Ведь при этом шведы могут даже попробовать сохранить остатки своей государственности. Более того, Швеция останется государством, правда, без Финляндии. Ну так, и Финляндии не будет, поскольку я буду учитывать ошибки иной реальности, когда она стала злейшим врагом Советского Союза. Пусть губерния Суомская образуется. И нечего финскую письменность изобретать. Русской, думаю, достаточно. Вот не гадили бы России они в иной реальности, то подумал бы. А так…

Так что вначале — безоговорочная капитуляция, а потом мы будем делить шкуру убитого шведского льва. И чем откупиться от датчан, у меня есть.

А ещё… Теперь у России будет более мощный военно-морской флот. Такой, что как минимум мы можем закрыть Балтику. А как максимум, соединившись с датчанами и нарастив собственные силы… Я же заберу все шведские корабли, ну и кто присягнет России, останется на флоте. Думаю, как минимум, для матросов и бедных офицеров, это решение. А кто хочет поиграть в патриота, то перевоспитывать не станем…

А как там поживает золото Южной Африки? Может, у России уже хватит сил для того, чтобы это золото найти, а потом чтобы его удержать? Без сильного флота это было сделать невозможно. А теперь как?

Подумаю об этом, когда буду пить вкуснейший кофе, сваренный на кухне шведского королевского дворца.

Петербург.

6 мая 1737 года.

Орден Святого апостола Андрея Первозванного согревал мне сердце. Если бы я получил его не по заслугам, а лишь в угоду желания, каприза, государыни, то и награда была бы не столь сладка.

И я прекрасно понимал, что орден этот был бы у меня еще раньше, останься я хозяином постели Елизаветы Петровны. Ну а то, что высшую награду Российской империи я получил по совокупности заслуг — в том числе и за блестяще выполненную операцию по разгрому Шведского королевства, — было приятно.

Празднование подписания Петербургского мирного договора со Швецией было в полном разгаре. Или же, скорее, праздновали создание альянса «Северная Антанта». А точнее — и то, и другое.

Вот только я по большей части не веселился, а работал. Таков удел любого чиновника. Ведь приём в императорском дворце — это всегда работа, особенно когда на нём присутствуют представители иных держав. А такой триумф в особенности.

Конечно же, мы пригласили и прусского посла. И мой приятель герцог де Дюрас присутствовал. Австрийский посол — тоже. С каждым из них мне нужно было переговорить, обсудить, как будут в дальнейшем складываться взаимоотношения между нашими странами. И это такая работа, что изматывает похлеще, чем разгрузить полный товаров корабль.

Взять, к примеру, французского посла. Ведь ухудшение наших отношений мы активно не педалировали, не выносили на всеобщее обозрение. Но Франция должна понести наказание за помощь Османской империи. Вот только, что выгодно России, то и должно иметь место быть.

Деньги и корабли. Или в такой последовательности: корабли и деньги. Вот то, что мне нужно от французов. А им нужно сохранить лицо, оставить приоткрытым окно возможностей, чтобы Россия в будущем не участвовала в войне против коалиции, в которой будет присутствовать Франция.

Нет, они не настолько наивны, чтобы верить в наше предательство Австрийской империи. Ибо какая бы конфигурация в Европе не сложилась первоначально, французы будут против австрийцев. Но когда на поверхность — естественно с моей подачей — выплыло коварство имперцев, французы были готовы сделать для нас куда больше полезного.

Да и выходов у них, если по сути, немного. Франции нужно нам уступать, тем более, что я не потребовал, чтобы французы разорвали союз с османами. С турками идёт другая работа. Пора использовать методы не только внешнего воздействия на враждебные нам государства, но и подрывать их изнутри — особенно когда сложились все условия для этого.

Французам выгодно, чтобы мы составили конкуренцию голландцам и англичанам. Никаких особых интересов, как считают во Франции, у России нет ни рядом с французскими колониями, ни на их торговых маршрутах. Хотя в этом они ошибаются: в ближайшее время, если наращивать присутствие на Аляске, мы соприкоснёмся с границами французской Канады. Но в Индию мы не собираемся лезть, а там назревают существенные противоречия между французами и англичанами.

Так что корабли нам поставят — самые лучшие в мире. На данный момент именно французы лидируют, ну, может, ещё в некоторой степени испанцы, в вопросах кораблестроения.

Австрийцев же я заверил, что союз мы с ними не разрываем, и Россия всегда будет придерживаться буквы союзных отношений. А если союзники будут ещё и правильно себя вести в отношении Российской империи, так ещё и духу соглашений придерживаться станем.

Но самое главное — это создание Северной Антанты.

— Господа, своими подписями на документах наши монархи прекратили вражду между странами, которые могут выступать единым фронтом и тем самым становиться ещё более могущественными. За это я и предлагаю выпить, — сказал я, приподнимая свой кубок.

Гранатовый сок был чудесен. Возможно, это последние поставки гранатов из Персии. Ведь там вот-вот начнутся боевые действия. Так что нужно было насладиться вкусом.

А вот вино, поставленное на стол, имевшее тот же оттенок, я не пил. В этом мире, в этом теле, к сожалению, я чуть менее стоек при употреблении любого вида алкоголя. Пьянею быстрее. А голова должна быть с ясным рассудком.

Но, конечно же, все думали, что я пью вино. Просто филигранно отрабатывал один из сотрудников Тайной канцелярии, который прислуживал нам за столом.

Моими, если можно так выразиться, собутыльниками, были главы правительства двух других стран, входящих с сегодняшнего дня в военно-политическое объединение под названием «Северная Антанта». Название, само собой, моё.

Три державы заключают мирное соглашение и вступают во всеобъемлющие союзные отношения. Дания, Швеция, и старшим братом выступает в союзе Россия, теперь и далее будут согласовывать свою политику, если только она может затронуть интересы других участников Антанты. Здесь же объемное экономическое сотрудничество, работа по обмену научными кадрами и многое другое.

Датский первый министр Ивар Росинкранц, а также глава шведского киксдага и одновременно глава правительства Шведского королевства Арвид Бернгард Горн были напряжены. Ведь их предыдущие попытки продавить меня не увенчались успехом. Больше всего старался швед, конечно, Данию и без того все устраивало.

Купились, видимо, господа, потомки викингов на то, что я молод. Посчитали, что занимаю своё место только потому, что будто бы грею постель Елизаветы Петровны. Вот и провалились все их стратегии относительно переговоров со мной. До сих пор пробуют исполнять заготовки на переговоры, но не выходит у них.

— Господин канцлер, — обратился ко мне Горн. — А ведь меня могут убить в Швеции. Малочисленны, но они активны — те люди, которые выступают за продолжение войны.

— И в связи с этим вы о чём хотите попросить меня? — с лукавым прищуром и улыбаясь спросил я.

Мне понятно, чего именно хотел по сути нынешний правитель Шведского королевства. Хлеба и… опять же хлеба просил фактический правитель Швеции. Ведь короля оттёрли от всех дел, и он, можно сказать, находился под домашним арестом.

В Швеции начинался катастрофический экономический кризис. Торговые корабли Шведского королевства должны были отправиться в Англию, Голландию, в другие регионы Европы. Но дело в том, что теперь у Швеции нет ни военных кораблей, ни торгового флота. Все наше. А собственный урожай шведы растратили, были и поджоги зернохранилищ по принципу: «так не достанься ж ты никому». На зло бабушке отморожу уши.