Карамон поднялся, сжимая кулаки. — Я надеюсь, что ты на самом деле так не думаешь, правда, Стурм? — У нас в Соламнии есть пословица: «Правда глаза колет»…

Карамон неуклюже замахнулся для удара, но Стурм уклонился и нанес удар ему под дых. Карамон, резко выдохнув, отлетел назад, и Стурм последовал за ним, продолжая молотить кулаками. Оба врезались в деревянный сундук, ломая его и разбивая глиняную посуду, которая лежала внутри. Они продолжили драку на полу, катаясь, колотя и пиная друг друга.

Рейстлин продолжал сидеть у огня, спокойно наблюдая. Легкая улыбка играла на его губах. Флинта удивило такое хладнокровие, настолько удивило, что он пропустил момент, когда мог бы остановить драку. Рейстлин не выглядел взволнованным, обеспокоенным или испуганным. Флинт мог бы подумать, что он спровоцировал эту стычку для собственного развлечения, если бы он наслаждался зрелищем драки. Но его улыбка не выражала удовольствия, скорее презрение и легкое отвращение.

«— От его взгляда у меня прямо мороз по коже пошел, — говорил Флинт Танису позже. — В нем есть что-то от животного с холодной кровью, вроде ящерицы, если понимаешь, о чем я. — Не уверен, что понимаю. Ты говоришь, что этот юноша намеренно вовлек своего брата и его друга в драку? — Ну, не совсем так, — поправил Флинт. — Его вопрос ко мне был искренним. В этом я не сомневаюсь. Но потом, он должен был знать, какую реакцию разговор о богах и той заварухе с магами вызовет у Соламнийского рыцаря. А если существует рыцарь без доспехов, то это молодой Стурм. Родился с мечом за спиной, как мы говорим. Но этот Рейстлин… — гном покачал головой. — Думаю, ему просто приятно было знать, что он может заставить лучших друзей подраться». — Эй, стойте! — заорал Флинт, осознавая, что если он не остановит драку, то у него не останется мебели во всем доме. — Что ж вы делаете? Вы перебили всю мою посуду! Прекратите! Прекратите, говорю!

Ни Стурм, ни Карамон не обратили на гнома внимания. Флинт перешел в наступление. Быстрый профессиональный удар в коленную чашечку послал Стурма снова на пол. Он принялся раскачиваться от боли, сжимая колено и прикусив губу, чтобы не кричать.

Флинт схватил Карамона за длинные вьющиеся волосы и резко дернул за них. Карамон взвизгнул и безуспешно попытался высвободиться. У гнома была железная хватка. — Посмотрите на себя со стороны! — презрительно отчеканил гном, даря очередной пинок Стурму и рывок — Карамоновой голове. — Ведете себя, как пара пьяных гоблинов. А кто учил вас драться? Ваша прабабушка? Вы оба выше меня по меньшей мере на фут, а ты, великан, так и на все два фута, и что? Вы валяетесь на полу, а гном стоит над вами. Вставайте. Оба.

Пристыженные, с глазами, полными слез от боли, оба молодых человека медленно поднялись с пола. Стурм балансировал на одной ноге, не решаясь перенести вес на поврежденную. Карамон морщился и потирал голову, гадая, не облысел ли он. — Прошу прощения за посуду, — промямлил Карамон. — Да, сэр, я тоже прошу прощения, — искренне сказал Стурм. — Я возмещу тебе ущерб, разумеется. — Я сделаю лучше, я за него заплачу, — предложил Карамон.

Рейстлин ничего не сказал. Он мысленно считал деньги, вырученные на ярмарке. — Заплатите, это точно, — сказал гном. — Сколько вам лет-то? — Двадцать, — ответил Стурм. — Восемнадцать, — сказал Карамон.

— Рейсту тоже восемнадцать. — Уверен, раз уж господину Огненному Горну известно, что мы близнецы, то он это вычислил, — с сарказмом заметил Рейст.

Флинт оглядел Стурма. — И ты хочешь быть рыцарем. Его строгий взгляд переместился на Карамона. — А ты, здоровяк, наверняка мечтаешь стать великим воином? Наемником у какого-нибудь лорда? — Верно! — воскликнул Карамон. — Откуда ты узнал? — Я видел тебя в городе с тем твоим здоровенным мечом. И ты с ним неправильно обращаешься, должен сказать. Ну так вот что я вам скажу, ребята. Рыцари умрут от смеха, только поглядев на тебя, Стурм Светлый Меч, и на то, как ты дерешься. А тебя, Карамон Мажере, не наняла бы даже моя бабушка. — Я знаю, что мне многому нужно поучиться, сэр, — с достоинством ответил Стурм. — Если бы я жил в Соламнии, то я был бы оруженосцем у одного из благородных рыцарей, и учился бы искусству боя у него. Но я живу здесь, в изгнании, — горько закончил он. — В Утехе нет никого, кто бы мог учить нас, — пожаловался Карамон. — Этот город слишком тихий и мирный. Здесь никогда ничего не случается. Хоть бы гоблины напали, что ли, чтобы оживить это место немного. — Прикуси-ка язык, парень. Ты не знаешь своего счастья. А что до учителя, то вы сейчас смотрите на него. — Флинт постучал кулаком в грудь. — Ты? — Оба молодых человека выглядели сильно сомневающимися.

