Дома он выпил вина и взялся за орехи, ловко взламывая их кончиком ножа, и к своему удивлению вдруг обнаружил в одном из них женщину крошечных размеров, одетую в концертное платье из синего бархата. От неожиданности потеряв дар речи, он что-то пробормотал в приветствие и, продолжая ломать орехи, пока она отряхивалась и расправляла складки, ещё нашёл малюсенький рояль с круглой табуреточкой и вдобавок с аккомпаниатором, плешивеньким старичком во фраке.

Пожарный помог маэстро установить инструмент, и старичок сел, свесивши фалды до пола, вернее, до стола. Жмурясь, он задрал голову вверх, припоминая репертуар, и до хруста в суставах размял свои длинные пальцы. Покачивая полными бёдрами и сухо постукивая каблуками, певица подошла к роялю и, лихо свистнув, дала сигнал аккомпаниатору. Тот бойко застучал по клавишам и она запела высоким мяукающим голосом какую-то весёлую песенку, годов, наверное, двадцатых. Мелодия, не то что бы известная, но чем-то знакомая, жаль, что с нотами, как говорится, никак, а чтобы привести здесь её слова, увы, недостаёт знания иностранных языков.

Артисты хоть и были едва видны на столе, но, видать, крепко знали своё дело, и пожарный повеселел, отхлебнул вина и, слегка пританцовывая, принялся за дальнейшее приготовление аджики. Вот-вот должен прийти его друг, астроном, и хе-хе, не обойтись ему здесь без телескопа.

©Сергей Гришунин, 2005

Пожарный сказал астроному:

— Вот, говорят, что пока птенец не упадёт, он летать не научится. С другой же стороны, рыба хоть и не тонет, а держится себе на плаву благополучно. Ещё вчера я без труда взлетал наверх самой длинной пожарной лестницы, а сегодня еле спустился вниз, чтобы сходить за продуктами. Как же быть мне со всей этой тяжестью?

Астроном ответил ему:

— Брось, чтобы стало легче.

©Сергей Гришунин, 2005

Последний человек стоит одиноко. Он остался один, потому что позже всех встал и давно все ушли. На нём просторная синяя майка, тёплые шерстяные носки, а под мышкой лёгкий матрас в чёрно-белую клетку, и при этом он энергично жуёт резинку. Ждёт человек, надеется, что все вернутся, но тихо кругом, и не слышны звуки приближающихся шагов. Подождёт он ещё немного, достанет изо рта комочек жвачки, прилепит её где-нибудь на виду, чтобы заметить место, и отправится вслед за всеми, прочь от одиночества, уверенно шурша на поворотах матрасом.

©Сергей Гришунин, 2005

Фауст: Тут поставь вазу. Здесь — эфиопа. На постель положи подушки. И на пол тоже, чтобы утром было куда опустить ногу. Принеси пива и солёных галет. Приведи девушку. Всё. Пошёл вон. Закрой дверь с той стороны.

Мефистофель (в коридоре): Повремени, мгновение, постой! Да стой же! Мгновение! (зажмурившись, шёпотом, потея от натуги) Стоять! Стояаааать!!!

Фауст: Эй, там!

Мефистофель (не отворяя глаз, быстро, почти неразборчиво): Побудь, не уходи, не покидай, останови свой ход, постой, останься, длись…

Фауст (с заинтересованным видом выглядывая из комнаты): Заело?

©Дмитрий Дейч, 2005

Однажды Красавица Юй и Лян У переправлялись через реку в провинции Цинь, а переправой в том месте владел Разбойник Сы, который под видом лодочника заманивал честных людей на середину реки, грабил и убивал, а трупы сплавлял по течению. Не подозревая об опасности, путешественники отплыли от берега и, чтобы скоротать время, затеяли учёный разговор.

Красавица Юй сказала: “Известны ли вам, господин, восемь способов гадания по капелькам росы?” “Нет, — отвечал на это Лян У. — Научите меня!” “Первый способ таков: ранним утром найти каплю, внутри которой спит маленькая девочка величиной с воробьиный ноготок, зовут её Ло Шэнь. Ей можно задать всего один вопрос, и спрашивать нужно тихо, чтобы ненароком не разбудить, только тогда можно быть уверенным, что она скажет правду. Это довольно трудный способ: найти чудесную капельку удаётся немногим, и даже если вам удалось её обнаружить, вряд ли посчастливится застать девочку врасплох, уж очень чутко она спит”.

