— …Молот Хараса!

Торжественное эхо раскатилось по громадному Залу Аудиенций короля горных гномов. И сразу же разразилась сущая буря приветствий. Низкие, гулкие голоса гномов сплетались с чуть более высокими выкриками людей. Наконец растворились тяжелые двери в дальнем конце Зала и вошел Элистан, жрец Паладайна.

Чашеобразный Зал, громадный даже по гномским меркам, был набит до отказа. Возле стен устроились чуть ли не все восемьсот беглецов из Пакс Таркаса, гномы же вплотную друг к дружке расселись на каменных скамьях внизу.

Элистан появился в конце длинного центрального прохода. Он благоговейно держал на ладонях огромный боевой молот. При виде жреца Паладайна, облаченного в белоснежные одеяния, ликующий шум только усилился; звуки отражались от каменных стен и метались под высоким сводчатым куполом — казалось, дрожала сама земля.

Танис болезненно поморщился: от оглушительного гула у него заломило виски. Он задыхался, стиснутый толпой. Он никогда не любил подземелий, и, хотя купол Зала вздымался на непомерную высоту — огни множества факелов не могли его осветить, — толща земли осязаемо давила на полуэльфа, он чувствовал себя попавшим в ловушку.

— Скорее бы, что ли, все закончилось… — вполголоса сказал он стоявшему рядом Стурму.

Рыцарь, и без того склонный к меланхолии, казался еще угрюмей и задумчивей обыкновенного.

— Не одобряю я этого, Танис, — сказал он и сложил руки на блестящем стальном нагруднике своих древних лат.

— Знаю, — раздраженно ответил Танис. — Я уже слышал это от тебя, причем не единожды. Возражать поздно — остается терпеть!

Конец фразы потонул в новом взрыве восторженного рева: прежде, чем двинуться вперед по проходу, Элистан высоко поднял Молот, показывая его толпе. Танис прижал руку ко лбу… В просторной и обычно прохладной подземной пещере было жарко и душно из-за множества набившегося народа, и полуэльф понял, что ему вот-вот сделается дурно.

Элистан пошел вперед по проходу. Приветствуя его, с тронного возвышения посередине зала поднялся Хорнфел, тан Хайларских гномов. За его спиной виднелись семь резных каменных тронов, все пустые. Хорнфел стоял перед седьмым по счету и самым величественным. Этот трон был предназначен для королей Торбардина. Давным-давно опустевший, сегодня он наконец обретет владельца — как только Хорнфел примет Молот Хараса. Возвращение древней реликвии имело для хайларского тана особенный смысл: заполучив бесценный Молот, он сможет объединить и возглавить соперничающие гномские кланы…

— Это ведь МЫ сражались за то, чтобы вернуть Молот, — медленно, не сводя глаз с блистающего оружия, проговорил Стурм. — Легендарный Молот Хараса, выковавший когда-то Копья, способные поражать драконов… Утраченный сотни лет назад, вновь обретенный — и вновь утраченный! Отдать его гномам?..

Он даже не пытался скрыть отвращения.

— Когда-то он уже был им отдан, — устало напомнил рыцарю Танис, чувствуя, как по лбу сбегают капельки пота. — Если ты позабыл, скажи Флинту, пусть он заново поведает тебе эту историю. Но, как бы то ни было, теперь Молот воистину им принадлежит…

Элистан между тем приблизился к тронному возвышению, где ждал его тан, облаченный в пышные одежды правителя и увешанный золотыми цепями, что так любят гномы. У подножия возвышения Элистан преклонил колени — весьма мудрый и предусмотрительный жест, ибо в ином случае рослый, широкоплечий жрец оказался бы едва ли не выше тана — даже при том, что высота ступеней к тронам составляла добрых три фута. Польщенные гномы снова разразились приветственным криком, зато люди, как подметил Танис, несколько притихли, а кое-кто начал перешептываться: увидеть своего вождя на коленях перед чужим — кому же это понравится?

— Прими сей дар нашего народа… — очередной взрыв восторга похоронил голос жреца.

— «Дар»!.. — фыркнул Стурм. — Сказал бы лучше — выкуп!..

— …И позволь, — продолжал Элистан, когда шум несколько улегся, — позволь поблагодарить народ гномов, великодушно позволивший нам поселиться в своем королевстве.

