Тьорл побежал за ним. И почти сразу же оступился.

Подвернув лодыжку, Тьорл упал на одно колено. Боль огнем ударила в колено и в голень.

Он испугался, что сейчас упадет с уступа в долину, до которой тысяча футов, испугался такой для себя смерти. Он хотел крикнуть, но не смог.

Подбежавший Кембал крепко схватил Тьорла за руку и оттащил подальше от края уступа. Все это произошло так быстро, что Финн не успел даже и шага шагнуть.

— Проклятый кендер! — проворчал Финн. — Чтоб ему!

Вниз с шумом катились камни и щебень. Холодный ветер обдувал лицо Тьорла. Он ясно слышал, как стучит кровь в висках, как судорожно бьется сердце; к горлу подкатила тошнота. Руки дрожали. Наконец Тьорл смог глубоко вздохнуть.

— Не будем о кендере, — прошептал он А когда захотел говорить громче, то почему-то тонко-тонко запищал. — Ворота сразу за этим поворотом. Дай мне руку.

Финн покачал головой:

— Лучше посиди минутку, отдышись. Думаю, ты сейчас, если попытаешься встать, упадешь.

Прижавшись спиной к скале, Тьорл с трудом поднялся на ноги.

— Мы не можем терять время, Финн. Тут, в горе, что-то случилось.

— Это утверждает мертвый маг в башке твоего проклятого кендера?

— Да, — тяжело дыша, сказал Тьорл. — Это утверждает Музыкант. Ты можешь верить или не верить, Финн, но ведь не станешь спорить, что Музыкант — или сам Лавим, это уж как тебе угодно, — каждый раз оказывается прав.

Финн этого не отрицал, но и признавать тоже не хотел, он только вздохнул. Он отвел глаза в сторону и подумал, что гораздо легче смотреть с тысячефутовой высоты на объятую пламенем долину, чем видеть страх в глазах эльфа.

Наконец он махнул рукой Кембалу:

— Давай, Кем, иди первым.

Кембал осторожно — по краю уступа — обошел Тьорла, за ним с бледным как смерть лицом последовал эльф. Последним шел Финн, и Тьорл чувствовал его взгляд на своей спине.

Солнечный свет с трудом пробивался сквозь завесы дыма. Прижавшись спиной к камню и держа нож наготове, Лавим стоял у Северных ворот. Попытался заговорить с Музыкантом:

— Здесь же должна была быть очень большая дверь!

Музыкант ничего не ответил.

— Я говорю, — громким шепотом сказал Лавим, — что здесь должна была быть…

Я отлично слышу тебя, Лавим. Помолчи! И не перебивай меня. Они получили несколько минут передышки — и ты лучше всего поступишь, если побудешь сейчас здесь.

— Кто получил…

Помолчи!

— Кто получил несколько минут передышки? Скажи.

Хорнфел, и Станах, и Кельда, и…

— Станах? И Кельда? А что Хаук? Он тоже здесь? Я столько слышал о нем, и было бы просто замечательно наконец-то встретиться с ним. Музыкант…

Послышались чьи-то тяжелые, медленные шаги. Лавим осторожно заглянул внутрь горы. Там, внутри горы, было темно; кендер сощурил глаза и затаил дыхание.

Широкоплечий гном с длинной, густой каштановой бородой медленно шел по узкому коридору. В правой руке у него был меч, в левой — кинжал. Одежда на нем была изодрана в клочья и выпачкана в крови.

Это Хорнфел, тан Хайлара.

— Да? Правда? А что это он так выглядит? Ему просто необходимо хорошенько выспаться и…

Гном остановился у полуоткрытой двери и прислонился к каменной стене. Затем, словно укорив себя за минуту отдыха, посмотрел на свой меч и пошел обратно — туда, откуда пришел.

И сразу же послышались его слова:

— Они пришли, Станах. И их много.

— Станах… — прошептал Лавим.

Теперь в коридор вышел Станах, а вместе с ним — широкоплечий молодой человек, которому, на взгляд Лавима, следовало бы не только выспаться, но и хорошенько поесть.

Лавим влетел в караулку, радостно вопя:

— Станах!

Молодой человек обернулся, выхватил меч и кинулся к кендеру.

— Назад! — крикнул Станах. — Хаук, это свой!

Но Хаук уже взмахнул мечом.

Лавим быстро пригнулся, и меч Хаука свистнул над его головой. Потом Лавим осторожно и медленно выпрямился и прислонился спиной к стене.