“Удивительно! — признался Лян У. — Ничего подобного я раньше не слышал. Каков же второй способ, госпожа?” “Второй способ намного легче. Для этого необходим алмаз величиной с куриное яйцо”. Тут Разбойник Сы, который подслушивал разговор, тихонько кашлянул, не в силах сдержать волнение, и перестал грести. Лодка как раз достигла середины реки — места, где он обычно убивал путешественников ударом весла. “Почему ты перестал грести, лодочник?” — спросил Лян У. “Видите ли, — дрожащим голосом сказал Разбойник Сы, — редко приходится перевозить через реку настолько искусных рассказчиков. Меня так заинтересовали эти восемь способов гадания, что я позволил себе остановиться здесь — в надежде дослушать всё до конца. Позвольте остаться с вами, пока не окончится повествование, и я не возьму с вас денег за переправу”.

“Что ж, это справедливо, — сказала на это госпожа Юй, и продолжила: Второй способ заключается в том, чтобы перенести каплю росы внутрь алмаза. Конечно, алмаз в этом случае теряет в цене, ибо перестаёт быть безупречным, зато он послужит вам в качестве гадательного инструмента. А гадать при помощи алмаза следует так: направить его в ту сторону, куда собрался отправиться сам, и сосредоточить взгляд на заключённой внутри капельке росы”. “А как давно вы, госпожа, пользовались этим способом”, — спросил Разбойник Сы. “Сегодняшним утром”, — ответила Красавица Юй. “И что же вы увидали в той капельке?” “Разбойника, который притворяется лодочником”. Лян У немедленно обнажил меч, а Разбойник Сы затрясся от ужаса.

“Не убивайте меня! Я тоже знаю один способ гадания, о котором, возможно, даже вам, благородная госпожа, ничего не известно!” “Что же это за способ?” — нахмурившись, спросил Лян У. “Этому способу меня научил бродячий даос. Называется он: “Гадание по форме волн полуночной реки о равновесии жизни и смерти””. С этими словами Разбойник Сы выпрыгнул из лодки и ушел с головой под воду.

“Если выплывет, — сказала Красавица Юй, — возьму его в подмастерья. Этот разбойник мог бы стать талантливым гадателем, его способы ничем не отличаются от моих”.

Сунь Тун учил Хо Юаньцзя Внимать Сокровенному.

Хо Юаньцзя учил Янь Цина Помнить Имена и Видеть Начала.

Янь Цин учил Мэн Су Следовать Естественному и Пестовать Жизненность.

А Мэн Су никого ничему не учил.

Спал и ел в своё удовольствие,

Пил вино и напивался допьяну,

Ложился на спину и грелся на солнышке,

Пел песни и плясал до упаду.

Дун Хайчуань сказал о нём: “Воистину, Мэн Су — Наставник Учителей! Он учит нас Избегать Лишнего!”

Бывший при этом Цзи Цикэ ответил так: “Ничего-то вы не поняли, уважаемый! Мэн Су — не Наставник. В отказе от наставничества и учительства — его наука!”

Когда этот разговор передали Мэн Су, тот засмеялся и сказал: “Оба не правы. Я вижу улитку и учу её Быть Улиткой, вижу дерево и учу его Быть Деревом. Нет никого, кто остался бы без наставления, и нет никого, кто не мог бы считать себя моим учеником”.

Янь Хэ мог подпрыгнуть так высоко, что ловил птицу в полёте и приносил её домой в кулаке. Гунсун Лун сказал: “Если птицы завтра перестанут летать над землёй и поднимутся к самым облакам, сумеете ли вы по-прежнему демонстрировать своё искусство, уважаемый?” “Если птицы поднимутся к облакам, я перестану ловить птиц, — ответил Янь Хэ, — и буду ловить облака”.

Услышав издали как Чжоу-гун играет на флейте, Полководец Сы сказал: “Этот флейтист мог бы возглавить армию и управился бы с командованием ничуть не хуже меня”. Сунь Лин возразил: “Музыка не похожа на командование войсками. Когда со всех сторон раздаются воинственные крики, храбрейшие воины падают замертво. Когда стрелы так и норовят впиться в тело, не знаешь — проживёшь ли ещё мгновение или вот-вот присоединишься к тем, кто неподвижно лежит на поле брани. Нет, я не думаю, что в бою этот флейтист сумел бы сравниться с таким человеком как вы”. “Нужно его испытать”, — ответил на это Полководец Сы, и послал двух воинов, приказав им привести с собой Чжоу-гуна.