— И закопаться живьем в могилу, — пробормотал Стурм.

— Клянемся же встать плечом к плечу с гномами, если случится война! — прокричал Элистан.

И опять разразилась буря ликующих криков, достигшая предела, когда Хорнфел нагнулся принять Молот. Гномы свистели и топали ногами, взобравшись на каменные скамьи.

Танис почувствовал подступающую дурноту… Украдкой оглядевшись кругом, он понял, что их со Стурмом отсутствие вряд ли будет замечено. Сейчас Хорнфел разразится речью, а после него — остальные шестеро танов, не говоря уже о членах Совета Высоких Искателей. Полуэльф тронул Стурма за плечо, взглядом приглашая рыцаря за собой. Вдвоем они потихоньку выбрались из Зала, низко пригнувшись у выхода. Они были глубоко внутри горы, пронизанной ходами и переходами подземного города гномов; но, по крайней мере, духота и оглушительный шум остались наконец позади.

— С тобой все в порядке? — спросил Стурм: даже сквозь бороду было видно, как побледнел полуэльф.

— Уже в порядке, — ответил Танис, жадно вбирая прохладный ночной воздух. — Это просто жара… и шум.

— Что ж, мы отсюда скоро уйдем, — сказал Стурм. — Хотя, конечно, все зависит от того, как проголосует Совет Высоких Искателей — отпустить нас в Тарсис или не отпустить…

— Ну, в этом-то сомневаться не приходится, — пожал плечами Танис. — Элистан теперь заправляет всеми делами — еще бы, ведь он привел народ в безопасное место! Никто из Высоких Искателей не решается больше перечить ему — по крайней мере в глаза. Нет, дружище, следует думать, что этак через месяцок мы уже будем поднимать паруса на одном из белокрылых кораблей, которыми славен Тарсис Прекрасный…

— …но без Молота Хараса, — с горечью докончил Стурм. И негромко процитировал: — «Рассказывают также, что Рыцари взяли золотой Молот, который благословил сам великий Бог Паладайн, и дали его Человеку с Серебряной Рукой, дабы он выковал Копье для Хумы, Победителя Драконов, а после того наградили Молотом гнома, прозванного за честь и доблесть в сражениях Харасом, то есть Рыцарем; с тех пор это прозвание заменило ему имя. И вот Молот Хараса был препровожден в томское королевство, и гномы клятвенно обещали, что вернут его, если приключится в том нужда…»

— И его вернули! — сказал Танис, стараясь умерить подступающий гнев. Сколько можно было повторять одну и ту же цитату?..

— Его вернули — но только для того, чтобы оставить здесь! — сквозь зубы выговорил Стурм. — А ведь мы могли бы унести его в Соламнию и выковать себе новые Копья…

— И все ради того, чтобы ты стал вторым Хумой, с Копьем наперевес мчащимся к славе!.. — Терпение Таниса лопнуло. — Ради этого ты готов пожертвовать жизнями восьмисот человек…

— Да не собираюсь я никем жертвовать! — в ярости закричал Стурм. — Просто это наш первый ключик к Копьям, а ты продаешь его за…

Но тут оба умолкли, неожиданно заметив тень, проступившую в окружающем полумраке.

— Ширак, — прошептал тихий голос, и хрустальный шарик, зажатый в золотой лапке дракона на конце простого деревянного посоха, вспыхнул ярким светом. Свет его озарил алые одежды волшебника.

Молодой маг направился к Стурму и Танису, покашливая и опираясь на посох. Металлически поблескивающая желтая кожа обтягивала кости на его изможденном лице. Глаза горели золотом.

— Рейстлин, — напряженным голосом выговорил Танис. — Что тебе нужно?

Рейстлина, казалось, совершенно не трогали гневные взгляды двоих мужчин: он давно привык к тому, что другие люди чувствовали себя рядом с ним неуютно и редко искали его общества.

Остановившись прямо перед ними, он простер тонкую руку и произнес:

— Акулар-алан сух Таголанн Джистратар… — И прямо на глазах у потрясенных рыцаря и полуэльфа в воздухе замерцал прозрачный призрак оружия.

Это была двенадцатифутовая пика — оружие пешего копейщика. Сверкающее, зазубренное острие было выковано из чистого серебра, а деревянное древко — отполировано до блеска. На конце его виднелся стальной упор, предназначенный для втыкания в землю.