— Чудо давай! — подал голос еще кто-то. — Чтобы жрачки побольше! И повкуснее!

Пророк смиренно возвел очи горе.

— Они жрать хотят, — пожаловался он небу. — Дай им что-нибудь.

С неба немедленно свалился огромный ком чего-то белого, аппетитного, вкусно пахнущего.

— Это что? — насторожилась толпа.

— Манна небесная, — устало ответил Пророк. — Жрите.

Толпа налетела на манну, заглатывая ее огромными кусками, толкаясь и переругиваясь. Пророк снова поднял голову к небесам.

— А для меня что-нибудь будет? — спросил он. — Вроде всё, что надо, сделал…

В небесах блеснуло, и сверху упал сияющий диск. Пророк вознес молчаливую благодарственную молитву и коснулся диска губами. Диск поплыл вверх, а вместе с ним поплыл и Пророк, по-прежнему прижимая губы к металлу.

— Ты смотри, вознесся! — сказал кто-то из толпы, на секунду оторвавшись от еды.

— Живьем, — подтвердил другой.

— А чего он так дергается-то?

— Религиозный экстаз, наверное.

— А по-моему, ему больно.

— Одно другому не мешает. Да ты ешь, не отвлекайся.

И они снова принялись заглатывать подкормку. А висящий на блесне Пророк возносился всё выше и выше.

©П. Бормор, 2005

Девочка посмотрела в окно, потом на телефон и, подумав, сняла Красную Телефонную Трубку.

— Девочка, а девочка?.. — раздался в Трубке вкрадчивый замогильный голос. — Черный человек уже выходит на улицу…

— Я это уже слышала! — сурово оборвала девочка. — Вы мне его еще вчера обещали. И где он, ваш Черный человек?!

— Ну, девочка, ну честное слово, он уже выходит!..

— Он второй день “уже выходит”, — передразнила девочка. — В общем так. Если Черный человек не появляется через 15 минут, я иду и покупаю Зеленую Простыню!

— Ой, нет, что ты, что ты! Делай что угодно, только не покупай Зеленую Простыню!

— Так вы меня поняли?

— Да, конечно. Черный человек уже выхо… он уже по улице идет! Летит! Бежит вприпрыжку!

— И долго мне его еще ждать?

— Нет! Совсем чуть-чуть. Он уже подходит к твоему дому!

— Четвертый этаж, квартира 16. Если опять перепутает…

— Ни-ни, как можно! Черный человек уже поднимается по лестнице!

— Вот то-то же!

Девочка удовлетворенно осклабилась и положила Красную Телефонную Трубку на рычаг. Вечно приходится самой обо всем беспокоиться.

— Почему вы плачете, милая девушка?

Золушка поспешно вытерла глаза рукавом и обернулась на голос. На заборе, болтая ногами, сидел и наблюдал за ней незнакомый паренек, едва ли старше самой Золушки, одетый в какие-то невнятные лохмотья и босой.

— Хочу и плачу. Тебе-то что за дело?

— А что, и спросить нельзя?

— Можно, — буркнула Золушка. — Только нечего обзываться.

— Я не обзывался! Я назвал вас милой де…

— Сейчас в глаз получишь, — мрачно предупредила Золушка.

— Ну хорошо, — ухмыльнулся парнишка. — Тогда попробуем так: эй ты, противная тетка, чего ревешь?

Золушка прыснула со смеху и отмахнулась от зубоскала.

— Да ну тебя! Хочу и реву.

— А может, я помочь хочу?

— Да? — Золушка иронично подняла бровь. — Ну, помоги, если хочешь. Мне как раз надо еще посадить сорок розовых кустов. И перебрать мешок ячменя и проса.

Незнакомец скривился.

— Не, это я не умею. Извини.

— А что ты вообще умеешь?

Парнишка задумался и простодушно заявил:

— Да ничего, вообще-то.

— А чего же тогда помощь предлагаешь?

— А я и не навязываюсь, между прочим! Просто подумал…

— Что?

— Ну… Может, тебе какое-нибудь чудо нужно?

— А ты что, волшебник? Ты же говорил, что ничего не умеешь.

— Я — нет. Но моя крестная — фея.

— Врешь.

— Не вру.

— Все равно врешь.

— Ну ладно, пусть вру. А если бы не врал, чего бы ты хотела?

Золушка задумалась.

