великий соблазн заполучить уже готовые заводы и каменоломни Шведского королевства. Так что уступка с нашей стороны была существенная.

— Итак, господа, я предлагаю сделать наши встречи постоянными и не реже чем раз в полгода. Думаю, что город Рига как штаб-квартира нашего альянса более чем подойдёт. Там же должны работать наши военные и экономисты, чтобы, с одной стороны, защищать интересы своих держав, с другой же стороны — думать о том, как мы будем развиваться вместе дальше, — сказал я, подводя итоги встречи.

Да, на самом деле, всё было проговорено заранее. Но есть такое в политике: нужно встретиться хотя бы для того, чтобы посмотреть друг другу в глаза и пожать руки.

Военно-политический союз с моей подачи подразумевал ещё и экономическое сотрудничество. У шведов не было вариантов высказать своё нежелание вступать с Россией не только в политический союз, но и в экономический. Во-первых, шведам элементарно скоро есть будет нечего, и без нашей помощи там начнётся голод. Во-вторых, пусть остаются благодарными, что ещё существуют как субъект.

А вот датчане высказали своё нежелание хоть как-то экономически сотрудничать. Ну, кроме того, что Россия даёт датчанам деньги за то, что загружает их верфи: строят корабли из русского дерева, оснащают будущие линейные корабли и фрегаты русскими же канатами и парусиной. А все равно Дания берет за строительство кораблей почти полную сумму.

И датчане прекрасно знают альтернативу своей строптивости и несговорчивости. Россия может поддержать Гольштейн в споре с Данией за Шлезвиг. Кроме того, англичане всё больше вытесняют датскую колониальную торговлю. Там ещё и намечается блокада Дании со стороны Англии — с целью оторвать Норвегию.

Так что по сути датчанам необходима поддержка такой страны, как Россия. Тем более что их производство упёрлось в потолок, и внутреннего рынка не хватает, чтобы продавать даже те товары, которые производятся при помощи ручного труда на датских мануфактурах.

А если говорить ещё и в рамках идеологии — именно сейчас Дания становится в некотором роде похожей на Россию. И если я в нашей империи хочу каким-то образом ограничить крепостничество или вовсе его упразднить, то датчане как раз именно в этом году вновь ввели крепостное право. Это странно, но таким образом они пытаются обезопасить себя в сфере продовольствия.

Опять же, Россия может в этом помочь. Нам-то и нужно, чтобы Дания была своего рода собачонкой, которая будет лаять и на Голландию, и на Англию, но при этом иметь хозяина, который, если надо, придёт с большим флотом и покажет всем кузькину мать.

Ведь если Россия ещё и интегрирует в русский флот шведские корабли… а ещё интенсивно строят для России корабли во Франции и в той же Дании… Мы становимся видными игроками на севере Европы. Хотя, нужно было быстрее провести русскую эскадру через черноморские проливы, пока турки не начнут новую эскалацию и не станут нарушать Хаджибейский мирный договор. Вот тогда Черноморский флот будет полноценным.

Тут мне стоило подумать, чтобы преждевременно не схлестнуться с Англией. Англичане не будут дураками: обязательно придумают какую-то схему, чтобы ограничить российский флот. Так что пока где только можно — и даже где нельзя — повсюду провозглашаем, что Россия, дескать, готова защищать Балтику, но отнюдь не горит желанием выходить в Мировой океан.

Выйдем мы и туда. Только нужно сперва накопить силы, чтобы грозные морские дядьки не выбили дерзкого подростка.

— Что ж, господа, — я посмотрел на свои новые наручные часы, — подходит время фейерверков и салютов. Не соизволите ли посмотреть?

Господа устали от полуторачасового разговора, который вроде бы и можно было бы с натяжкой назвать дружеским, однако был весьма напряжённым. Так что все с удовольствием вышли в сад Зимнего дворца.