Затем он увидел движение на противоположной стороне долины. Какие-то белые фигуры прыгали и скакали по крутому склону, и ему на мгновение показалось, что они летят — так легко они двигались. Несколько камней откололись от склона и с грохотом устремились вниз. Ситас заметил у ловких созданий копыта.
Он слышал об огромных горных баранах, которые обитают на большой высоте, но никогда не видел ни одного из них. Один, очевидно самец, остановился и огляделся, высоко подняв гордую голову. Ситас разглядел большие витые рога.
Сначала он не мог понять, что делают здесь эти огромные животные и зачем они торопятся вниз. Они достигли подножия холма, затем баран направился через сугробы, прокладывая колею для остальных.
— Вода! — вслух заговорил сам с собой Ситас.
Бараны тоже нуждались в воде!
И в самом деле, вожак приблизился к ручейку и осторожно, внимательно оглядел долину. Ситас, хотя его не было видно, притаился. Наконец гордое создание склонило голову и стало пить. Вожак часто останавливался, чтобы оглядеться, но пил еще долго, затем отступил от небольшой ямки в снегу.
Затем овцы по одной стали подходить к водопою. Баран стоял рядом, словно защищая их, время от времени поворачивая туда-сюда великолепную голову с острыми глазами.
Стадо горных баранов провело у ручья около часа; наконец все утолили жажду и снова под предводительством вожака повернули назад к своей тропе и поскакали вверх по горному склону.
Ситас наблюдал за ними, пока они не исчезли из виду. Величественные создания грациозно и ловко двигались вверх по скалистому обрыву. Они чувствовали себя здесь как дома — в отличие от него!
Негромкий стон заставил его вернуться мыслями к Кит-Канану.
— Кит! Скажи что-нибудь!
Он склонился над братом, разглядывая его лицо, и с радостью заметил проблеск жизни. Глаза Кит-Канана были по-прежнему закрыты, но губы его искривились, и он жадно вдыхал воздух.
— Вот, попей. Не шевелись.
Он капнул немного воды на губы Кита, и раненый слизнул их. Медленно, с очевидной болью, Кит-Канан открыл глаза, щурясь от яркого солнечного света.
— Что… случилось? — слабо проговорил он. Вдруг глаза его широко раскрылись, он напрягся. — Великаны! Где?…
— Все в порядке, — успокоил его Ситас, давая еще воды. — Они мертвы — или сбежали, не знаю, что именно.
— Аркубаллис? — Раскрыв глаза, Кит попытался сесть, но с глухим стоном рухнул на землю.
— Он… погиб, Кит. Он напал на первого великана, тот ударил его дубиной по голове, и он свалился с обрыва.
— Он должен быть там, внизу!
Ситас покачал головой.
— Я смотрел. Никаких признаков — и гигантов тоже.
Кит застонал в глубоком отчаянии. Ситас не мог найти слов утешения.
— Великаны… Что это за чудища были, как ты думаешь? — спросил он.
— Горные великаны, мне кажется, — после недолгого размышления сказал Кит-Канан. — Родичи людоедов, наверное, но больше ростом. Я не ожидал встретить их так далеко к югу.
— О боги! Если бы я только действовал быстрее! — со стыдом произнес Ситас.
— Перестань! — фыркнул раненый. — Ты меня предупредил — дал время вытащить меч и вступить в бой. — Кит-Канан на мгновение задумался. — Это не важно… Когда… сколько прошло времени с тех пор? С того дня, когда…
— Мы торчим здесь двое суток, — тихо ответил Ситас. — Солнце садится сейчас в третий раз.
Он помедлил, затем выпалил:
— Ты серьезно ранен?
— Довольно серьезно, — напрямик ответил Кит. — Такое впечатление, что мне череп размозжили, а правая нога горит огнем.
— Нога? — Ситас так был озабочен раной на голове брата, что не осмотрел толком остальные части тела.
— Думаю, она сломана, — проворчал эльф, скрежеща зубами от боли.
Ситас онемел. Сломанная нога! Это означало смертный приговор! Как смогут они выбраться отсюда, если брат его так покалечен? А зима только началась! Если они немедленно не покинут горы, то на несколько месяцев окажутся в ловушке. Еще один снегопад, и идти пешком будет совершенно невозможно.
— Тебе придется как-то позаботиться о ней, — сказал Кит, но прошло несколько минут, прежде чем Ситас понял, что к нему обращаются.