— А твоя крестная может превратить тыкву в карету?

— Может. А зачем?

— Чтобы поехать на бал.

Паренек присвистнул.

— На ба-ал? А что тебе там делать, на балу?

— А что, нельзя?! — вспыхнула Золушка. — Думаешь, я всем только праздник испорчу своим присутствием?

— Нет, что ты! — замахал руками парнишка и едва не свалился с забора. — Я не то имел в виду! Просто — ну что там интересного? Бал как бал. Все ходят, расшаркиваются, говорят всякую чушь — тоска смертная!

— Опять дразнишься!

— Да нет же! Я сам… я бы сам оттуда убежал при первой возможности!

Золушка оглядела нескладную фигуру паренька, его лохмотья и босые ноги и откровенно фыркнула.

— Да тебя бы туда и не пустили.

— Это верно, — обрадовался тот.

Золушка вздохнула.

— А мне бы хоть одним глазком…

— Да на что там смотреть?

— На принца.

Парнишка задумчиво уставился куда-то в небо над головой Золушки.

— А что — принц? Подумаешь, принц…

— Он, говорят, красивый.

— Врут, наверно.

— Может, и врут, — согласилась Золушка. — Вот я бы сама и посмотрела. Никогда не видела живых принцев.

— Да чего на них смотреть… — парнишка колупнул ногтем краску на заборе. — Принц, не принц… Ерунда это всё.

— А вот и не ерунда!

— А вот и ерунда!

— А вот… А если ерунда, то и говорить тогда не о чем! И вообще, мне надо просо перебирать!

Золушка отвернулась и всхлипнула. Парнишка подумал секунду — и спрыгнул с забора во двор.

— Ладно уж. Давай помогу.

— Отстань.

— Ну что ты как маленькая! Обиделась…

Золушка утерла нос и решительно задрала его вверх, смерив мальчишку презрительным взглядом.

— Ты же не умеешь перебирать зерно?

— А ты меня научишь, — паренек улыбнулся и протянул руку. — Мир?

Золушка вздохнула и хлопнула его по ладони.

— Мир.

Парнишка быстро взглянул на небо; солнце стояло уже высоко, но до полудня оставалось часа полтора. Это хорошо, потому что он еще успеет вернуться домой в срок. А ровно в полдень заколдованные лакеи снова превратятся из крыс в людей — и такое начнется!.. Да и неудобно было бы оказаться перед девушкой в королевских одеждах — еще решит, что над ней опять издеваются.

Принц никогда раньше не перебирал ячменя и проса. Ему очень хотелось попробовать.

Заколдовал Кощей Бессмертный Василису Прекрасную, а Иван-дурак отправился ее искать.

Где именно, у него сомнений не возникало: конечно, на болоте.

Как найти — тоже не проблема: перецеловать всех лягушек, хоть одна да наверняка окажется Василисой Прекрасной.

Купил Иван на базаре меч-кладенец, запасные штаны, котомку и лошадь, сел верхом и поехал на дальние болота.

Приехал, стал лягушек отлавливать и в морду целовать.

Сначала было противно, потом даже во вкус вошел.

Лягушкам вроде тоже понравилось, сами к нему прибегать стали, в очередь становиться.

А через месяц-другой Иван и вовсе переселился на болото, и думать забыл о Василисе Прекрасной.

Дракон приоткрыл глаза, потянулся и зевнул. Дернул ухом, прислушиваясь, и повернул голову в ту сторону, откуда раздавался разбудивший его металлический звон.

— Ты что там делаешь? — с интересом спросил он у закованного в доспехи мужика, возившегося возле основания драконьей шеи.

— Не видишь? Голову тебе рублю, — пропыхтел мужик, не переставая мерно наносить удар за ударом по прочной чешуе.

— И как успехи? — поинтересовался Дракон.

— Не мешай! — злобно огрызнулся мужик.

— Ладно, — покладисто согласился Дракон и попытался снова задремать. Но звон меча отвлекал.

— Слушай, а зачем тебе моя голова? — спросил Дракон через полчаса.

— Да она мне нафиг не нужна, — ответил мужик.

— А рубишь зачем?

— Так надо.

— А-а-а… Ну, если надо, тогда конечно. Тяжело, небось?

— Тяжело, — признал мужик.

— Не хочешь передохнуть?

Мужик, прищурившись, поглядел на солнце из-под латной рукавицы.