— Станах, — прошептал он, — ты не думаешь, что тебе следует рассказать ему поподробнее, что я твой друг? — Он улыбнулся Хауку и стал сам рассказывать: — Я, знаешь ли, действительно его друг. Однажды в Старой Горе на него напали двадцать пять драконидов и чуть не схватили его, но я спас ему жизнь. Потом, когда его схватили в речной пещере, мы — я, Тьорл и Кельда — снова выручили его. Да, и еще, — Станах, наверно, об этом не знает, но это правда, ты можешь спросить Тьорла, когда он сюда придет, а он сейчас придет! — я воспользовался магической флейтой Музыканта, и она перенесла нас прямо сюда, к горам… ну, может быть, не совсем прямо к горам. Видишь ли, от заклинания немного тошнит, и я не хотел,…ведь это было бы не очень приятно, верно?… если мы окажемся прямо в середине города и нас вдруг вывернет, поэтому мы оказались в болоте и… о, боги! — в том месте все горело!..

Стиснутый в объятиях Станаха, Лавим уже не смог продолжать свои не слишком вразумительные объяснения.

Широкие окна кабинета Гнейсса выходили в сад.

Входящему в кабинет становилось ясно сразу же: его хозяин — военачальник. На стенах были развешены картины с изображениями знаменитых битв, а также разное оружие — как старинное, так и современное. Мебель была прочная, простая — старым ветеранам, посещающим Гнейсса, она напоминала о походах и превратностях войны.

Как ни странно, но страстной, хотя и тайной любовью сурового воина были сады. Небольшие садики, похожие на лабиринты. Он любил, отдыхая, полюбоваться буйным цветением трав и кустов. Но сейчас он, казалось, не видел сада — он стоял у окна в глубокой задумчивости.

Гнейсс слышал крики играющих детей — среди них были и его внуки. Детские голоса звучали так радостно! Лицо старого воина невольно растянулось в улыбке. Такой широченной улыбки — аж до ушей — на его лице никогда не видел даже его лучший друг Хорнфел.

Ах, Хорнфел! Куда же это ты пропал?! Пропал вот уже несколько часов назад! Тебе давно следовало бы вернуться, друг мой, в зал Совета. И не означает ли твое молчание то, что Рилгар уже захватил власть в Торбардине?

Да ведь и Рилгара тоже никто не видел нигде уже несколько часов! Звякнуло оружие. Гнейсс обернулся: в чем дело? Два человека и полуэльф Танис рассматривали карту на столе Гнейсса. Танис и рыцарь Таран низко склонились над планом Торбардина. Их товарищ, которого Танис назвал Красавцем, сидел рядом с ними, закованный в броню. Он был очень высок, очень широк в плечах и, по-видимому, очень силен; столь крупного человека Гнейсс видел впервые в жизни.

Все трое выглядели здесь странно.

"Слишком большие, — подумал Гнейсс. — Все трое так огромны!" Гнейсс, подойдя к столу, громко прокашлялся. Он был полководцем, но никогда не был оратором; говорил мало и всегда только по существу дела.

— Хорнфел слишком уж долго задержался у Северных ворот. — Он кивнул Танису. — Уже три часа, как его нет. Мне это не нравится. Мои разведчики докладывают, что в городах Торбардина очень тихо, даже слишком тихо. Во всех городах; кроме одного. Тейвар гудит, как развороченное осиное гнездо.

— Он положил руку на стол с картой. — Итак, перейдем к делу.

Он коротко ознакомил трех друзей с положением дел в шести города Торбардина, затем разъяснил план защиты, составленный им ранее вместе с Танисом.

— Я еще не знаю, присоединится ли к Рилгару Ранс, — сказал Гнейсс.

— Отряды моих деварцев и воины Хайлара защитят дороги, ведущие к нашим городам, и не дадут их захватить. — Он ткнул пальцем в юго-восточную часть карты и кивнул Красавцу: — Я думаю, если ты с половиной своих людей сумеешь перекрыть дорогу между Дергаром и Восточным участком, а рыцарь Таран с другой половиной перекроет южную дорогу, то воины Ранса окажутся в клетке, в которой и просидят, пока не кончится сражение.

Красавец насмешливо хохотнул:

— Это уж будет зависеть от них самих.

— От этого будет зависеть судьба моей армии, парень, — тихо сказал тан Девара. Он повернулся к Танису.