Флинт самодовольно погладил бороду. — Я победил каждого из вас, не так ли? Кроме того, — он ткнул Рейстлина под ребра, отчего тот подпрыгнул — мне бы хотелось поговорить с этим книжником о многих вещах. Не упоминайте о деньгах, — добавил гном, заметив, как близнецы обмениваются тревожными взглядами, и догадываясь, о чем они думают. — Вы сможете отплатить мне всякими мелкими услугами по дому. И для начала прогуляйтесь к гостинице и посмотрите, что стряслось с этим проклятым кендером.

Как будто в ответ на эти слова, дверь распахнулась и появился вышеупомянутый «проклятый» кендер. — Я принес сидр, и пирог с почками, который явно не был нужен одному человеку, и… Ой, ну вот! Я так и знал!

Тассельхоф печально оглядел останки сундука и перебитой посуды. — Вот видишь, Флинт, что случается, когда меня нет рядом? — сказал он, скорбно качая хохолком.

Неожиданно завязавшаяся дружба молодых людей, гнома и кендера росла и крепла, как сорняки в дождливое лето, по словам Тассельхофа. Флинту не понравилось называться сорняком, но в остальном он признал, что Тас прав. В загрубелом сердце Флинт всегда оставался уголок для молодых ребят, особенно для тех, кто был одинок и не имел друзей. Он впервые увидел Таниса Полуэльфа в Квалиносте, где он был сиротой-приемышем, которого не принимала ни та, ни другая раса. Танис был слишком человеком для эльфов, слишком эльфом для людей.

Танис вырос при дворе Говорящего с Солнцем и Звездами, вождя Квалинести, вместе с его собственными детьми. Один из тех детей, Портиос, ненавидел Таниса за его происхождение. Другая, Лорана, наоборот, слишком любила его. Впрочем, это другая история.

Достаточно сказать, что Танис покинул эльфийское королевство через несколько лет после этого. Он пришел просить о помощи первого, — единственного — кого он знал за пределами Квалиноста: Флинта Огненного Горна. Танис ничего не знал о работе с металлом, но он мог придумывать причудливые узоры и ловко вел дела. Скоро он обнаружил, что Флинт продает свои изделия гораздо дешевле, чем они стоили на самом деле. Он обсчитывал сам себя. — Люди будут счастливы заплатить больше за качество работы, — принялся объяснять Танис гному, который испугался, что потеряет своих покупателей. — Вот увидишь.

Такнис оказался прав, и дела Флинта процветали, к большому удивлению последнего. Они стали партнерами. Танис стал сопровождать гнома в его летних странствиях. Танис брал взаймы повозку и лошадей, устанавливал лотки на ярмарках, назначал отдельные встречи состоятельным людям, чтобы показать им изделия Флинта.

Сотрудничество гнома и полуэльфа переросло в глубокую и крепкую дружбу. Флинт предлагал Танису переехать к нему, но Танис заметил, что потолки в домике гнома были чуточку низковаты для него. Вместо этого полуэльф просто обосновался поблизости, построив дом в ветвях деревьев. Единственная ссора двух друзей — и это был скорее ворчливый спор, а не ссора — была вызвана путешествиями Таниса обратно в Квалиност. — Да ты на себя не похож всякий раз, когда возвращаешься оттуда! — сердито говорил Флинт. — У тебя плохое настроение целую неделю держится. Они не желают видеть тебя там; они достаточно ясно это показали. Ты портишь им жизнь, а они портят твою. Лучшее, что ты можешь сделать — это смыть грязь Квалиноста с ботинок и никогда туда не возвращаться. — Конечно, ты прав, — согласился Танис. — И каждый раз, когда я ухожу оттуда, я клянусь, что больше не вернусь. Но что-то притягивает меня назад. Когда во сне я слышу музыку в шелесте берез, я понимаю: пришло время возвращаться домой. Квалиност — мой дом. Они не могут отрицать это, как бы ни хотели. — Тьфу! Это эльф в тебе говорит, — проворчал Флинт. — «Музыка берез!» Конский навоз! Я не был у себя на родине сотню лет! Часто ли ты слышишь, как я вздыхаю о музыке желудей, а? — Нет, но я слышал, как ты говорил, что скучаешь по гномьей водке, — поддразнил его Танис. — Это разные вещи, — возразил Флинт. — Водка не менее важна, чем кровь. Удивляюсь, почему это Отик никак не может правильно приготовить ее по рецепту, хотя я его не раз ему давал. Наверно, это из-за грибов, точнее, из-за того, что люди здесь называют грибами.