— О чем?
— О моей ноге! — Раненый сердито взглянул на брата и повысил голос. Почти не сознавая этого, он говорил командным тоном, к которому привык, руководя Гончими. — Скажи, повреждена ли кожа и какого она цвета — не началось ли заражение.
— Где? Какая нога? — Ситас изо всех сил старался сконцентрироваться. Он никогда в жизни не был так растерян.
— Правая, ниже колена.
Осторожно, почти с дрожью, Ситас откинул одеяла и плащи с ног брата. Взгляду его предстало кошмарное зрелище.
От колена до щиколотки тянулось страшное красное вздутие, отчего нога казалась вдвое толще обычного, она была вывернута под неестественным углом. Ситас проклинал себя, словно он сам был причиной увечья. Почему он не догадался осмотреть брата два дня назад, когда тот только получил рану? А может, это он еще больше повредил ему ногу, когда перетаскивал раненого в нишу?
— Кожа — кожа цела, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Но она красная. О боги, Кит, она красная, как кровь!
При этом известии Кит поморщился.
— Тебе придется ее выпрямить. Если ты этого не сделаешь, я останусь калекой на всю жизнь!
Звездный Пророк взглянул на брата с усиливающимся чувством беспомощности. Но в глазах Кита он увидел такую боль, что понял: у него нет выбора.
— Будет больно, — предупредил он, и Кит молча кивнул, скрипнув зубами.
Осторожно Ситас взял в руки распухшую ногу, ощупал рану и нашел место, где была сломана кость: Кит-Канан громко вскрикнул, задыхаясь от боли и хватая ртом воздух, а Ситас потянул его за ногу.
Кит снова вскрикнул, затем впал в милосердное забытье. Ситас отчаянно заставлял себя тянуть, зная, что причиняет Кит-Канаиу невыносимую боль.
Наконец, он почувствовал, что кости скользнули на место.
— Клянусь Квенести Па, мне очень жаль, Кит, — прошептал Ситас, глядя в смертельно бледное лицо брата.
Квенести Па, богиня исцеления! Призыв к милостивой богине заставил его вспомнить о маленьком пузырьке, который мать дала ему перед отъездом. От Мирителисины, сказала она, главной жрицы Квенести Па. Ситас яростно принялся копаться в седельной сумке и наконец, нашел запечатанный кувшинчик.
Хлопнув пробкой, он открыл сосуд и отшатнулся от резкого запаха. Размазав немного бальзама на пальцах, он откинул плащ и нанес лекарство на ногу Кита, повыше и пониже перелома. После этого он снова укрыл брата одеялами, сел, прислонившись к скале, и стал ждать.
Кит- Канан не приходил в сознание весь долгий вечер; солнце путешествовало по бледно-голубому небу и наконец, исчезло за западным хребтом. Но раненый по-прежнему не шевелился. Даже казалось, что ему стало хуже.
Ситас плотнее завернул брата во все одеяла и лег рядом.
Он так и уснул, и хотя много раз просыпался за эту ужасно холодную ночь, но оставался рядом с Кит-Кананом, пока рассвет не озарил их долину.
Кит- Канан не подавал признаков жизни. Осмотрев ногу брата, Ситас в смятении увидел красную полосу, тянувшуюся от колена выше, к бедру. Что же теперь делать? Он никогда не видел такой раны. В отличие от Кит-Канана, он не сталкивался с ужасами войны и необходимостью самому заботиться о себе, живя в диких местах.
Эльф торопливо достал остатки бальзама жрицы и намазал рану. Он знал достаточно о заражении крови, чтобы понять: если смертельную инфекцию не остановить, брат его приговорен. Ситас ничем не мог помочь Кит-Канану, и ему оставалось лишь молиться.
Вода в мехах снова замерзла, и ему пришлось совершить нелегкий спуск по узкой тропе в долину. Рытвина в снегу, которую он оставил вчера, осталась нетронутой — ветер, на его счастье, утих. Таким образом, он смог подобраться к ямке в снегу быстрее, чем в прошлый раз.
Но здесь он встретился с новым препятствием: ночью, во время жестокого мороза, замерз даже быстрый ручей. Эльф рубил и крошил лед мечом, пока не добрался до струйки воды глубиной менее двух дюймов. Лишь растянувшись во весь рост на снегу, погрузив руку в ледяную воду, он смог набрать достаточно воды.
